Страница 33 из 33
– Как жаль, что вы сейчас не со мной.
– Не стоит жалеть. Вы были бы разочарованы, офицер Лэтем.
В глубоких, сияющих чистотой подвалах посольства сотрудник группы Си в белом халате отключил устройство, записывающее все переговоры по любому посольскому телефону. Непрослушиваемая линия не включалась при внутренних звонках; об этом не знал даже посол – таков был приказ из Вашингтона. Перехватчик взглянул на настенные часы: без семи четыре. Через семь минут кончится смена; он успеет вынуть пленку и незаметно заменить ее чистой. Он должен успеть. Зиг хайль!
Глава 9
Пациент № 28
Гарри Дж. Лэтем, американец, старший офицер ЦРУ, тайный агент.
Кличка: Шмель.
Операция закончена: 14 мая в 17.30 «Побег».
Положение на текущий момент: день 6-й после операции.
Предположительно оставшееся время: 3 дня минимум, 6 дней максимум.
Доктор Герхард Крёгер смотрел на экран компьютера в своем новом кабинете на окраине Меттмаха. Здания клиники строились в глубине лесов Ваклабрюка, и, пока они не были закончены, он мог продолжать свои исследования, но, к сожалению, не экспериментируя над людьми. Ничего, у него хватало занятий, связанных с малоизученной микрохирургией, ибо появилась новейшая лазерная техника. Но сейчас важнее всего было состояние пациента № 28. Первое сообщение из Лондона превзошло все ожидания. Лэтем отвечал на вопросы под воздействием направленных электронных импульсов. Wunderbar![57]
В номере лондонского отеля «Глостер» Гарри Лэтем положил телефонную трубку. Теплая волна захлестнула его при воспоминании о прошлом, о радостных часах, проведенных в уже обезумевшем мире. Как убежденный холостяк, он считал, что слишком поздно разделять свои симпатии и антипатии с женщиной или навязывать их ей. Но если существовала женщина, которая могла пошатнуть это убеждение, то только жена Фредерика де Фриса, Карин. Из тех, кто работал с Гарри в годы «холодной войны», Фредерик де Фрис был самым лучшим. Однако Гарри обнаружил его слабое место, которое делало Фредерика уязвимым. Это была ненависть, безграничная, безудержная ненависть. Лэтем старался охладить эмоции де Фриса, постоянно предупреждая, что когда-нибудь подавленное чувство прорвется наружу и выдаст его. Но это не помогло, ибо дьявольски романтичный Фредди несся на слепящем белом гребне волны, не сознавая, какие силы таятся под ней. Сверкающие латы Зигфрида привлекали его больше, чем мощь невидимого Нептуна.
А вот его жена, Карин, понимала все. Как часто в Амстердаме они с Гарри говорили об этом наедине, когда Фредди отправлялся разыгрывать трудную роль торговца бриллиантами, пытаясь одурачить людей, занимающихся самым темным искусством – шпионажем. И наконец они раскрыли ему объятия… до поры до времени, конечно. Эта роль и погубила его: ненависть побудила его совершить еще одно убийство, чего не следовало делать.
Это был конец маленькой легенды, которая называлась Фредди де Ф. Гарри пытался успокоить Карин, но она была безутешна. Слишком хорошо зная, что погубило мужа, Карин поклялась действовать иначе.
«Забудь об этом! – кричал Гарри. – Ты ничего не изменишь, неужели ты этого не понимаешь?»
«Нет, не могу, – отвечала она. – Это равносильно признанию, что Фредди ничего не значил. Неужели ты, дорогой мой Гарри, не понимаешь этого?»
Тогда он не мог ей ответить. Гарри хотел только обнять эту умную женщину, свою единомышленницу, которой он так глубоко сочувствовал, и любил ее. Но было не до того, да, вероятно, так будет и впредь. Карин живет со своим мертвым Фредди, любит своего мертвого Фредди. Гарри Лэтем, его куратор, не был равен ему.
И вот почти три года спустя она приехала из Парижа, вернулась в его жизнь. Но самое удивительное – как опекунша его брата Дру, которого собирались убить! Иисусе Христе… Нет, ему необходимо вернуть свое легендарное самообладание. Вероятно, из-за усиливающейся головной боли волнение, которого он обычно не проявлял, становится заметно. Так или иначе, утром он вылетит в Париж на спецсамолете, приземлится на тайном поле аэропорта имени де Голля, и его встретит Карин де Фрис в посольской машине без опознавательных знаков.
Он думал о том, что ей скажет. Неужели он настолько глуп, что, увидев ее, скажет то, чего не следует говорить? Впрочем, это не имеет значения… В голове пульсировала боль. Гарри прошел в ванную, открыл кран и принял еще две таблетки аспирина. Вдруг он внимательно посмотрел на себя в зеркало. Над левым виском появилась неяркая сыпь, частично скрытая волосами. Нервы и впрямь давали о себе знать. Сыпь исчезнет, если принять антибиотик или если на несколько дней спадет напряжение; возможно, один вид Карин де Фрис ускорит ее исчезновение.
В дверь номера постучали – вероятно, горничная или официант хотят узнать, не надо ли чего: наступал вечер, и так было заведено в лучших лондонских отелях. «Уже вечер, – подумал Гарри, выходя в гостиную. – На что же ушел день? На что?» Он потрачен напрасно, потому что десять часов его допрашивала комиссия. Ему задавали вопросы, связанные с доставленной им информацией, вместо того чтобы принять ее и начать с ней работать. Притом к комиссии из трех человек присоединились несколько старших офицеров разведки из Великобритании, США и Франции. Они раздраженно все оспаривали и высокомерно держались. А что, если его пичкали дезинформацией, ложными данными, которые легко опровергнуть, допустив, что Александр Лесситер – двойной агент? «Конечно, могли!» – сказал он. Дезинформация, ложные данные, ошибка человека или компьютера, попытка принять желаемое за действительное, воображение – все возможно! Подтвердить или опровергнуть – это их работа, не его. Его работа закончена: он представил материал, они должны разобраться в нем!
Гарри подошел к двери и спросил:
– Кто там?
– Новый старый друг, Шмель, – послышалось из коридора.
«Дрозд», – подумал Лэтем, заставляя себя не спешить. Ни о каком Дрозде никто в Управлении не слышал. Гарри обрадовался этому странному гостю, потому что накануне, когда тот посетил его, он от усталости и физической слабости не мог быстро и ясно соображать.
– Подождите минутку, – громко сказал он. – Я принимал душ и весь мокрый, сейчас наброшу халат.
Лэтем кинулся сначала в ванную, плеснул несколько горстей воды на волосы и лицо, затем вбежал в спальню, сбрасывая на ходу брюки, ботинки, носки, рубашку, и выхватил из шкафа купальный халат. Взглянув на столик у кровати, он на мгновение задержался, открыл верхний ящик, вынул маленький пистолет-автомат, который ему дали в посольстве, и сунул его карман халата. Затем открыл дверь.
– Дрозд, если не ошибаюсь, – сказал он, впуская бледного человека в очках в стальной оправе.
– О, – заметил посетитель с приятной улыбкой, – это была невинная хитрость.
– Шутка? Что это значит? Зачем?
– Вашингтон сообщил мне, что вы, вероятно, предельно утомлены и скорее всего не ориентируетесь в обстановке. Поэтому я решил обезопасить себя на тот случай, если вы для перестраховки надумаете куда-то позвонить. Директор ЦРУ не хочет, чтобы на данном этапе мое участие стало известно. Позднее, конечно, но не сейчас.
– Так вы не Дрозд…
– Я знал, что, если употреблю вашу кличку, Шмель, вы впустите меня, – перебил его гость. – Могу я сесть? Я всего на несколько минут.
– Конечно, – ответил озадаченный Гарри, небрежно махнув рукой в сторону дивана и стульев.
Посетитель сел на середину дивана, тогда как Лэтем опустился в кресло, по другую сторону разделявшего их кофейного столика.
– Почему Вашингтон не хочет, чтобы ваше присутствие… участие стало известно?
– А вы сегодня значительно осторожнее, чем вчера вечером, – заметил незнакомец все так же любезно. – Бог свидетель, вы не были в шоке, но явно не владели собой.
57
Чудесно! (нем.)
Конец ознакомительного фрагмента.