Страница 293 из 300
Он вернулся в деревню в конце следующего дня, после того, как его друзья спустились с перевала и уехали на запад. Поговорил с Донаром, с Маттио, с Каренной и Эленой и сказал, что Ночные Ходоки владеют некой разновидностью магии, пускай и не такой, как чародеи. Их тела меняются в ночи Поста, они ходят под зеленой луной по земле, которой не существует при свете дня, они сражаются мечами из колосьев, которые меняются в их руках. Они по-своему связаны с магией Ладони, сказал он тогда.
И Донар с ним согласился. Тогда Баэрд рассказал им осторожно о своей цели и что они с друзьями просят Элену переехать в замок Борсо до конца лета. На тот случай, сказал он, чтобы подключиться к их магической силе, если понадобится.
Согласятся ли они на это? Это может быть опасным. Он просил об этом смущенно, но Элена не колебалась. Она посмотрела ему в глаза и ответила, что согласна. И другие тоже согласились без колебаний. Он пришел им на помощь, когда они в ней нуждались. И они были обязаны отплатить ему тем же, и даже большим. Они тоже жили на своей земле под гнетом тирании. Его дело при свете дня было и их делом.
— Элена ди Чертандо! Ты здесь? Ты в замке?
Она не знала этого голоса, звучащего в ее голове, но ясно услышала в нем отчаяние: по-видимому, вокруг него царил хаос.
— Да-да, я здесь. Что, что я должна делать?
— Я не могу поверить! — К ним присоединился второй голос, более низкий, с повелительными нотками. — Эрлейн, ты дотянулся до нее!
— Баэрд там? — спросила она с легким отчаянием, в свою очередь. Внезапно возникшая связь вызывала головокружение и ощущение окружающей их суматохи; Элена зашаталась и чуть было не упала. Она схватилась обеими руками за высокую спинку стула. Комната в замке Борсо начала исчезать.
— Он здесь, — быстро ответил первый мужчина. — Он здесь, с нами, и мы очень нуждаемся в помощи. Мы здесь сражаемся! Ты можешь подключиться к своим друзьям? К другим? Мы тебе поможем. Пожалуйста! Свяжись с ними!
Она никогда не пробовала делать ничего подобного, ни при свете дня, ни даже под зеленой луной ночей Поста. Она никогда не сталкивалась ни с чем, похожим на эту связь с чародеями, но чувствовала, как их сила вливается в нее. Она знала, где находятся Маттио и Донар, и Каренна должна быть дома со своим только что родившимся ребенком. Элена закрыла глаза и потянулась к ним троим, стараясь мысленно сосредоточиться на образе кузницы, мельницы, дома Каренны в деревне. Сосредоточиться, а затем позвать. И призвать их к действию.
— Элена, что? — Маттио. Его она нашла.
— Присоединяйся ко мне, — быстро передала она. — Чародеи здесь. Идет бой.
Он больше ничего не спросил. Она ощущала его уверенное присутствие в своем сознании, а чародеи помогли ей открыться для него. Она отметила, что внезапно испытала шок, потеряла ориентацию, когда установилась связь с другими людьми. С двумя, нет, с тремя, там был еще и третий.
— Элена, это началось? Они послали вызов? — В ее мозгу зазвучал голос Донара, он схватился за эту истину, словно за оружие.
— Я здесь, подруга! — Внутренний голос Каренны, быстрый и веселый, точно такой же, как ее речь. — Элена, что мы должны делать?
— Держитесь друг за друга и откройтесь нам! — произнес в глубине ее сознания голос второго чародея. — Возможно, теперь у нас появился шанс. Опасность есть, не буду лгать, но если мы будем держаться вместе — хоть раз на этом полуострове, — мы можем победить! Давайте, соединяйтесь с нами, мы должны слить наш общий разум в единый щит. Я — Сандре д'Астибар, я не умер. Идите к нам!
Элена открыла для него свое сознание и потянулась к нему. И в этот момент она почувствовала себя так, будто ее тело совсем исчезло, будто она всего лишь проводник, все было так же, и все же совсем не так, как в ночи Поста. Липкий страх перед этой неизвестностью зародился в ней. Но она с вызовом подавила его. С ней ее друзья и, как это ни невероятно, герцог Астибарский тоже был с ней, живой. И Баэрд тоже с ними в далеком Сенцио, сражается против тиранов.
Он пришел тогда к ним, к ней, и бился в их собственном сражении. Она слышала, как он плакал, и любила его на холме во тьме ночи Поста после того, как села зеленая луна. Она не подведет его сейчас. Она приведет к нему Ходоков по тропам своего сознания и своей души.
Без предупреждения они прорвались туда. Связь была установлена. Она находилась на высоком месте, под яростно сверкающим солнцем, и видела все происходящее глазами герцога Астибарского с холма в Сенцио. Изображение колебалось, вызывая ощущение тошноты. Затем все устоялось, и Элена увидела людей, убивающих друг друга в долине, войска, которые сошлись в смертельной схватке, как звери, вцепившиеся друг в друга. Она слышала крики, настолько громкие, что они ощущались, как боль. Потом она осознала еще кое-что.
Магия. К северу от них, на том холме. Брандин Игратский. И в тот момент Элена и трое других Ночных Ходоков поняли, почему их призвали, почувствовав собственным сознанием обрушившуюся на них невыносимую тяжесть, которой они должны были противостоять.
В замке Борсо Альенор стояла рядом с ней, беспомощная и незрячая в своей растерянности, ничего не понимая, зная только, что это случилось, что их время, наконец, пришло. Ей хотелось молиться, вспомнить забытые слова, которые она не произносила даже про себя почти двадцать лет. Она увидела, как Элена закрыла лицо руками.
— Ох, нет, — услышала она шепот молодой женщины, хрупкий, как старый пергамент. — Такая сила! Как может один человек обладать такой силой?
Альенор с такой силой сжала руки, что побелели пальцы. Она ждала, отчаянно стремясь понять, что с ними всеми происходит, там, далеко на севере, куда она не могла попасть.
Она не слышала, не могла слышать ответ Сандре д'Астибара Элене:
— Да, он силен, но с вами мы станем сильнее! О, дети мои, теперь мы сможем это сделать! Клянусь Ладонью, вместе у нас хватит сил!
Увидела же Альенор, как Элена опустила руки, как ее белое лицо стало спокойным, и дикий, первобытный ужас покинул незрячие глаза.
— Да, — услышала она шепот женщины. — Да.
Затем в комнате замка Борсо, под перевалом Брачио, воцарилось молчание. Снаружи дул холодный ветер высокогорья, нагонял высокие белые облака на солнце и гнал дальше, снова и снова, и одинокий ястреб-охотник парил на неподвижных крыльях в этой смене света и тени над склонами гор.
Следующим человеком, который взобрался вверх по склону холма, был Дукас ди Тригия. Дэвин уже начал опускать занесенный меч, когда узнал его.
Дукас в два мощных скачка взлетел на вершину и остановился рядом с ним. Выглядел он жутко. Лицо было залито кровью, она стекала на бороду. Он весь был в крови, и меч тоже. Но он улыбался, ужасное олицетворение кровожадности и ярости боя.
— Ты ранен! — резко бросил он Дэвину.
— Кто бы говорил, — проворчал Дэвин, прижимая левую руку к боку. — Пошли!
Они быстро вернулись обратно. Более пятнадцати игратян еще находились на вершине их холма и теснили необученных людей, которых Алессан оставил охранять чародеев. Силы были почти равны, но игратяне были отборными, смертельно опасными противниками.
И, несмотря на это, они не могли прорваться. И не прорвутся, понял Дэвин, и в его сердце хлынула волна восторга, заглушая боль и горе.
Они не пройдут, потому что перед ними, бок о бок, орудовали мечами в сражении, о котором мечтали столько проведенных в ожидании долгих лет, Алессан, принц Тиганы, и Баэрд бар Саэвар, единственный брат его души, и они оба стояли насмерть и были прекрасны, если убийство людей может быть прекрасным.
Дэвин и Дукас бросились вперед. Но пока они добежали, осталось лишь пятеро игратян, потом трое. Потом всего двое. Один из них сделал движение, будто хотел положить свой меч. Но не успел, потому что из кольца людей, окружавших чародеев, с обманчивой неуклюжестью к нему стремительно подскочил какой-то человек. Волоча хромую ногу, Риказо приблизился к игратянину, и не успел никто остановить его, как он опустил свой старый, наполовину ржавый меч, который описал смертоносную дугу и проник сквозь стык в латах, вонзившись в грудь солдата.