Патрульные Апокалипсиса

– Они тоже своего рода Братство, но совсем иное.

– Как вы думаете, что раздирает страну? Таковы уж немцы, и потому это неизбежно. В Бонне вершат политику, а дела делают в бизнесе. Правительство заинтересовано в голосах самых разных избирателей; финансовые же структуры должны прежде всего бороться против изоляции от мировых рынков, а возрождение нацизма этим им и грозит.

– Эти люди, ваши друзья… эти «ячейки»… у них есть название, символика, что-нибудь в этом роде?

– Да. Они называют себя антинейцы.

– Что это значит?

– Честно говоря, не знаю, но когда Фредди сказал об этом вашему брату, тот рассмеялся. Это как-то связано с Древним Римом и историком, имя которого, если не ошибаюсь, Дио Кассий. Гарри считал, что это подходит к данной ситуации.

– Таких, как Гарри, надо еще поискать, – пробормотал Дру. – Напомните мне заменить энциклопедию… Ладно, давайте познакомимся с вашими друзьями.

– Осталось проехать всего две улицы.

Уэсли Соренсон принял решение. Не для того всю сознательную жизнь он служил своей стране, чтобы от него скрывали важную информацию из-за какого-то бюрократа в разведке, сделавшего неверные, оскорбительные предположения. Короче, Уэсли Соренсон рассердился и не видел причин скрывать свой гнев. Он никогда не стремился занять должность руководителя отдела консульских операций, его назначил мудрый президент, понимавший, как необходимо координировать действия разведывательных служб, чтобы ни одно подразделение не мешало Госдепартаменту осуществлять свои задачи в период, начавшийся после «холодной войны». Соренсон откликнулся на предложение президента, хотя приятно проводил время, выйдя на пенсию, в которой, впрочем, не нуждался, ибо семья располагала достаточными средствами. Тем не менее он заслужил ее, как и уважение, и доверие всего сообщества разведчиков. Он выскажет свои соображения на предстоящем совещании.

Его провели в огромный кабинет. За столом сидел государственный секретарь Адам Боллинджер. Одно из почетных мест перед ним занимал высокий грузный негр лет шестидесяти. При появлении Соренсона он сразу повернулся и поздоровался с ним. Это был Нокс Тэлбот, директор ЦРУ, человек редкого ума, сколотивший огромные деньги в жестоком мире торговли и арбитража, бывший старший офицер разведки во время Вьетнамской войны. Соренсону нравился Тэлбот, который скрывал свой блестящий ум, подшучивая над собой и простодушно пяля глаза. А вот Боллинджер казался начальнику К.О. загадкой. Соренсон не отрицал политической проницательности госсекретаря, знал его международную репутацию, но чувствовал в нем фальшь, и это беспокоило его. Все, что говорил Боллинджер, было хорошо продумано, просчитано, лишено эмоциональной окраски. Этот человек с широкой улыбкой и обаятельный представлялся холодным и бесчувственным.

– Доброе утро, Уэс, – сказал Боллинджер, и искусственная улыбка быстро исчезла с тонких туб. Это было очень важное совещание, так зачем же тратить время на любезности. Он хотел, чтобы это поняли и его подчиненные.

– Привет, главный шпион, – улыбнулся Нокс Тэлбот. – Кажется, нам, неофитам, понадобилось подкрепление.

– В нашей повестке дня нет ничего забавного, Нокс, – оторвавшись от разложенных на столе бумаг, заметил госсекретарь и холодно посмотрел на Тэлбота.

– Но нет особого повода и для напряжения, Адам, – возразил директор ЦРУ. – Наши проблемы, возможно, необъятны, но многие из них можно разрешить, щелкнув пальцами.

– Это несерьезно.

– Считайте, как хотите, но я заявляю: многое из того, что мы получили в результате операции «Шмель», действительно несерьезно.

– Присоединяйтесь, Уэсли, – обратился Боллинджер к Соренсону, и тот сел справа от Тэлбота. – Не стану отрицать, – продолжал госсекретарь, – что список, представленный старшим офицером Лэтемом, поражает воображение, притом следует принимать во внимание, кем он представлен. Скажите, Нокс, есть ли в ЦРУ более опытный тайный агент, чем Гарри Лэтем?

– Насколько я знаю, нет, – ответил директор ЦРУ, – но нельзя исключить, что ему подсунули дезинформацию.

– Это заставляет предполагать, что руководство нео засветило его.

– Мне нечего не известно об этом, – сказал Тэлбот.

– Так оно и есть, – убежденно произнес Соренсон.

– Что?

– Я разговаривал с братом Гарри; это один из моих людей. Он узнал об этом от одной женщины в Париже, вдовы человека, который работал с Гарри в Восточном Берлине. Нео имели полную информацию о Шмеле. Имя, задание, даже время, отведенное на выполнение задания, – от двух лет, в глубокой конспирации.

– Этого не может быть! – воскликнул Нокс Тэлбот, подавшись вперед всем своим грузным телом и глядя на Соренсона горящими черными глазами. – Эта информация настолько засекречена, что ее невозможно раскопать.

– Проверь свои компьютеры «АА-ноль».

– В них невозможно проникнуть!

– Нет, Нокс. У тебя в твоем засекреченном курятнике завелась лиса.

– Я тебе не верю.

– Я назвал факт и источник, что еще тебе надо?

– Кто же, черт побери, сумел?

– Сколько человек работают с «АА-ноль»?

– Пять, с дублерами, каждый проверен с момента рождения. Каждый – «беленький», без единого пятнышка, и хотя я, конечно, противник такого термина, но в данном случае полностью с этим согласен. Видит бог, это самые настоящие умы в области высоких технологий!

– На одном из них пятно, Нокс. Один из них проник сквозь твои непроницаемые сети.

– Я установлю за ними непрерывное наблюдение.

– Вы сделаете больше, господин директор, – сказал Адам Боллинджер. – Вы установите наблюдение за каждым из списка Гарри Лэтема. Бог мой, возможно, мы имеем дело с глобальным заговором.

– Успокойтесь, господин секретарь, мы далеки от этого. Пока. Но я должен спросить тебя, Нокс, кто исключил имя Клода Моро из списка, переданного мне?

Тэлбот вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки.

– Сожалею, Уэс, – тихо произнес он, – информация пришла из надежного источника, от старшего офицера, работавшего с вами обоими в Стамбуле. Он сообщил, что вы были дружны, что Моро спас тебе жизнь в Дарданеллах при выполнении задания в Мраморном море. Наш человек сомневался, сможешь ли ты отнестись к этому объективно, вот и все. А как ты узнал?

– Кто-то расшифровал список для посла Кортленда…

– Нам пришлось это сделать, – перебил его Тэлбот. – Немцы расшифровали список, и Кортленд оказался на вертеле… В этом списке Моро был?

– Из-за оплошности Управления.

– Ошибка, просто ошибка, что еще можно сказать? Этих чертовых машин развелось слишком много, и они выбрасывают данные с неимоверной скоростью… Однако в твоем случае понятно, почему мы так поступили. Человек спас тебе жизнь, и ты моментально вступаешься за него. А вдруг, пытаясь что-то выяснить, ты невольно предупредишь его, дашь ему понять, что он под колпаком.

– Профессионал не сделает этого, Нокс, – резко сказал глава К.О., – а я, полагаю, могу им считаться.

– Бог мой, безусловно, – кивнул Тэлбот. – Ты сидел бы сейчас на моем месте, если б только пожелал занять его.

– Я никогда этого не хотел.

– Прости меня. Кстати, а как ты думаешь, почему Моро оказался в этом списке?

– Думаю, это – «липа».

– И то же относится к двадцати или двадцати пяти другим лицам в одной только нашей стране, а вместе с сотрудниками и коллегами их наберется в верхах более двух сотен. Еще семьдесят или около того – в Великобритании и Франции, и их число можно увеличить в десять раз. Многих из них мы считаем истинными патриотами и уважаем независимо от их политических взглядов. Неужели Гарри Лэтем, один из лучших и умнейших тайных агентов глубокой конспирации, рехнулся?

– Это трудно себе представить.

– Вот поэтому каждый человек в его списке будет проверен с того момента, как начал ходить и говорить, – решительно заявил госсекретарь, и губы его вытянулись в тонкую линию. – Переверните каждый камень, принесите мне досье, проверенные ФБР с особой тщательностью.