Страница 21 из 34
— Нира? Та, с кухни? Так почему она мне ничего не сообщила?
Вайг опять занялся птицей.
— Наверное, большинство думало, что ты об этом знаешь.
Найл был поражен.
— Они в самом деле думали, что я допущу, чтобы все это продолжалось?
— Ну… Скорее всего, думали, что ты бессилен что–либо предпринять.
Найду пришлось сделать усилие, чтобы сдержать в голосе гнев.
— Когда Смертоносец–Повелитель согласился покончить с рабством, — сказал он, — он пошел и на то, чтобы больше не убивать людей. Уговор был такой, что люди отныне свободны и уравнены в правах с пауками. А теперь я слышу, что пауки свою часть обязательств никогда не выполняли… — он отхлебнул меда, чтобы успокоиться.
— Ты уж не обессудь, — мягко сказал Вайг.
— Я тебя не виню (ощущение такое, будто земля ушла из–под ног). Но ты уверен, что Смертоносец–Повелитель об этом знал?
— Вовсе нет, я этого не говорил. Наоборот, я уверен, что он не знал. Только то, что сказала Сидония: Скорбо и несколько его дружков воспротивились тому, чтобы не есть человечину. Поэтому они продолжали поедать людей в своей кладовой. А когда запас кончался, я думаю, они его пополняли.
Найл взял со стола колокольчик и позвонил. В комнату поспешно вошла Джарита.
— Сходи на кухню и попроси прийти сюда Ниру.
— Слушаю, мой господин. Они остались одни. Найл с угрюмым видом жевал корку хлеба; аппетит безвозвратно пропал. Вайг же ел с прежним смаком.
— Не пойму, почему ты не сказал мне об этом сразу же, как только узнал.
Вид у Вайга был сконфуженный.
— Меня, честно говоря, пару дней не было во дворце…
— Ну сказал бы, как только вернулся!
— А тогда, наоборот, не было тебя. Ты осматривал портовые сооружения. Всегда такой занятой, просто не подступись, — он вынул платок и потыкал кровоточащий палец. — Всегда работаешь как на износ, я себя чувствую последним лентяем.
— А тебе что мешает?
— Кем? — Вайг развел руками. — От меня что на заседаниях, что на совещаниях нет толку. Что мне еще остается, кроме как любиться да обжираться? — Да, действительно, Ваигв последнее время изрядно прибавил в весе. — Я бы тебе вот что сказал, — произнес он с неожиданной серьезностью. — Я часто жалею, что не нахожусь опять в пустыне, где можно вволю охотиться.
Найл хмыкнул.
— В пустыне–то девочек нет.
— Эх, пресытиться можно чем угодно… — он собирался сказать что–то еще, но тут опять вошла Джарита, а следом за ней Нира, хорошего сложения девушка лет примерно двадцати, с кроткими карими глазами и на удивление тонким профилем. Красота девушек в паучьем городе никогда не переставала удивлять Найла, хотя и ясно было, что все это результат взыскательного отбора.
Она стояла перед ними, опустив глаза и сложив руки на переднике. Длинные каштановые волосы, сплетенные в косу, были кольцом уложены на затылке — обязательное правило для женщин, работающих на кухне.
— Вайг сказал мне, что у тебя исчез один из братьев. Это так? — осведомился Найл. Девушка кивнула, волнение, видимо, мешало ей отвечать. Найл настроился на ее мысли и уяснил, что она ни жива ни мертва от волнения и испуга. Он ошарашенно понял: она считает его чуть ли не полубогом и боится, что за ней он послал, собираясь отчитать и прогнать за заигрывания с Вайгом.
— Расскажи мне, что случилось, — попросил Найл ласково. Девушка откашлялась.
— Он вышел, когда уже стемнело, и не вернулся.
— Ты где живешь?
— На улице кожемяк.
— Там нет освещения? — она кивнула.
— И куда он пошел?
— Через улицу, к товарищу. Он там оставил лошадку.
— Лошадку?
— Деревянную игрушку. Он просто бегал ее забрать.
— Ты выходила его искать? — она покачала головой.
— Почему?
— Мы не выходим после того, как стемнеет…
— Почему?
— Н–ну, нельзя все же…
— Но это было в дни рабства! Теперь–то вы можете ходить куда угодно!
Девушка кивнула, так и не поднимая глаз, щеки запунцовели от смущения. Тут до Найла дошло. Семья этой девушки привыкает к свободе с трудом. Сломить укоренившуюся за всю жизнь привычку ох как не просто. Вот почему они не стали сообщать об исчезновении ребенка. Он вышел после того, как стемнело, а это против закона, вот их и наказали.
— А были еще какие–нибудь исчезновения?
— Было одно. Девушка с соседней улицы…
— Кто–то что–нибудь слышал?
— Нет.
Этого следовало ожидать. Паук бесшумно сваливается из темноты, парализуя добычу силой воли, и через считанные секунды взмывает с ней в воздух; и не видно, и не слышно.
— Ладно. Спасибо, Нира. Я посмотрю, можно ли чем–нибудь помочь. — Девушка так и стояла бессловесно, боязливо думая, что же с ней будет. — Все, можешь идти, — пришлось добавить Найлу. Та поспешно поклонилась и выскочила вон из комнаты. Вайг посмотрел ей вслед с восторгом. Точно так же встретил ее появление и Найл, но теперь от чувства не осталось и следа. Заглянув ей в мысли, он распознал ее сущность: обыкновенный подросток, среднего ума. Вайга, не обладающего телепатией, очаровывала ее внешность, и ему не терпелось познать ее и убедиться, соответствует ли внешности ее ум. Найл заранее знал, что брат будет разочарован, а вот заявить об этой догадке напрямую, увы, не было возможности. От этого он сник и призадумался.
— И что ты думаешь делать? — спросил Вайг, наливая второй стакан меда.
— Я должен буду провести разговор со Смертоносцем–Повелителем.
— Тебе по душе такая идея? Мысль о скандальном разбирательстве со Смертоносцем–Повелителем вызывала тихий ужас.
— А что?
— От этого может стать еще хуже…
— Вот почему Скорбо мог убивать людей. Потому что никто не осмеливался об этом заикнуться. Если бы мне сказали раньше, может, брат Ниры был бы еще жив.
— Я думаю, ты прав, — заметил Вайг без особой уверенности.
В дверь легонько постучали, и вошла Найрис.
— С тобой, мой господин, хочет говорить доктор.
— Доктор? — переспросил Вайг.
— Так здесь величают Симеона. До него в городе не было такого понятия, как доктор. А, Симеон, входи! Как насчет стакана вина?
— Спасибо, не откажусь, — и вид, и голос у Симеона был усталый. Найрис сняла с него плащ, а Джарита стянула башмаки, покрытые снегом. Симеон со вздохом облегчения повалился на подушки и принял протянутый Вайгом стакан с медом. Выпил с явным одобрением, глубоко перенеддуя.
— Откуда ты пришел? — спросил Найл.
— Из квартала рабов, — Симеон потянулся за птицей.
— Того, третьего, нашли?
— Да, нашли, — кивнул Симеон, жуя.
— Где он сейчас?
— Помер.
— Ну? Зарезался, как предыдущий? — Симеон, все еще жуя, мотнул головой. — Паук убил?
— Нет, — Симеон глотнул. — Паук пришпилил его так, что тот пальцем не мог шевельнуть. Я первым делом отнял нож. Паук только после этого его и отпустил. Я задавал ему вопросы, но он не отвечал, притворялся, что не понимает. Тогда я велел пауку слегка его прижать — не хотелось, конечно, но надо же было узнать, откуда он явился. Паук его чуть прижал, тот — кричать. Но так ничего и не сказал. Храбрец был.
Найл поморщился, представив себе картину. Под словом «прижать» Симеон имел в виду не просто физическое давление. Взрослый смертоносец одной лишь силой воли способен стиснуть человека как орех в щипцах, так что кости затрещат. Найл сполна ощутил это при первой встрече со Смертоносцем–Повелителем, и от воспоминания невольно содрогнулся.
— И что было потом?
— Его решили отвести в обиталище Смертоносца–Повелителя, я поехал следом на колеснице. А на полпути через мост за мной послали, чтобы я его осмотрел. Он был мертв.
— Может, от испуга помер, — предположил Вайг.
— Нет. Походило скорее на сердечный приступ, синие губы и мертвенно бледное лицо.
— Где он теперь? — спросил Найл.
— В мертвецкой.
— Я бы хотел на него посмотреть.
Симеон и Вайг оба взглянули на него с удивлением. Симеон, небось, подумал: что еще за болезненное пристрастие к трупам?