Круг Матарезе

Сутулясь, поправляя ненужные очки, Василий пробирался среди грузов и, натолкнувшись на двоих споривших – грека и старшего мастера, русского, – извинился, побрел дальше к крайнему ряду ящиков, тележек, картонных коробок, составленных в ожидании погрузки. Он начал раздражаться. Времени оставалось немного, а грек как сквозь землю провалился. Статус Зеимиса никак не изменился, он оставался и курьером, и агентом ЦРУ – все последние донесения из Севастополя не содержали и намека на какие-либо изменения в условиях и сети агентов.

Где же Зеимис?

Внезапно Талейников ощутил боль – кто-то с ожесточением ткнул его дулом под правую почку, а потом мертвой хваткой вцепился в пальто так, что вместе с тканью ухватил и кожу. И зашептал:

– Я не собираюсь объясняться с тобой ни по-гречески, ни по-русски. Мне сказали, английским ты владеешь, как любой в Вашингтоне.

– Положим, получше многих… – прошипел Василий сквозь зубы. – Зеимис?

– Никогда не слыхал о таком. Мы думали, ты покинул Севастополь.

– Я и собираюсь. Где Зеимис, я должен поговорить с ним.

Американец проигнорировал сказанное Василием.

– Хрен ты получишь, скажу я тебе. Здесь на двадцать километров кругом нет никого из КГБ.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно. У нас там стая своих сов. Они видят во тьме. Они-то тебя и увидели. Бог ты мой! Футляр от скрипки…

– А за морем они следят?

– Это – дело чаек.

– Вы все прекрасно организованы… все эти ваши птицы.

– Зато ты оказался не таким смышленым, как тебя изображают. Что ты собирался тут делать? Небольшая личная рекогносцировочка, а?

Василий ощутил, что хватка ослабла, а затем уловил характерный приглушенный звук – напавший вытащил из каучуковой коробочки ампулу. Сыворотка! Он собирается сделать инъекцию.

– Нет! – сказал он твердо. – Не делай этого! С чего ты решил, что я здесь один? Я хочу уйти из страны.

– Туда-то я тебя и отправлю. Полагаю, ты окажешься где-нибудь в Виргинии в спецбольнице, где тебя и обследуют годика за три.

– Нет. Ты не понял. Я должен выйти на контакт кое с кем, но не таким способом.

– Расскажешь это хорошим докторам. Они выслушают тебя внимательнейшим образом.

– У меня нет времени!

Времени действительно не оставалось. Талейников почувствовал, как враг изменил положение тела. Вот сейчас игла проткнет одежду и войдет под кожу. Но этого не должно случиться. Он не может встретиться со Скофилдом официально.

«Никто не осмелится заговорить. Последствия будут катастрофическими… для правительств всех стран. Матарезе».

Если его могли убрать в Москве, то и американцы не станут с ним церемониться.

Василий резко повел правым плечом – последовала немедленная реакция: ствол глубже вонзился ему под почку. Всего на секунду основное напряжение в руке, державшей оружие, переместилось с указательного пальца на ребро ладони. Этого было достаточно, чтобы Василий рванулся, не опасаясь, что будет нажат спуск. Левой рукой он схватил американца за локоть и завел ему руку на бедро – предплечье хрустнуло. Пальцами правой руки он вцепился в горло противнику и начал душить его. Тот выронил пистолет, и грохот, с которым опасная игрушка упала на пол, разнесся по всему пакгаузу. Американец, оглушенный болью, некрепко держал шприц, тот тоже выпал. Василий подобрал иглу и прижал потерявшего преимущество агента ЦРУ к контейнеру. Взор его тускнел, но Василий знал, что противник не потерял еще сознание.

– Теперь ты слушай меня! – Талейников заговорил прямо в лицо Зеимису. – Мне известно об операции «Дарданеллы» уже семь месяцев. Ты всего лишь посредственный регулировщик и диспетчер. Ты ничего не значишь. Но я не убрал тебя ранее совсем не поэтому. Я думал, однажды ты сможешь пригодиться мне. Время пришло. Выбирай.

– Талейников – перебежчик? – спросил Зеимис, держась за горло. – Не может быть. Двойной агент – это да, но не предатель.

– Ты прав. Я не предатель. Но если бы эта безумная мысль пришла когда-нибудь мне в голову, я выбрал бы скорее англичан или французских ребят, чем тебя. Я же сказал, я хочу выбраться из России не затем, чтобы предавать.

– Ты врешь. – Рука американца скользнула вниз по лацкану толстой куртки. – Ты сам можешь добраться куда захочешь.

– Боюсь, что не теперь. У меня сложности.

– Что ты натворил? Оказываешь услуги капиталистам? Удираешь с парой пустых карманов?

– Кончай, Зеимис! Ты отлично знаешь, у каждого из нас есть небольшой запасец. Зачастую законный. То, что вылетает в трубу, можно и отложить. Твои небось не в Риме и не в Афинах. Было бы не слишком надежно. Думаю, депозит в Берлине или в Лондоне. А у меня – совсем просто: «Чейз Манхэттен», Нью-Йорк-сити.

Выражение лица у Зеимиса было никакое – он оставался безучастен и только теребил большим пальцем лацкан куртки.

– Итак, ты попался, – констатировал он вяло.

– Мы теряем время! – взорвался Василий. – Доставь меня в Дарданеллы. Оттуда я выберусь сам. Если ты этого не сделаешь… короче, если они здесь, в Севастополе, не услышат ожидаемого звонка в нужный момент, ваша операция кончена. Вас…

Рука Зеимиса метнулась ко рту. Василий успел схватить его за пальцы и вывернул ему ладонь. Выпала маленькая таблетка.

– Ты, чертов кретин! Что ты собираешься сделать?

– Уж лучше так, чем Лубянка.

– Ты, жопа! Если кого и возьмет Лубянка, так меня. Потому что там тоже сидят маньяки вроде тебя. И козлы, которые предпочтут таблетку, лишь бы не слышать правды. Такие же козлы, как ты. Хочешь подохнуть – подыхай. Но только сначала проведи меня в Дарданеллы.

Тяжело дыша, Зеимис уставился на Талейникова.

– Ты что, серьезно? – спросил американец.

– Да. Поможешь мне?

– Мне терять нечего, – сказал агент. – Ты пойдешь с нами по нашему коридору.

– Запомни: сообщение обо мне из Дарданелл здесь должно быть получено. Если нет – вам конец!

Зеимис помедлил, затем кивнул:

– Идет, сделка состоялась.

– Сделка состоялась, – подтвердил Василий. – Давай, мне надо позвонить.

В котельной пакгаузов было два телефона, установленных русскими и наверняка защищенных электроникой ЦРУ или САВАК от перехвата. Связь определенно стерильная, подумал Василий, можно говорить спокойно. Когда он набрал номер, Зеимис приготовился слушать.

– Это ты, мой старый приятель?

Это был приятель, но не тот. Вместо прежнего дежурного офицера трубку снял шифровальщик, которого Талейников вызволил несколько лет назад из Риги. Говорил он тихо, явно чем-то обеспокоенный.

– Наш общий друг вышел в шифровальную, а я сижу вместо него, ожидая твоего звонка. Мы так договорились. Где ты находишься? Я должен срочно тебя увидеть.

Зеимис подскочил мгновенно. Ладонь его легла на микрофон трубки. Талейников покачал головой, давая понять, что не собирается открывать свое местонахождение. Несмотря на то что он доверял шифровальщику, у него и в мыслях не было отвечать на вопрос.

– Это не имеет отношения к делу. Лучше скажи, поступило ли что-нибудь из столицы?

– Да, и более того… дружище.

– Но ты получил это? – Василий сделал ударение на последнем слове.

– Да, но код мне неизвестен. Мы никогда им не пользовались. Даже когда вместе работали в Риге.

– Прочти это мне.

– Тут, кроме этого, еще кое-что. – Шифровальщик говорил со значением. – Они преследуют тебя в открытую. Я запросил Москву по телетайпу, а оригинал сжег. Ответ придет менее чем через два часа… Я поверить не могу! Я не хочу в это верить!

– Успокойся. Что это было?

– Тревога. Тебя разыскивают повсюду. От Прибалтики до китайской границы.

– ВКР? – Василий был взволнован, но сдержался. Он ожидал, что в «Девятке» его хватятся довольно скоро. Но что так скоро, он не предполагал.

– Не только ВКР. КГБ и все разведслужбы, которые только существуют. И войсковые соединения также. Повсюду. И то, что они о тебе говорят, на тебя не похоже. Я не верю этому!

– Так что же именно?

– Что ты предал интересы государства, что тебя надо взять. Но никакого содержания под арестом, никакого дознания. Просто уничтожить немедленно.