Часовые Вселенной

— Что — нагишом?

— Скажешь тоже! — Воль был явно шокирован. Он пнул узелок, лежавший на полу.— Вот в этом. Волна преступности достигла апогея — даже полицейские таскают больничные одеяла.— Он поднялся и, разведя руки в стороны, стал медленно поворачиваться, подражая манекенщицам.— Как тебе костюмчик?

— Ба, да это же мой!

— Точно. Я обнаружил его у тебя в шкафу. Слегка висит под мышками и обтягивает задницу, но в целом сойдет.

— Ну и фигура же у тебя! Сверху мало, снизу много,— заметил Грэхем. Тут его улыбка погасла и он посерьезнел.— Послушай, Арт,— сказал он, усаживая приятеля обратно в кресло,— время дорого. Я только что из Вашингтона. То, что я там услышал, придало мне такое ускорение — только успевай поворачиваться. Дело куда хуже, чем я предполагал,— Грэхем кратко пересказал события, произошедшие с тех пор, как он оставил Воля в Стэмфордской больнице.— Я попросил Кейтли — так что вот, получай.— Он вручил другу гладкое, покрытое иридием кольцо.— Нравится тебе это или нет, только ты уволен из полиции и принят в разведку. Теперь ты мой напарник.

— Значит, так тому и быть.— Несмотря на показную браваду, Воль не сумел скрыть свою радость,— И как это, черт возьми, начальство умудряется всегда угадать размер кольца?

— Забудь о размере — у нас есть загадки поважнее! — Он дал Волю объявление, которое вырвал из газеты «Сан», найденной у Фармилоу.— Нужно срочно разворачивать действия. Времени у нас до понедельника. К шести вечера будет ясно: победа или похороны. Мы можем лечь костьми, но до этого рокового срока выход должен быть найден.— Он показал на газетную вырезку: — Вот, Фармилоу нацарапал перед смертью. Это наш единственный ключ.

— А ты уверен, что это ключ?

— Черта с два! Разве можно в этой переменчивой жизни бьггь хоть в чем-то уверенным? Но я нюхом чую, что он должен навести нас на что-то важное, из-за чего Фармилоу и погиб!

Воль долго и пристально рассматривал медведя, с глупым видом позирующего на фоне айсберга, потом спросил:

— Вы уже разобрали рефрижератор на части?

— Сангстер засунул его в университет, там его распатронили до последнего винтика, гаечки, пружинки. Осталось разве что слизать эмаль с обшивки.

— И что — никаких результатов?

— Ни малейших. Холод может убивать витонов, замедляя их колебания, только как мы собираемся это осуществить? Ведь лучей чистого холода не бывает, и нет никакой надежды их изобрести — с теоретической точки зрения это чистый абсурд.— Грэхем озабоченно посмотрел на часы.— Тебе эта загогулина ничего не говорит?

— Брр! — поежившись, ответил Воль.

— Не валяй дурака, Арт! Сейчас не время для шуточек.

— Я все время мерзну,— извиняющимся тоном произнес Воль. Он мрачно уставился на хвастливую рекламу,— Не нравится мне самодовольная ухмылка этой зверюги. Знает, что мы увязли,— и хоть бы хны! — Он вернул вырезку Грэхему.— Она говорит мне только то, что я знал уже давно: у тебя удивительная способность откапывать самые заковыристые зацепки!

— Зачем ты мне об этом напоминаешь? — раздраженно буркнул Грэхем.— Медведь! — Он злобно ткнул пальцем в вырезку,— Ведь есть же в нем что-то такое, что должно быть ключом. Или даже отмычкой к нашей загадке. Может, в нем наше спасение, если бы только мы сумели правильно взглянуть на дело. А ведь всего-то — здоровый, корыстный, самодовольный, а возможно, и блохастый медведь!

— Вот именно,— подхватил Воль, за неимением лучшей идеи,— неуклюжий, кривобокий, вонючий медведь! Паршивый полярный мишка!

— Если бы я только догнал тогда Фармилоу или встретил его по пути...— Грэхем замолчал, не закончив фразы. Вид у него был совершенно огорошенный. Осипшим от изумления голосом он произнес: — Слушай, а ведь ты назвал его полярным медведем!

— Ну да! А что, разве я ослеп — и это жираф?

— Полярный медведь! — взревел Грэхем с такой неожиданной силой, что Воль подскочил в кресле,— Поляризация! Вот оно — поляризация! — Он энергично завертел пальцем в воздухе,— Круговая или эллиптическая поляризация. Дьявол, где же были мои глаза раньше? Ведь это видно даже младенцу. Какой беспросветный тупица!

— Что-что? — разинув рот, вымолвил Воль.

— Поляризация! Миллион долларов против плюшки! — возопил Грэхем. Лицо его побагровело от возбуждения. Правда, обычному взгляду оно показалось бы просто красным. Схватив две шляпы, он нахлобучил одну из них на голову ошеломленному Волю, так что она залихватски сползла на одно ухо.— Пошли! Нужно спешить со всех ног! Мы должны оповестить мир, пока еще не слишком поздно! Вперед!

Друзья выскочили из двери, даже не позаботившись закрыть ее за собой. С топотом мчась по улице, они не забывали бдительно следить за небом. Голубые точки поблескивали в вышине, но ниже не спускались.

— Сюда! — выдохнул Грэхем.

Он нырнул в бетонную горловину, уходящую вниз, к новому подземному городу. Сверхскоростные эскалаторы доставили их на первый уровень. Там они сели в лифт и спустились на четыреста футов.

Тяжело дыша, друзья соскочили с пневматических дисков и оказались на перекрестке шести недавно проложенных туннелей. Из двух свежих нор еще доносился приглушенный грохот и резкий грызущий скрежет механических мамонтов, упорно гложущих грунт.

В этом подземном царстве, возникшем всего несколько недель назад, уже появились пожарные гидранты, телефонные будки, телеэкраны и даже маленький табачный киоск. Вокруг сновали инженеры, мастера, геодезисты, рабочие, навьюченные инструментами, материалами, переносными лампами. Время от времени из одного туннеля в другой проскакивала тяжело нагруженная электрическая вагойетка. Рабочие устанавливали на шахтах лифтов и выходных отверстиях кондиционеров зловещие датчики радиоактивных газов.

— Витоны сюда редко пробираются,— заметил Грэхем.— Можно звонить без особых опасений. Ты, Арт, залезай в соседнюю будку и звони во все научные институты, базы, всем ученым, чьи телефоны найдешь в справочнике. Скажи им, что загадка, возможно, заключается в одном из видов поляризации, скорее всего эллиптической. Не вступай с ними ни в какие дискуссии. Просто скажи, чтобы сообщили об этом всем, кому сочтут нужным, и сразу вешай трубку.

— Ладно,— Воль вошел в будку.

— Ты меня долго ждал?

— Минут пятнадцать.— Взяв справочник, Воль открыл его на первой странице.— Я как раз закончил одеваться, когда ты влетел, будто за тобой черти гнались.

Заняв соседнюю будку, Грэхем набрал номер. Видеоэкран, как всегда, барахлил, но он узнал голос на другом конце провода.

— Гарриман, попробуйте поляризацию,— торопливо сказал он.— Возможно, эллиптическую. Если хотите остаться в живых, распространите новость как можно скорее.— Он повесил трубку, не дав Гарриману сказать ни слова.

Грэхем сделал еще семь звонков, так же лаконично повторив распоряжение. Потом позвонил в Стэмфордскую больницу и выяснил, когда ушел Воль. Услышав ответ, он облегченно вздохнул. Бывшего полицейского не смогли бы изловить и обработать — не хватило бы времени.

Не то чтобы он всерьез подозревал, что приятель — агент витонов: ведь Воль с готовностью согласился передать как раз ту информацию, которую враг отчаянно стремился скрыть. Но он не мог выбросить из головы зловещие слова Сангстера о том, что «другие проявляют необычайную хитрость». К тому же его донимало неотвязное, иногда пугающее чувство, что на него ведется большая охота. Он ощущал: враг о нем знает и старается выловить.

Поежившись, он снова набрал номер, торопливо отбарабанил свою новость и услышал в ответ:

— Ваш дружок Воль как раз звонит нам по параллельной линии, у него те же сведения...

— Какая разница — главное, что вы узнали,— перебил Грэхем,— Передайте скорее всем, кому сможете.

Через час он вышел из своей будки и открыл дверь в будку Воля.

— Кончай, Арт. Думаю, информация разошлась уже так далеко, что ее не остановишь.

— Я дошел до буквы «П»,— вздохнул Воль,— Следующий — какой-то тип по фамилии Пенни.— Последовал еще более глубокий вздох сожаления.— Я как раз собирался его спросить, как у него с деньжатами.