Дипломированный чародей

Когда они остались одни, Бельфеба тихонько шепнула:

— Совсем не по вкусу мне его подходцы, хоть и сотворил он нам немало добра. Не мог бы ты применить искусство свое, дабы вернуть нас в Огайо?

Ши ответил:

— С утра попытаю счастья — попробую подобрать подходящие силлогизмы. Не забывай: если мы вернемся одни, ничего хорошего нас не ждет. Надо обязательно забрать Пита, иначе нас обвинят в том, что мы его убили или похитили, а мне как-то неохота шататься середь ночи по этому вертепу, чтоб его отыскать. А потом, чтобы делать пассы, всяк нужен свет.

Рано утром, когда они встали, в лагере уже вовсю кипела жизнь. Ярко пылал костер. Ши с Бельфебой, бродя по лагерю и высматривая Бродского, обратили внимание на необычайную тишину. Вчерашняя суматоха на сей раз протекала под аккомпанемент еле слышного шепота, а кое-кто и вовсе предпочитал изъясняться знаками и мимикой. Ши ухватил за рукав какого-то заросшего бородой головореза, который поспешал мимо с туго набитым мешком, и поинтересовался причиной.

Головорез наклонился к нему нос к носу и бешеным шепотом ответствовал:

— Сам в печали и отдыхать изволит. Ежели охота тебе башку потерять, только попробуй шум тут поднять!

— А вот и Пит,— сказала Бельфеба.

Детектив помахал рукой и из-за деревьев направился к ним. Он уже ухитрился где-то разжиться плащом из оленьей кожи, застегнутым под подбородком бронзовой брошью, а вид у него был положительно сияющий.

— Как делишки? — поинтересовался он тем же театральным шепотом, что и остальные, когда подошел ближе.

— Пошли с нами,— махнул головой Ши.— Попробуем вернуться в Огайо. Где это ты раздобыл новые шмотки?

— А-а, один из этих сопляков вбил себе в башку, будто умеет бороться. Пришлось показать ему пару приемчиков, и вот результат — плащик выиграл. Слышь, Ши, я передумал. Я остаюсь. Это реальный Маккой!

— Но мы-то не желаем оставаться,— твердо сказала Бельфеба,— и сам ты не далее чем вчера твердил, что, ежели без тебя мы объявимся, удел наш далеко не самым приятным будет.

— Слышь, не подымай волны. Я тут теперь в законе, да и муженек твой со своими волшебными фокусами тоже запросто в люди выбьется. По крайней мере, я хотел бы дождаться той главной заварухи.

— Пошли-ка вон туда,— сказал Ши, увлекая детектива на окраину лагеря, где вероятность того, что их голоса станут причиной неприятностей, была несколько меньше.— Какой такой, говоришь, заварухи?

— Я тут почесал репу,— охотно пояснил Пит,— и в итоге вычислил, в какой серии этого ирландского кина мы тут высадились. Аккурат в этот самый момент эти поганцы Медб с Айлилем под шумок набирают шайку, чтоб надавать Кухулину по башке. Они уже составили полный список тех, кого он успел замочить, а теперь подзуживают всех ихних родственничков, чтоб те тоже в это дело впаялись. Но главная фишка в том, что для полной гарантии они собрались накласть на него такой гейс, чтобы он в одиночку завелся к ним ко всем до кучи — типа, один с голым задом на цельную стенку полез. При таком раскладе нашему новому другу и крышка. Короче, я хочу побыть здесь еще чуток, чтоб отыграться.

— Послушай,— терпеливо сказал Ши,— ты сам не далее как вчера твердил, что тебя нужно вернуть самое большее через неделю. Забыл? Мол, тебя якобы видели входящим в наш дом, из которого ты больше не вышел.

— Да говорил же, говорил! Не парься — когда мы вернемся, я организую тебе алиби. Но куда нам гнать-то? Я уже вовсю обучаю этих ребят борьбе, а что же до твоей магии, то не исключено, что у тебя выйдет снять этот самый гейс и парень останется цел.

— Не исключено,— согласился Ши.— Похоже, это нечто вроде психологического воздействия, осуществляемого магическими средствами, и на стыке психологии и волшебства у меня это может и выйти. Но нет... Слишком опасно. Если мы останемся, он так и будет строить глазки Бельфебе!

За этим разговором они успели выйти из рощи и оказались на краю склона. Первые солнечные лучи едва успели коснуться ветвей У них над головами. Ши продолжал:

— Мне очень жаль, Пит, но мы с Бельфебой не хотим провести здесь остаток своих дней, и если мы отправляемся, то прямо сейчас. Как ты и предлагал. А теперь возьмитесь за руки. Дай мне другую руку, Бельфеба.

Бродский угрюмо повиновался. Ши прикрыл глаза и начал, отбивая концовки силлогизмов взмахом руки:

— Если либо А, либо В или С верно, а С или D ложно...

Наконец он вновь открыл глаза. Они по-прежнему стояли на краю рощи, на каком-то безвестном ирландском холме, глядя на поднимающийся над костром дым, клубы которого, взмывая над деревьями, ярко озарялись лучами утреннего солнца.

— Что-то не ладится в волшебстве твоем? — встревоженно поинтересовалась Бельфеба.

— Да не знаю я! — в отчаянии отозвался Ши.— Если бы у меня было хоть что-нибудь пишущее, можно было бы проверить все шаг за шагом... Хотя нет, постой... Выполнимость задачи полностью зависит от коренной перенастройки чувственных впечатлений в соответствии с правилами формальной логики и магии. Мы точно знаем, что магия здесь действует, так что дело не в ней. Но чтобы эффективно работала формальная логика, необходимо подчиняться производимому ею воздействию — иными словами, желать этого. В тебя, Пит, вес уперлось! Ты просто не хочешь возвращаться.

— Не переводи стрелки! — возмутился Бродский. — Я стараюсь.

— Ладно. Тогда я дополнительно тебе напомню, что мы возвращаемся обратно в Огайо, где у тебя хорошая работа и ты ее любишь. Кроме того, тебе дали задание нас разыскать, что ты и сделал. Лады?

Они опять взялись за руки, и Ши, зажмурившись от напряжения, вновь зачитал силлогизмы, на сей раз заменив посылку-другую, чтобы выработать побольше энергии. Как только он добрался до конца, время словно на мгновение замерло; раздался жуткий треск, и в ближайшее от них дерево ударила яркая голубая молния, расколов его от верхушки до самых корней.

Бельфеба приглушенно ахнула, а из лагеря донесся хор возбужденных голосов.

Уставившись на то, что осталось от дерева, Ши горько произнес:

— По-моему, эта молния была наделена в нас и просто угодила мимо, так что нам еще дико повезло. А тебе, Пит, повезло еще больше. Мы остаемся здесь по крайней мере до тех пор, пока я побольше не узнаю про законы, которые управляют магией в данном континууме.

Несколько людей Кухулина с копьями на изготовку возбужденно продрались сквозь заросли.

— Чего это там у вас стряслось? — выкрикнул один из них.

— Просто малость попрактиковались в волшебстве, чтоб сноровку не потерять,— безмятежно отозвался Ши.— Ладно, пошли назад, к остальным.

На поляне уже никто не следил за громкостью своей речи, и гвалт там стоял еще почище, чем накануне. Кухулин с надменным и отстраненным видом наблюдал за погрузкой колесницы. При появлении путешественников он сухо заметил:

— Благодарен я тебе, Мак-Ши, равно как и заклинанию твоему, за напоминание своевременное о том, что дома всяк лучше, нежели на чужбине. Отправляемся мы немедля.

— Аллё! — возмутился Бродский.— Лично я еще не завтракал!

Герой с отвращением оглядел его от головы до пят.

— Уж не желаешь ли ты сказать, что должен отложить я отъезд того лишь ради, чтоб какой-то слуга несчастный брюхо себе набил? — молвил он, после чего учтиво повернулся к Ши и Бельфебе: — Поесть можем и на ходу.

На сей раз трясло не так сильно, как в первый раз,— но по той лишь причине, что ехали шагом, дабы от колесницы не отстало прочее войско, движущееся пешим порядком. Завязавшаяся было под скрип колес беседа постепенно прискучила и увяла, тем более что насупившийся Кухулин ее особо не поддерживал. Но восхищения Бельфебы красотой окружающего пейзажа ему явно пришлись по вкусу. К полудню он соизволил развязать язык, обращаясь исключительно к ней, что опять вызвало у Ши определенное беспокойство, хотя при этом он не мог не признать, что изъясняется коротышка складно и всегда подчеркнуто вежливо.

По мере их неспешного продвижения местность вокруг опускалась все ниже и ниже, а складки холмов все более и более разглаживались, покуда с очередного невысокого перевала Ши не углядел ровную, словно проведенную по линейке, серо-синюю полосу горизонта — море. Время от времени на них, словно по расписанию, обрушивался очередной ливень, отчего колонна промокала до нитки. Но, судя по всему, никто не обращал на это особого внимания, тем более что чистый, пронизанный солнцем воздух очень быстро высушивал пропитанные влагой одежды. Все чаще стали попадаться возделанные поля, хотя пастбищ по-прежнему было заметно больше. Время от времени какой-нибудь похожий на бесформенное путало раб. единственный наряд которого составляли драная мешковина да толстый слой грязи, отрывался от своих трудов, чтоб проводить взглядом молодцевато шагающую команду Кухулина и нерешительно помахать ей рукою.