Страница 15 из 66
— Ну, ну! — отшатнулся Марчук и погрозил пальцем. — Не забывай, Олеся, в какой ты бригаде. Ваш девиз — все за одного, один за всех…
— А ваш: кто в лес, кто по дрова, лишь бы цела моя голова? Лишь бы мундир блестел? — сдержанно засмеялась Олеся.
Марчук закашлялся и куда-то исчез.
Искре очень понравилось поведение молодой ткачихи. И она сказала:
— А я вас знаю… Вы так смело сказали им про этот буфет… Прямо здорово!..
— Здорово, — задумчиво повторила Олеся. — А вот видите, как налетел?.. Да и не он один. В завкоме тоже подпевают. И бригадир наш… И дирекция косо смотрит…
— А девчата?
— Девчата горой стоят… Я же сказала не свое, а то, что все мы думали… А такие, как вот этот отдел кадров, привыкли по-старому жить. Не выйдет!
— Не выйдет! — поддакнула Искра.
Олеся внимательно взглянула на нее, словно проверяла: искренне она это говорит или только формы ради, чтобы поддакнуть той, от которой зависело ее устройство на работу. И, не разгадав мыслей Искры, заметила:
— А я вас тоже знаю… Видела на собрании…
— Вот и хорошо… Мы и познакомились, — просто ответила Искра.
Они шли по просторному двору комбината, который скорее походил на длинный сад с цветниками, чем на фабричную территорию. Олеся похвасталась Искре, что сад они сами сажали, а ее, Олесю, прозвали Лесничихой, потому что раньше она работала в лесничестве. Вот здесь они посадили яблони, а вон груши и сливы. Вдоль цехов высадили орехи и горький миндаль. Крыжовник и черную смородину вдоль дорожек.
Оказалось, что Искра тоже хорошо разбирается в садоводстве. Но вот как она разбирается в ткацком производстве? Что-то уж очень расхваливал ее отдел кадров. Правда, кажется, не напрасно. Искра, по просьбе Олеси, точно угадывала, где и какой находится цех, узнавая это по мельчайшим деталям и признакам, которые известны только опытному ткачу. А их ткацкий Искра узнала еще издали и грустно покачала головой:
— А у вас окна наглухо закрыты.
— Режим температуры и влажности, — вздохнула Олеся. — Иначе нитка становится не та. Брак пойдет.
— Знаю, — независимо ответила Искра.
Она вся как-то внутренне напряглась, словно перешагнула порог родного дома, в котором давно не была: знакомый до боли гул станков и шум сновальных машин, и острый запах красильных цехов, где рождались сказочные сочетания красок, и, наконец, склады готовой продукции, которые шелестели и трещали шелками, бархатом разнообразнейших расцветок, — от всего этого повеяло на Искру чем-то дорогим и родным. Может, это она и есть, тяга рабочего класса к родной стихии. Она никогда раньше об этом не думала. Вот чудеса! Не успела отойти от проходной, а кажется: уже давно здесь и все, все знает. За проходной увидела высокий памятник адмиралу Нахимову, и сердце радостно застучало, сладко заныло. Теперь и она будет каждый день ходить туда, где когда-то стоял ее Валентин. И разлука их будет не такой горькой. Да, да!
Девушки вошли в просторную комнату рядом с бухгалтерией и конторкой начальника цеха. За длинными узкими столами сидела вся бригада. Одни читали и что-то конспектировали, другие писали письма, две девушки вышивали у окна. Все оглянулись на Искру и тут же отложили свои занятия.
— Знакомьтесь, новая ткачиха из Самгородка Искра Величай. Хочет к нам в бригаду, — сказала Олеся. — Вопросы будут?
Искра взглянула на незнакомых ткачих и почувствовала, как у нее холодеют кончики пальцев, а под глазом начинает дергаться живчик. Ткачихи смотрели на нее внимательно, словно боялись, что она не все им скажет, а что-то утаит. Поэтому и похолодели пальцы. Но в их взглядах чувствовалась и искренняя теплота, в них светился ясный дружеский огонек. Это немного успокаивало.
— Знакомых моряков имеете? — неожиданно спросила Ольга Чередник.
Она была в блестящем сатиновом халате с белым воротничком и гордо выпячивала пышную, высокую грудь. В ладной ее фигуре угадывалась женщина. Что ей сказать? Правду? Нет уж, ни за что. И Искра четко ответила:
— Нет, моряков знакомых тут у меня нет!
Ткачихи незаметно, но многозначительно переглянулись. Видимо, этот вопрос рано или поздно они задавали всем, кто приезжал к ним на работу, потому что вслед ему полетел и второй:
— А что тебя привело к нам?
— Мой брат служил тут во флоте и рассказывал о вас, о борьбе за передовую фабрику. И о коммунистических бригадах. И о маяке.
— О маяке? — словно удивилась Олеся.
— Да, о маяке, — спокойно повторила Искра. — Вот я и решила прийти к вам, девчата. Может, и сама чему-нибудь выучусь, а может, и вам помогу, если, конечно, примете.
Девушки словно не услышали этой просьбы. Они расспрашивали Искру еще и еще — и о работе в Самгородке, и о родственниках и знакомых, о тетке Ивге и брате. Потом Олеся познакомила ее со всеми ткачихами, которые сидели тут, и коротко рассказала, как они работают и живут, какие у них обычаи и законы. Искра узнала, что Ольга Чередник хорошая ткачиха, но никак не хочет идти в вечерний техникум, потому что у нее, мол, голова не работает. Есть еще две подружки, которые сейчас сидели и вышивали, Галя Диденко в аквамариновых сережках и Стася Богун с массивной бисерной нитью на шее. Живут как игла с ниткой. Куда одна, туда и другая. А вот беленькая Светлана Козийчук с большими голубыми глазами учится на первом курсе заочного института легкой промышленности. Учится в техникуме и Олеся. И обе подружки — Галя и Стася. Поступает в техникум и их бригадир Василий Бурый. Электрик и ученик бригадира Андрей Мороз устраивается на курсы помощников мастера. Вот и весь их образовательный ценз. А как Искра? Куда пойдет учиться, когда поступит в их бригаду? Ну раз все учатся, так ей ли отставать? И не задумываясь, она ответила:
— На курсы кройки и шитья!..
— Что? — оторопели девушки.
— А потом увижу, — спохватилась Искра. — Мне трудно сразу в техникум, у меня образование маленькое.
Она посмотрела на Олесю и уже не отводила от нее взгляда. Ну а что скажет комсорг? Верит она Искре или сомневается? Почему молчит? Неужели недовольна ответами Искры? Может, сомневается и не верит ей? Нет. По глазам, во всяком случае, этого не видно. Иссиня-черные глаза по-прежнему глубоки, с огоньком на самом дне. Горят и не тускнеют. И в них светится вера в каждую из подружек. И, наверное, уже и в Искру вера есть. Только молчит об этом Олеся, потому что еще, наверное, не время. Она просит Искру:
— А теперь нас спрашивайте обо всем, что вас интересует, спрашивайте.
Поверила! Олеся ей поверила! И забывая, где она и что тут происходит, Искра спросила у Олеси:
— Скажите, а у вас есть парень? Ну, кавалер, значит. Ухажер?
Девушки заулыбались.
— Есть, — тихо проговорила Олеся и покраснела.
— А какой он? Правда, моряк? — нетерпеливо проговорила Искра. — И он вас любит? Да?
— Да, — тихо, но твердо сказала Олеся, и Искру бросило в жар.
И девушки едва слышным эхом, словно боясь кого-то вспугнуть, вслед за Олесей повторили:
— Правда…
И это было самое крепкое, самое правдивое подтверждение на свете. Но Олеся словно бы и не заметила всего этого и, раскрыв сумочку, вынула оттуда фотографию Гната Бурчака, подала Искре.
— Смотрите. Я не скрываю.
Искра выхватила фотографию:
— Он! Чтоб меня гром убил — он! — выкрикнула она.
— Кто? — вновь оторопели девушки.
— Моряк! Я именно таким его себе и представляла, когда впервые увидела вас на том собрании, Олеся. Ну, думаю, такой у нее и должен быть жених. Вот как я все угадала, девочки! Правда?
Девушки неуверенно переглядывались, словно спрашивали глазами Олесю: как им быть и что делать?
Олеся растерялась. Это случилось с нею впервые. Чужая, незнакомая девушка искренне радовалась ее любви и так восторгалась ее суженым. Олеся поверила Искре, а вот как ей ответить, она не знала. Подружки тоже молчали.
И тогда от окна бросилась Ольга Чередник и громко захохотала. От неожиданности Искра даже припала щекой к круглому Олесиному плечу, словно искала там защиты. Дебелая Чередник все смеялась, так что колыхался ее пышный бюст.