Страница 2 из 17
- Я не хожу в гимнасий. Матушка говорят, что благородным шерам там делать нечего.
- К Хиссу эту матушку. - В черных глазах бабки промелькнули алые огоньки, точно недогоревшие угли. - Ману основал величайшую магическую школу. Слышал, Школа Одноглазой Рыбы? Нет? - бабка вздохнула и продолжила. - Ладно. Будем считать, что ты совсем ничего не знаешь.
Рональд действительно не знал. То есть о том, что шеры - потомки Двуединых богов, Светлой Райны и Темного Хисса, знали все, даже кухарка. И что магия стихий - это наследство семи драконов, первых детей богов, рожденных вместе с миром. И что после смерти потомки Хисса возвращаются в бездну Ургаш, а потомки Райны - в Сады звенящих ручьев. Но все остальное...
- ...несправедливость. Светлые зовут это судьбой, но им-то что стремиться к свободе? - бабка снова говорила с кем-то другим, равным и интересным, но Рональд не возражал: слушал и запоминал, чтобы потом перебирать незнакомые слова и искать смысл. - Им нечего страшиться и незачем искать бессмертия. Нет ни одного артефакта со светлой душой - что бы светлый ни натворил здесь, он попадет в Сады. Это простым людям надо молиться и вести праведную жизнь, тогда Светлая Сестра возьмет душу к себе. А нам?! Я могу всю жизнь провести в монастыре, поститься и молиться, и все равно, раз родилась темной, попаду в Ургаш до следующего рождения. А я не хочу в холод, тьму и отчаяние. Не люблю демонов. Лучше остаться тут крысой, да хоть камнем! Только не в Ургаш. А Ману... Ману обещал свободу. Ты понимаешь, что это такое - свобода от предопределенности? Умереть и не попасть ни в Ургаш, ни в Сады, а сразу родиться снова! Если бы не страх светлых, у него бы получилось. У него почти получилось...
Этот разговор Рональд не забывал никогда. Вспоминал, думал, спорил с бабкой, и все равно соглашался: свобода - это единственно, что имеет значение. Свобода от предопределенности. Боги подарили своим детям магию и отняли свободу. Но они не запретили самим добиваться её! Иначе зачем сила, зачем долгая жизнь, зачем всё?
В тот день началось его обучение. Метода бабки была проста и действенна: бери книгу, учи главу, когда выучишь - получишь есть. Если очень надо, задавай вопросы, но рискуешь вместо ответов получить еще одну главу, а то и целый трактат. Спрятанная по карманам еда изымалась, на стол ставился кувшинчик с простой водой.
Поначалу Рональд возмущался несправедливостью, на что бабка отвечала, что справедливости нет, а чем дольше он будет спорить, тем дольше просидит голодным. К счастью, вазу с орешками она не убрала, и вскоре Рональд возненавидел соленый миндаль - после него отчаянно хотелось пить. Зато первое взрослое заклинание Рональд освоил всего через месяц. Следующими были иллюзии - он поставил себе целью спрятать от бабки сверток с пирожками. На это потребовалось почти два года, и все равно на второй раз бабка пирожки отняла.
Так продолжалось шесть лет. К четырнадцати Рональд вытянулся, похудел еще больше и стал походить на матсимвол второго порядка, проще говоря, куклу из палочек. Он все время хотел есть и хотел сдобную кухаркину дочку, потерял интерес к учебе и отложил мысли о свободе лет на сто. В конце концов, бабке надоело "вбивать в дубовую голову крупицы ума" и она повезла его к "старому знакомому". Мать, давно забывшую о том, что где-то там есть какой-то сын, она, разумеется, не спросила.
Путешествие в Метрополию оказалось для Рональда потрясением. До того момента он ни разу не выезжал за пределы поместья, не видел городов, не общался с шерами кроме бабки... То, чего Рональд "не", можно было перечислять дольше, чем они добирались до столицы. К вычурному трехэтажному особняку в Сияющем квартале подъехали в сумерках. Фонарных жуков Рональд тоже никогда не видел, поместье по традиции освещалось фейскими грушами и болотными огнями в колбах. И почему-то именно разноцветные фонари на столбах, на балконах, на деревьях, в траве и на крышах - они и дали название кварталу - показались ему самым дивным дивом. А чему удивлялись горожане, глядя на старомодную карету с гербами в виде ястреба на ало-черном поле, запряженную парой крепких коней-умертвий, он понял весьма нескоро.
- Молчи, пока я не велю тебе говорить, - приказала бабка, прежде чем спуститься на мощеный плиткой дворик за воротами. Очень аккуратный дворик со стрижеными кустами, поздними хризантемами и фонтаном, освещенный сотней разноцветных фонарей.
Едва бабкин сапог коснулся белого мрамора ступеней, двери распахнулись и два абсолютно одинаковых бесстрастных швейцара отвесили абсолютно одинаковые поклоны. Если бы мог, Рональд бы задержался на неделю-другую, чтобы изучить их поближе, а лучше разобрать и сплести заново моделирующие контуры големов. Тем более что основой контура служила синяя нить воды, чужой и незнакомой стихии.
- Великий рад чести приветствовать Вашу Темность в своем доме, - проговорили близнецы в один голос.
Бабка прошла в дом, не глянув на слуг. Похоже, она точно знала, где искать хозяина. В отличие от неё, Рональд не чувствовал в доме никого живого и полностью потерял направление после первого же поворота. Следуя за бабкой по светлым, роскошно убранным анфиладам, он чуть не получил косоглазие, пытаясь рассмотреть сразу и непривычно просторные, продуваемые всеми ветрами, словно на юге, комнаты, и незнакомые растения, оплетающие окна от пола до потолка, и вязь разноцветных энергонитей, совсем не похожую на защитную систему в доме Бастерхази.
Среди нитей преобладали синие, водные. Чуть реже попадались черные, цвета смерти. Встречались и голубые воздушные, красные огненные, оранжевые земные. Даже фиолетовые - разум. Шесть стихий?! Рональд не мог поверить своим глазам.
- Думай тише, - шикнула на него бабка. - Тупица.
Только тут Рональд сообразил, что Великий - это официальный титул хозяина дома, а не самомнение. Шер-зеро, одаренный шестью стихиями из девяти, считает за честь визит старой Бастерхази, сумасшедшей бабки из захиревшего рода, годами не вылезающей из своего кресла! Ну, бабка!..
Рональд не успел додумать, как очередные двери распахнулись, и они оказались в огромном павильоне со стеклянной крышей, на краю бассейна, заросшего водяными цветами и островками бамбука.
- Какой забавный мальчик, - послышался высокий, без пола и возраста голос. Казалось, он исходит из воды и сам по себе - вода, глубокая, темная и опасная. - Твой?..
- Праправнук, - отозвалась бабка. - Редкостный балбес, даром что Рональд.
По воде прошла рябь, широкие глянцевые листья лотоса зашевелились, и из-под воды поднялся сам хозяин дома. Мелкий, худой и сморщенный старик с глазами-щелочками и заплетенной в две косицы редкой бороденкой восседал на воде, как на подушке, скрестив ноги, и беззвучно смеялся, скаля острые желтые зубы. Из одежды на старике была лишь длинная водоросль, зацепившаяся за ухо.
Но смешной вид не имел значения - без иллюзий, скрывающих его истинную суть, старик был страшен. В сплетении магических потоков, пронизывающих и оплетающих пространство, в ослепительном сиянии резко дергающихся протуберанцев, он походил на гигантского паука посреди паутины. Хищного и голодного паука.
- Тупица с тремя стихиями, ну-ну, - отсмеявшись, кивнул старик и глянул Рональду в глаза. - Отдашь его мне?
Ответ бабки потонул в шелесте сотен паучьих лап и треске жвал, вгрызающихся в тонкие, словно скорлупа жука, ментальные щиты. Рональд сопротивлялся изо всех сил, уворачивался, подставлял спешно созданные иллюзии и чужие воспоминания - но паук заглатывал их и все ближе подбирался к сути...
- Хватит! - звенящий голос бабки рассеял наваждение, черные нити отскочили, словно обжегшись. - Ты обнаглел, Паук.
"Паук?.. конечно, только так... - мысли шевелились медленно и слабо, хотелось съёжиться и спать, спать. - Попросить бабку не отдавать пауку. А она сможет?"
Рядом с хозяином дома бабка казалась осой, напрасно трепыхающейся в паутине.