Страница 32 из 77
— Когда будешь уверена, я поеду с тобой в аэропорт встретить его.
— Ты не можешь.
— Черта с два не могу, — сказал он без теплоты в голосе.
Я подставила свои губы и тихо вздохнула, когда он поцеловал меня.
— Я действительно должна поехать одна. Он страдает. Он не захочет, чтобы кто-то видел его в таком состоянии.
Гидеон кивнул: — Возьми мою машину.
— Которую?
— DB9 твоего нового соседа.
— М?
— Ты поймешь, когда увидишь.
Я не сомневалась. Какой бы она ни была, она будет быстрой и опасной — такой же, как и ее владелец.
— Я боюсь, — я замурчала, обвив ногами его бедра. Он был таким сильным и крепким. Я хотела запрыгнуть на него и никогда не отпускать.
Мои волосы струились сквозь его пальцы: — Чего?
— Отношения между мной и мамой уже испорчены. Если мои родители затеют разрыв отношений, я не хочу оказаться между ними. Я знаю, они не смогут спокойно с этим справиться — особенно мама. Они безумно влюблены друг в друга.
— Я этого не заметил.
— Ты и не видел их вместе. Обжечься можно! — я пояснила, одновременно вспоминая, что мы с Гидеоном были временно порознь на тот момент, когда я заметила химию между моими родителями.
— И мой отец признался, что до сих пор влюблен в нее. Мне грустно об этом думать.
— Потому что они не вместе?
— Да, но не потому что я хочу одну счастливую семью. Просто я ненавижу саму мысль о том, чтобы прожить жизнь без того, кого любишь. Когда я лишилась тебя…
— Ты никогда меня не теряла.
— Это было как будто часть меня умерла. И жить с этим ощущением всю жизнь…
— …было бы сущим адом, — Гидеон провел костяшками пальцев по моей щеке, в его глазах я заметила суровость, чему виной было воспоминание о призраке Натана, не отпускавшее его. — Позволь мне разобраться с Моникой.
Я взглянула на него: — Как?
Его губы изогнулись в усмешке: — Я позвоню ей и спрошу, как ты со всем справляешься. Сделаем так, чтобы это было своего рода моим возвращением к тебе, публичность сыграет на руку.
— Она знает, что я рассказала тебе все. Она может воспользоваться этим против тебя.
— Лучше против меня, чем против тебя.
Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться: — Спасибо.
— Я собью ее с толку и заставлю думать о чем-нибудь другом, — он дотронулся до моей руки и прикоснулся к кольцу.
Свадебные колокола. Он не произнес вслух, но я получила молчаливое сообщение. И конечно же это было тем, о чем моя мама подумала бы. Мужчина на месте Гидеона не вернулся бы к женщине, у которой такая мать, как Моника Стэнтон, если бы его намерения не были серьезными.
Эту проблему мы собирались решить в один прекрасный день.
В следующий час Гидеон прикидывался, будто бы не слоняется вблизи меня. Он находился рядом, перемещаясь со мной из комнаты в комнату под разными предлогами. Когда мой желудок заурчал, он немедленно потащил меня на кухню, поставил передо мной тарелку с сэндвичами, картофельными чипсами и приготовил салат с макаронами.
Мы поели за кухонным островком, и комфорт от его внимательности и заботы успокоил мои нервы. В тяжелый для меня момент он был рядом. Многие проблемы благодаря этому казались вполне преодолимыми.
Чего бы мы не смогли преодолеть?
— Что Коринн хотела от тебя? — я спросила. — Ну, кроме тебя.
Его лицо окаменело. — Я не хочу говорить о Коринн.
— Все нормально?
— Что я тебе только что сказал?
— Что-то совсем неубедительное и что я предпочла игнорировать.
— Она расстроена.
— Расстроено кричит? Или рыдает?
— Это имеет значение?
— Да. Большая разница между «злиться на мужчину» или «быть в слезах из-за мужчины». Например, Диана зла и может плести интриги, а я была в слезах и могла только выползать из кровати каждый день.
— Боже, Ева, — он положил свою руку на мою. — Прости меня.
— Кончай с извинениями. Ты компенсируешь всё, уладив все вопросы с мамой. Итак, Коринн в ярости или в слезах?
— Она плакала, — Гидеон вздрогнул. — Господи. Она потеряна.
— Мне очень жаль, что тебе приходится иметь дело с этим. Не позволяй ей заставлять чувствовать себя виноватым.
— Я использовал ее, — он произнес тихо, — чтобы защитить тебя.
Я положила сэндвич обратно и пристально посмотрела на него: — Сказал ли ты ей, что ты в состоянии предложить ей лишь дружбу?
— Ты знаешь, что да. Но я также намеренно дал ей понять, что между нами может что-то большее, все это было для прессы и полиции. Я посылал ей неоднозначные сигналы. Поэтому я чувствую свою вину.
— Так, стоп. Эта сучка пыталась заставить меня поверить, что ты подцепил ее, — я показала два пальца, — дважды. В первый раз это причинило мне такую боль, что я до сих пор отхожу. Тем более она замужем, чёрт побери. Я бы не советовала ей делать какие то движения в сторону моего мужчины, когда у нее есть свой.
— Вернемся к тому, где я подцепил ее. О чем это ты?
Я рассказала ему о том случае помада-на-воротничке в Кроссфайре и моем внезапном визите в ее квартиру, когда она пыталась притвориться, как будто бы она соблазнила Гидеона.
— Ну, тогда это все меняет, — сказал он. — Нам с ней больше нечего друг другу сказать.
— Спасибо.
Он потянулся, чтобы заправить прядь моих волос за уши.
— В конечном счете мы будем в стороне от всего этого.
— И чем же мы будем заняты? — я пробормотала.
— Ох, я уверен, что смогу чем-нибудь тебя занять.
— Секс, верно? — я потрясла головой. — Я взрастила монстра.
— Не забывай, мы работаем вместе.
— О боже. Ты все не перестанешь.
— Я хочу, чтобы ты увидела переделанные вебсайn Кроссроадс и Кросс Индастриз после того, как мы закончим ланч.
Я вытерла губы салфеткой: — Серьезно? Так быстро. Я впечатлена.
— Давай ты сначала глянешь, а потом будешь делать выводы. Гидеон хорошо знал меня. Работа была моим спасением, и он дал мне возможность погрузиться в нее с головой. Он снабдил меня своим лэптопом в гостевой комнате, выключил звук на телефоне, затем вышел в кабинет, чтобы позвонить моей матери.
В первые минуты я слушала его низкое мурчание и пыталась сфокусироваться на вебсайтах, но безуспешно. Было невозможно сосредоточиться и все закончилось тем, что я позвонила Кэрри.
— Где тебя черт носит? — он прорычал в трубку вместо приветствия.
— Я знаю, это было что-то сумасшедшее, — проговорила я быстро, будучи уверенной в том, что мама и папа звонили на квартиру, которую мы с Кэрри делили. — Мне очень жаль.
Шум где-то позади давал понять, что мой друг находится где-то на улице.
— Ты не против того, чтобы рассказать, что же все-таки происходит? Мне все звонят — твои родители, Стэнтон, Клэнси. Они все тебя ищут, а ты еще и на звонки не отвечаешь. Я чертовски перепугался, пытаясь понять, где тебя носит.
Проклятье. Я закрыла глаза: — Отец узнал про Натана.
Он замолчал, и только гудки машин на заднем фоне давали понять, что он все еще на линии. Затем: — Вот дерьмо. Малышка, это плохо.
Заботливые нотки в его голосе заставили меня замереть от кома в горле, я не хотела плакать снова.
Внезапно шум прекратился, было похоже на то, что он зашел в тихое помещение. — Как он?
— Он будто разорван на части, Кэрри, это было ужасно. Я думаю, что он плакал. И он страшно зол на маму. Возможно поэтому она постоянно звонит.
— Что он собирается делать?
— Он собирается вылетать в Нью-Йорк. Я не знаю, когда, но он позвонит позже.
— Он вылетает сейчас? Сегодня?
— Кажется, да. Уж не знаю, как он провернул дела с работой и смог освободить свой график.
— Я подготовлю комнату, когда буду дома, если ты этого еще не сделала.
— Я позабочусь об этом. Где ты?
— Собираюсь пообедать и встретиться с Татьяной. Мне нужно было выйти куда-нибудь.
— Прости за то, что тебе пришлось терпеть кучу звонков.
— Подумаешь, — он отмахнулся. Это было в стиле Кэрри. — Я был слишком взволнован. Я даже не знаю, чем ты занята или кем ты занята, ты ведешь себя не как раньше.