Дом Люцифера

Билл Гриффин подозвал к себе собаку и шепнул:

– Это друзья, Самсон. Друзья.

И позволил псу обнюхать каждого.

Затем с Джоном во главе они подползли к тому краю фургона, что находился ближе к лесу. От его спасительной тьмы их отделяли каких-то пятнадцать футов.

– Туда, – Питер указал на деревья. – Там можно спрятаться, отсидеться и сообразить, что делать дальше. Когда скомандую «вперед», вскакивайте и бегите туда что есть мочи, словно вы зайцы, а на хвосте у вас гончая. Я вас прикрою, – и он похлопал по рукоятке автомата «хеклер-и-кох».

Но тут со стороны леса показались какие-то фигуры.

– Ложись! – скомандовал Смит и первым распростерся на асфальте.

Остальные тут же последовали его примеру. В этот момент нападавшие открыли огонь. Пули свистели и рикошетом отлетали от бортов фургона. Выпустив несколько очередей, бандиты отступили, ища укрытия за стволами деревьев.

– Сколько их? – спросил Билл Гриффин.

– Двое, – глаза англичанина превратились в узкие щелки, так напряженно всматривался он во тьму. – Или трое, они скрылись в лесу.

– Двое или трое, – эхом откликнулась Рэнди. – А это означает, что еще один или два находятся где-то впереди.

– Да, верно, – ответил Билл Гриффин и покосился на своих товарищей по несчастью. В их скованных позах не читалось страха – лишь собранность и готовность, глаза горели огнем. Даже Марти, несмотря на свою странную болезнь и еще более необычный склад ума, вовсе не напоминал того капризного и вечно ноющего слабака Марти, которого он некогда знал. Марти повзрослел, стал другим. И, едва подумав об этом, Гриффин ощутил странную ноющую боль в сердце. И одновременно – подъем. Возможно, давали о себе знать долгие годы, которые он провел, работая на людей с ограниченным мышлением. А возможно, ему просто не удалось прижиться в этом мире, который так много значил для остальных. Но, скорее всего, правда заключалась в том, что ему, по большому счету, всегда было плевать на всех и вся, в том числе и на себя тоже.

И ему страшно захотелось стать другим. Только теперь он по-настоящему понял, почему пошел на такой огромный риск, пытаясь спасти Джона. Делая это, он надеялся спасти то хорошее, что еще не умерло, сохранилось в его душе. Казалось, при одной только мысли об этом кровь быстрей заструилась в жилах. А мысль стала работать как-то особенно ясно и четко. Он обрел цель и смысл жизни, и это наполнило его такой силой и радостью, какую доводилось испытывать только в юности, когда они с Джоном были совсем молоды и перед ними лежало все будущее.

Теперь он знал, что надо делать.

Знал каждой мышцей и жилкой своего тела. Всем своим давно отчаявшимся сердцем.

Именно так он и должен поступить, чтобы душа не погибла окончательно.

И вот, не предупредив никого, он быстро выполз из-под фургона, поднялся на ноги в полный рост и с каким-то странным сдавленным криком бросился вперед, к опушке леса, где затаились убийцы. Доберман кинулся следом.

– Билл! – крикнул Джон. – Не надо, не смей!..

Но было уже слишком поздно. Ноги Билла сами несли его к лесу, длинные пряди волос развевались по ветру. Он мчался к лесу и стрелял на бегу. Он был возбужден и одновременно испытывал невероятное облегчение, ему было плевать на все, кроме желания искупить свою вину. Ощерив клыки, доберман накинулся на одного из нападавших.

Джон, Рэнди и Питер, подхватив оружие, последовали за Биллом. Все произошло за считаные секунды.

Ко времени, когда Джон добежал до опушки, Билл Гриффин уже лежал на спине, на сухой подстилке из трав и опавшей листвы. Из раны на груди сочилась кровь.

– Господи, – выдохнул Питер, а взгляд его меж тем непрестанно обшаривал деревья и стоявшие у леса фургоны.

В десяти футах от них скорчился на земле, напоминая безжизненную кучу тряпья, тот самый плотный коротышка, впервые напавший на Смита еще в Джорджтауне. Второму мужчине пуля угодила в голову. Третий валялся на спине с разорванным горлом, а доберман меж тем метался по лесу в поисках остальных.

– А типа по имени аль-Хасан что-то не видно, – заметил Питер. – Должно быть, где-то там, у фургонов.

– Если он остался один, то вряд ли что-то предпримет, – сказала Рэнди, держа «узи» наготове. Потом перевела взгляд вниз и уже более мягким тоном добавила: – Как он там, Джон?

– Помоги мне.

Питер их прикрывал, а Рэнди помогла Джону перенести Билла в лес, где они осторожно опустили его на подстилку из опавшей листвы.

– Держись, Билл, – шепнул Джон, опустившись на колени рядом со старым другом. И попытался выдавить улыбку.

Питер тоже подошел к ним и стоял, настороженно озираясь по сторонам.

В голосе Джона звучали нежность и упрек:

– Билл, чертов дурак! Что же ты наделал? О чем только думал? Мы бы и так с ними справились.

– Вы не могли… знать этого наверняка. – Он вцепился рукой в воротник Джона. – Вам просто… нельзя было… подставляться под пули… особенно сейчас. Аль-Хасан где-то здесь… затаился. Ждет подкрепления. Бегите… бегите отсюда, пока не поздно!..

Пальцы сжимали воротник железной хваткой, но на губах выступила розовая пена.

– Спокойно, Билл, не принимай близко к сердцу. Я должен взглянуть на твою рану. Ты поправишься и…

– Ни хрена, – Билл слабо улыбнулся. – Идите к его дому… озеро Магуа… Ужасно… ужас какой. – Глаза его закрылись, он судорожно ловил воздух мелкими глотками.

– Тебе нельзя говорить, – с тревогой произнес Джон и стал расстегивать Биллу ворот рубашки.

Тот открыл глаза.

– Нет времени… Прости за Софи… Прости за все. – Тут глаза его дико расширились, словно он увидел нечто ужасное.

– Билл?.. Билл! Не надо, не умирай!

Но голова Гриффина безжизненно откинулась на сухую листву. В смерти простоватое лицо Билла вдруг стало выглядеть моложе, даже как-то невинней. Черты его лица, с такой легкостью принимавшего разные обличья, вдруг разгладились, утончились, стали видны четко очерченные скулы и решительно выступающий подбородок. Джон смотрел на своего друга. Вдруг где-то рядом запела птичка. Жужжали насекомые. Лес был полон жизни. Солнце просвечивало сквозь ветви деревьев.

И тут снова возник доберман. Пес стал над Биллом, охраняя его. Потом принялся облизывать лицо своего хозяина, издавая при этом жалобное тонкое повизгивание. Марти невнятно пробормотал что-то и погладил собаку по голове.

Смит закрыл глаза другу и поднял голову.

– Он ушел.

– Нам тоже пора уходить, Джон, – сказал Питер сочувственным, но твердым тоном. Достал из кармана униформы цветастый платок и протянул Смиту.

Джон вытер с руки кровь, а Рэнди сказала:

– Мне очень жаль, Джон. Я знаю, он был твоим другом. Но нам и правда надо уходить. Скоро сюда прибудет подкрепление.

Смит не двинулся с места, и тогда уже Марти резко окликнул его:

– Джон! Вставай! Пошли! Ты меня просто пугаешь!

Смит поднялся и огляделся по сторонам. Увидел пробитый пулями фургон, тела убитых. Глубоко втянул воздух, пытаясь контролировать скорбь и ярость. Еще раз взглянул на Билла Гриффина.

Этот Виктор Тремонт за многое ответит.

И зашагал в глубь леса.

– Там машина. Надо незаметно подобраться к ней.

– Хорошая идея, – Рэнди забежала вперед и возглавила шествие.

– Пошли, Самсон, – позвал Марти собаку.

Доберман приподнял голову. Потом ткнул мертвого хозяина носом в плечо. Издал жалобное тихое рычание и толкнул Билла еще раз. Реакции не последовало, и тогда Самсон последний раз оглядел это место, словно прощаясь. И молча затрусил за остальными.

Рэнди резко свернула влево. Нашла еле заметную тропинку и уверенно зашагала по ней, пригибаясь под низко нависшими ветвями. Следом шли Марти и Джон, Питер с доберманом замыкали шествие. Питер поводил стволом автомата из стороны в сторону.

Джон взглянул на Марти:

– Тебе известно, о каком это доме говорил Билл? На озере Магуа?

– Да о том, где меня держали в подвале, приковав цепями.

– Ты знаешь, где это?