Страница 8 из 360
Наушник зашептал голосом Люка:
– Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем, как чирей на жопе.
Как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой! Спрятав «люгер» сзади за ремень, я, каркнув «погоди, не стреляй», полез изпод машины.
Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он, что же, думал, я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта милиции, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями» [8]на грязной, коегде порванной белой форме и ваш покорный слуга в образе диверсанта конца века – удобный «бундесовый» комок в мелкие зеленосерокрасные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», слегка небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарфсетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!
Чтото пауза затянулась… Похоже, сержант до этого не рассмотрел, кто же это в подведомственном имуществе копается. Думал, уголовники или дезертиры какие.
«А может, прессануть его? – мелькнула мысль. – Как там в „веселые девяностые“ говорили? „На базаре съехать“. Тем более что Люк прикрывает».
Набравшись наглости, но не забывая, что «наган» в руке у сержанта – настоящий, я собрался с духом и командным голосом гаркнул:
– Сержант! Ко мне!
Тот машинально сделал два шага ко мне. Я решил развить успех:
– Старший лейтенант госбезопасности Садовский! Спецгруппа Особого отдела! Ваши документы! – А в голове пульсировало: «О боже! Что за херь я несу!»
Сержант в замешательстве слегка опустил ствол «нагана». Потом, видимо, сомневаясь, посмотрел на меня и, запинаясь, произнес:
– Сержант госбезопасности Дымов. Ваши документы! – Но прозвучало это совсем неубедительно, а наоборот – испуганно.
Левой рукой демонстративно потянувшись к нагрудному карману (там и вправду я ношу паспорт, удостоверение и права), я качнулся влево и, взяв на контроль «наган» правой, завернулся гэбэшнику за спину. Подбив коленей, левой захват за шею – и «наган» у меня в руке, а сержант повис на ослабевших ногах, удерживаемый от падения моими пальцами на кадыке и стволом «нагана» у своего правого глаза.
– Старший лейтенант Серов, – позвал я Люка, – доложите обстановку!
– Все путем, он один, – донеслось откудато из травы.
– Ну что, сержант, поговорим?
Ответ сержанта получился несколько неуверенный:
– Дда.
Хотя не знаю, как бы я отвечал с дулом «нагана» у виска.
– Давай, садись у заднего борта. На колени! Ноги скрести сзади… Так, а теперь задницей на них садись!
По лицу этого сопляка было видно, что он ничего не понимает.
– Ну что ж, начнем, помолясь. – Услышав последнее слово, сержант вздрогнул.
– Сидеть! – зарычал я на него. – Откуда же ты, глупый, улепетывал с бумажками своими?
Лицо его закаменело, и он ожег меня взглядом:
– Ничего не скажу тебе, гадина фашистская!
– Сержант, ты не понял? Мы – свои! А уж за меры предосторожности я у тебя прощения потом попрошу. Якши?
– Что? – переспросил он.
– Это – «хорошо» потатарски. Но мы отвлеклись… Так откуда и куда вы следовали, товарищ сержант?
– И… из Заславля выехал, еще неделю назад… А тут немцы прорвались… Все время по лесам прятались… Щелоков, шофер наш, предложил пальбу переждать, а уж потом, как стихнет, до своих добираться…
– А откуда вы выскочили и почему немцев не видели?
– Там дорога лесная на смолокурню ведет… Мы на ней прятались… А как на поле выехали – нам солнце в глаза… – Я посмотрел на дорогу, действительно, хотя прошло около двух часов, солнце еще низко висело над «нашим» лесом, отчего, смотря на дорогу, приходилось щуриться. Между тем сержант продолжал:
– Ну а как стрелять начали, так в Щелокова сразу и попали, а я успел выскочить с другой стороны… Потом немцы зачемто по лесу с другой стороны дороги стрелять начали, а я и спрятался в кустах… А как стихло, так я и к машине пошел… Я сумку свою с документами забыл… – И он покосился на командирскую сумку, висевшую у меня на шее.
– Тебя как зватьто? – Я начал испытывать уважение к этому пацану – ему было страшно, его единственного попутчика убили, но он все равно вернулся…
– Але… Алексей, товарищ старший лейтенант.
– Что в машине? Ну, кроме картотеки и дел? – поинтересовался я.
Он начал было отвечать, но закашлялся…
Я достал из чехла, висевшего сзади на поясе, флягу и бросил ему. «Черт, она же пластиковая!» – подумал я, но было поздно пить боржоми. Непривычная легкость фляги не смутила Алексея. Торопливо отвернув крышку, он начал жадно пить. Выхлебав примерно половину содержимого, он с сожалением завернул крышку.
– А у вас курить нету, товарищ старший лейтенант? А то я пять дней ничего не курил… – И он просительно уставился на меня.
– Конечно, минутку. – Я машинально полез в карман, но на полпути остановил руку. «Там же у меня „Данхилл“ лежит!» Подумав еще пару мгновений, я достал одну сигарету и, быстрым движением оторвав фильтр и спрятав его между пальцами, протянул сигарету сержанту. Потом как будто чтото щелкнуло у меня в голове, я взял сигарету в рот, прикурил ее, спрятав зажигалку в ладонях, и снова протянул Алексею. Тот торопливо взял ее, с наслаждением затянулся и блаженно прикрыл глаза. «Эк его повело!» – подумал я, но чтото мне подсказывало, что бдительность снижать рановато.
Алексей открыл глаза и сказал:
– Какой табак у вас хороший, товарищ старший лейтенант. Мягкий и ароматный. Я такого никогда не пробовал. Фабрики Урицкого?
В этот момент в ухе у меня заголосило:
– Тоха, это Тотен, справа немцы. Мотоциклы!
Мы сидели в тени полуторки, так что сразу заметить с дороги нас было трудновато.
– Так, сержант, мухой в кузов и замри там. На дороге немцы! – прошипел я, откатываясь в сторону.
На мгновение Алексей замер, но, довольно быстро сообразив, что к чему, с трудом встал (ага, не зря я его так сажал – через пять минут ноги у непривычного человека затекают так, что только держись) и полез в кузов.
– Тотен, Арт в канале.
– На связи.
– Докладывай обо всех перемещениях. Мне солнце в глаза бьет.
– Колонна идет. Впереди – мотоциклисты, за ними – броневик, дальше – грузовики. Много.
– Понял тебя. Отбой. Люк, ты где?
– От машины метров тридцать левее и полста – тебе за спину. Под кустом.
– Понял тебя. Без команды не стреляй.
Интересно, если сержант меня слышит, какие мысли у него в голове бродят?
А колонна все шла и шла… Я насчитал уже пятнадцать грузовиков с пехотой… А учитывая, что это были трехтонки, в каждую из которых влезает по два отделения немцев, то мимо нас проезжал как минимум батальон…
На солнышке нам пришлось проваляться почти два часа. Я лежал и зачемто считал: восемьдесят четыре грузовика с пехотой, две батареи противотанковых «колотушек», минометчики, какието части обеспечения. Ну точно, полк. Потрепанный только. А может, и нет, штаты немецкой пехоты я помнил, честно говоря, не очень. Когда вдалеке показался хвост колонны, я с облегчением вздохнул. Как оказалось – напрасно. Внезапно один из мотоциклов арьергарда притормозил на обочине.
– Тотен, Арт в канале. Что там?
– Здесь Тотен. Гадят, сволочи.
В бинокль я разглядел мотоцикл с коляской, у которого скучал рослый унтер. Тут я заметил, что два его кореша, видимо, сделав то, для чего они спустились в придорожную канаву, вылезли не обратно на дорогу, а на поле. По их жестикуляции мне стало понятно, что один предлагает посмотреть нашу машинку. Вот веселото! Я нажал тангенту:
– Люк, здесь Арт. Сможешь, если что, снять дятла на дороге?
– Не вопрос. Тут всегото метров двести пятьдесят.
– Чудненько, но давай решать – ноги сделаем или попробуем стволами разжиться?