Дорога в Гандольфо

– О трусах! – Сэм очертил их контур в воздухе. – Ну где бы мог я потерять их тут?..

– Ах-ах-ах! – покачал головой пилот. – Швейцарские горцы носят длинные подштанники. Притом с накладными карманами. С клапанами. И со множеством пуговиц. А в пуговицах имеются пустоты.

– Но я не горец и не швейцарец! Я – американец!

Брови капитана взметнулись кверху.

– Ах-ах-ах, синьор… Мафия? – произнес он, понизив голос.

Этот цирк продолжался бы бесконечно долго, если бы Сэм не догадался вручить этому коротышке десять стодолларовых американских банкнот, сразу же изменивших настроение капитана и освободивших Сэма от всяческих подозрений.

– Где я могу взять такси?

– Прежде вам следует обменять свои деньги на итальянские, синьор: ни один таксист не сможет дать вам сдачу со стодолларовой бумажки.

– У меня не осталось больше ни одной стодолларовой купюры. Только пятисотенные.

– Тогда он позовет полицию: несомненно, такие крупные банкноты не могут быть подлинными. Вам нужны лиры.

«Боже мой, полиция!» – подумал Сэм. Сейчас он меньше всего хотел бы иметь дело с полицейскими и истеричными таксистами. Ибо ни те ни другие определенно никак не вписывались в его гениальный план срыва операции Хаукинза.

И поэтому он чуть ли не час простоял в очереди в кассу, где производился обмен денег, и все для того, чтобы услышать сперва от заправлявшей этим делом усатой дамы, что купюры такого достоинства должны быть проверены спектрографом.

– Простите, синьор, – проговорила наконец дама с усиками по истечении довольно долгого времени. – Мы проверили ваши банкноты на четырех разных аппаратах. Они подлинные. Вот ваши лиры. Найдется ли у вас для них свободный кейс или чемодан?

Часы показывали 9.45. Время у него еще было! До Рима на такси – около часа, если, конечно, ничто не помешает, и примерно с полчаса уйдет на то, чтобы добраться до южных окраин Рима, откуда он сможет выехать на Аппиеву дорогу.

Путь до Аппии займет не более двадцати минут или около того. Он был уверен, что сумеет узнать дорожные знаки, которые видел во время учебных занятий. В общем, он попадет в зону предстоящей операции «Нулевой объект» по крайней мере за полчаса до ее начала.

Он остановит Маккензи, предотвратит третью мировую войну, устранит угрозу пожизненного заключения и вернется домой в Бостон, имея в кармане чек на крупную сумму в швейцарском банке!

Проклятие, как хочется курить: будь у него пара сигарет, он закурил бы их одновременно!

Сэм промчался через здание аэровокзала к двери, над которой было написано на трех языках слово «такси», и, тяжело дыша, выскочил на бетонированную площадку.

Всю представшую его взору территорию аэропорта занимали сотни неподвижных тележек, нагруженных багажом. Сбившаяся в отдельные группы публика была готова учинить бунт.

Сэм подошел к одному из туристов.

– Что происходит тут?

– Эти проклятые бездельники таксисты объявили забастовку!

Сэм принял решение. У него было несколько сотен тысяч лир в раздувшихся, словно паруса, карманах. Должен же найтись на автостоянке хотя бы кто-нибудь с собственной машиной.

И Сэм отыскал такого автолюбителя. В 11.20. И предложил ему деньги. Чем быстрее он поедет, тем больше лир он получит, – счет, понятно, шел на тысячи. Тот согласился.

11.32! Он добьется своего!

Он обязан сделать это!

И сейчас для него нет ничего важнее этой цели!

Почему он настраивает себя так? Потому что он не может иначе.

Гри и Блю потуже перепоясали сутаны веревкой. Они стояли на коленях, скрытые густым подлеском и раскидистыми ветвями деревьев, росших по краям древней дороги у подножия холма. Оба они были готовы хоть сейчас выскочить из зарослей и приступить к выполнению фазы номер шесть, предусматривавшей выведение из строя всех автотранспортных средств. Опрокинувшийся «Фиат» находился как раз перед ними. Из него валил дым и разносился ветром во все стороны. Пять помощников папы, оба водителя лимузинов и единственный из оставшихся в строю патрульных мотоциклистов пытались добраться до истошно вопивших турок.

Впрочем, число присутствующих особого значения для капитанов не имело. Стоит им только оказаться у извергавшего дым автомобиля, как они споро справятся со своим делом. Тем более что при виде более чем странного поведения людей, облаченных в сутаны, их жертвы охватит растерянность. Для капитанов не составит особого труда обездвижить одного за другим всех противников. На западном фланге будет дежурить капитан Руж. Он перехватит там всякого, кто, разобравшись в обстановке, попытается добраться до лимузинов.

Пора!

Гри и Блю ринулись из кустов в хаотическое смешение дыма, воплей турок и взмахов руками. Просторные сутаны развевались по ветру. Иглы были наготове.

Люди из окружения папы один за другим валились на землю с блаженными улыбками на умиротворенных лицах.

– Вяжите их! – крикнул Гри туркам, после того как эти три «жертвы автокатастрофы» выбрались через окна и из-под машины. – Подайте мне веревку.

– Только не туго, вы, маньяки! – гаркнул грубо Блю. – Помните, что наказывал шеф! – И тут же неожиданно взревел: – О боже! – Он схватил Гри за плечо и показал пальцем на землю за клубившимся дымом. – Что это такое? Что, капитан?

Посредине проезжей части дороги, на полпути к лимузинам, лежал на спине капитан Руж. Поднятая кверху рука была согнута в запястье, так и не успев закончить движение. Маска не могла скрыть выражения олимпийского спокойствия на его лице. Судя по всему, он запутался в длиннополой сутане, споткнулся и при падении нечаянно воткнул острие иглы себе в живот.

– Скорее! – бросил Гри. – У нас же есть противоядие! Генерал все предусмотрел!

– На то он и генерал! – заметил Блю.

– Давай! – приказал Хаукинз, поддерживая Гвидо Фрескобальди, который неожиданно запел.

По другую сторону пыльной дороги Маккензи увидел капитана Оранжа. Выбравшись из кустов, тот несся по направлению к лимузину папы. «Ненужная спешка», – подумал генерал: папа не собирался бежать. Его преосвященство помог своему помощнику поудобнее устроиться на сиденье и теперь вылезал из машины с гневным выражением лица.

Хаукинз схватил Фрескобальди за руку и повел к лимузину.

– Мы не причиним вам вреда, сэр, – проговорил генерал папе. Это было типичное обращение к пленнику.

– Скоты! – взревел папа громоподобным голосом, пронесшимся эхом через Аппиевы леса и холмы. – Звери! Убийцы!

– Что такое?

– Баста! – опять прогремел голос папы Франциска. В глазах его сверкали молнии – в глазах исполина в телесной оболочке простого смертного. – Возьмите мою жизнь! Вы убиваете моих любимых детей! Детей бога! Вы проливаете кровь невинных людей! Отправьте же меня к Иисусу! Прикончите и меня тоже! И, может, бог простит ваши души!

– О-о, во имя Христа… во имя неба, замолчите! Никто никого не собирается убивать!

– Но я же вижу! Дети Христа мертвы!

– Это всего лишь лошадиная доза снотворного. Никому не причинено и не будет причинено никакого вреда.

– Но они мертвы! – заявил Франциск, однако уже не столь убежденно, озираясь в растерянности по сторонам.

– Они мертвы не более чем вы. Зачем мы стали бы связывать их, если бы они были мертвыми? Оранж, давай сюда!

– Слушаюсь, мой генерал! – ответил Оранж, обойдя лимузин спереди.

– Вытащите того цветного парня из машины. Должно быть, это личный гость папы.

– Этот человек – священник. Мой помощник!

– Что вы говорите? А я подумал, что этот мальчик – из церковного хора… Полегче с ним, Оранж, – сказал Маккензи, когда итальянец вытащил находившегося в бессознательном состоянии черного прелата из автомобиля. – Положите его в кусты и расстегните ворот: чертовски жарко в таком одеянии!

– Вы утверждаете, что все они живы? – недоверчиво спросил Джиованни.

– Да, конечно, – ответил Маккензи и подал Веру сигнал готовить Фрескобальди к подмене. Двойник римского папы вел себя совершенно спокойно.