Страница 15 из 27
Катя заплатила за телефон — благо народу было немного, и она справилась с этой «непосильной» задачей довольно быстро. С удивлением обнаружив, что «мирская суета» отвлекает ее от мрачных предчувствий и глупых мыслей, она решила забежать в супермаркет на остановке, дабы в толчее растворить остатки своей меланхолии.
Идя по улице по направлению к супермаркету, она вспомнила Москву, где прожила свои первые семнадцать лет и куда часто ездила к родителям и старшей сестре, и окончательно загрустила. Она подняла глаза и подумала, что почти ненавидит этот город. Город, не сумевший принести ей даже маленькой капли счастья…
И тут же застыла, оторопев от удивления и ужаса.
На остановке сидела ее собственная дочь — и рядом… «О нет, нет, — простонала она про себя, — только не…»
Рядом сидел этот тип. Он держал Надю за руку и что-то ей терпеливо объяснял. Надя слушала его очень внимательно, но иногда мотала головой. Вид у нее был печальный и озабоченный.
«Что же происходит? — подумала Катя, стараясь справиться с волнением. — Этот тип что-то ей говорит… Скорее всего обольщает мою дочь самым беспардонным образом… Мне очень не хочется выглядеть стервозной фурией, но…»
Она рванулась туда, но поздно… Пара уже поднялась и направилась в глубь двора.
Катя бросилась было за ними следом, на секунду остановилась, подумав при этом, что ведет себя ужасно, но потом бросилась за ними снова.
— Чертов город, — прошептала она. — Ты вообще способен принести мне что-то другое, кроме неприятностей и боли?
— Эта пудра вряд ли дорого стоит, — сказал он.
— Тысяча восемьсот, — усмехнулась невесело и снисходительно Надя. Откуда мужчине знать, сколько стоит эта пудра, в самом-то деле?
— Точные расценки я тебе назвать не смогу, — ответил он. — Но ей красная цена не больше сотни… Хочешь, я отведу тебя к девушке, которая скажет точнее?
Надя подумала и согласилась. У нее не было надежды, что он окажется прав. И уж тем более вряд ли он даст ей деньги. Откуда он их возьмет, даже если у него и возникнет нелепое желание помогать посторонней девице.
«Зачем я вообще его вызвала? — думала она. — Потому что надо было с кем-то поделиться обрушившимися мне на голову неприятностями? Да и свершилось-то все это исключительно по моей глупости…»
Она уже смирилась с тем, что за это ей придется расплачиваться — придется, ох как придется… И все-таки, когда он предложил ей пойти к этой девушке, она согласилась. Как утопающий, хватающийся за соломинку. А вдруг он окажется прав?
— Не понимаю, почему ты не проконсультировалась у матери, — говорил он на ходу. — Она же женщина… Наверняка объяснила бы тебе, что тебя надувают, как лохушку…
— Мама не пользуется косметикой, — вздохнула Надя. — Познаний в этой области, увы, у меня даже больше…
— То есть твоя мать купила бы этот «китай» вообще за три тыщи, — рассмеялся он. — Откуда вы такие свалились на мою голову…
— Из автобуса, — напомнила Надя.
— Ну да… В следующий раз постараюсь присматриваться… Похоже, мне самому придется отвечать за ваш подбор косметики…
— Не думаю, что мама на старости лет вздумает ею увлечься, — хмуро ответила Надя. — А у меня после этой истории всякое желание пропало…
Они поднимались по лестнице, потом он позвонил в дверь.
Надя рассматривала стены, разрисованные доморощенными граффити, и невольно засмеялась.
— До чего банально мышление, — сказала она. — Везде одинаковые надписи…
— Тебе мама не говорила, что читать глупости на стенах вредно для глаз? — поинтересовался он.
— Для психики, — поправила она его. — Если я буду слушать все, что советует мама, я стану такой же…
— А если не станешь, будешь всю жизнь расплачиваться за свои глупости…
— Она тоже расплачивается…
— Ты себя имеешь в виду?
Он не хотел ее обидеть, просто заступался за хрупкую женщину с лицом Мадонны, пытаясь объяснить этой девочке, что в миллион раз лучше быть такой, как ее мать, чем такой, как…
Он почему-то вспомнил эту самоуверенную даму из свиты губернатора. Невольно поморщился — ну да… Вот она застрахована от глупостей. И с познаниями в области косметики у нее тоже все в порядке…
У нее вообще все в порядке. Но вряд ли найдется человек, способный влюбиться в это банальное, наглое лицо. Ее лицу не хватает нежности, тонкости черт, этой странной, притягивающей туманности в глазах, легкого испуга, возвышенного трепета…
— Привет…
Дверь открылась, помешав ему подобрать новые эпитеты.
Люда смотрела на его спутницу с легким удивлением.
— Ты уже за Сашей?
— Я ее заберу. Но сначала проведи воспитательную работу с этой девицей, — попросил Саша, входя в квартиру и ведя за собой Надю.
— В смысле? — не поняла Люда.
— В смысле ее накалывают. Обозначь цену вот этой дряни…
Она посмотрела на косметичку, протянутую ей, вытряхнула оттуда содержимое на стол и присвистнула.
— Детка, — повернулась она к Наде, — ты хочешь остаться без кожи?
— Китай? — поинтересовался Саша.
— Хуже, — рассмеялась Люда. — Подпольная продукция местных азеров. Выкинь эту пакость, детка… И никогда больше не бери. — Потом перевела взгляд на Сашку: — Я и не знала, что у тебя есть старшая дочка… Рано ты, друг мой, приноровился к делу…
— Вообще-то она несовершеннолетняя, — заметил он, проходя в комнату. — А где младшая?
— Спит, — ответила Люда. — Я ее покормила и уложила спать… Должен же ребенок хоть иногда следовать нормальному режиму.
Сашка и в самом деле спала, раскинув ручки, улыбаясь во сне. Он с нежностью посмотрел на нее и вышел, закрыв за собой дверь.
— И будить я ее тебе не дам, — продолжала Люда. — Или посидите тут, или еще погуляйте… Совсем дитя измучили.
— Ладно, посидим… Так во сколько всю эту хрень можно оценить?
— В сто рублей. Все. Вместе. Я бы, впрочем, в глаз дала тем сукам, которые это неразумным девицам впаривают…
— Может, в самом деле дашь? Мы тебе их покажем…
Она не ответила.
— Будете чай? — спросила она, поднимаясь.
Саша вопросительно посмотрел на Надю. Та кивнула, продолжая восхищенно наблюдать за плавными движениями красивой Люды.
«Никогда мне не понять тинейджеров, — усмехнулся про себя Саша. — Стриптизерша Люда явно близка ее идеалу красоты… А мать, похожая на Мадонну… Нет, мне этого никогда не понять!»
Он видел, что Люда заметила это восхищение и наслаждается им. У нее-то тоже был комплекс неполноценности — правда, непонятно откуда…
«Кажется, они подружатся, — подумал он. — И может быть, для обеих этот тандем окажется спасением… Жизнь все-таки совершенно непонятная вещь!»
Она шла за ними, пытаясь оставаться незамеченной. «Боже, как это мерзко, как это отвратительно, гадко-то как, — думала она. — Я слежу за собственной дочерью…»
На секунду ей захотелось все это прекратить. Остановиться… Потому что, в конце концов, ее мать так никогда не делала. Так почему она позволяет себе этакие гнусности?
Если ее что-то взволновало, почему не подойти?
«Я просто не могу», — призналась она себе. И тут же попыталась найти себе оправдание. Пока ничего криминального не происходит. Он идет рядом, даже не касаясь ее. Он вообще говорит с ней серьезно, но снисходительно, как с ребенком… Вряд ли Надежда интересует его как женщина.
Женщина…
Она невольно усмехнулась — под это определение ее дочь никак не могла подходить… И еще раз удивилась, потому что наряду с опасением по поводу дочери в ее душе жило другое чувство, и оно ей совсем не нравилось. Потому что было глупо, право, глупо сто раз, ревновать этого незнакомого человека к собственному ребенку.
Они вошли в подъезд, Катя немного подождала и вошла следом. В доме не было лифта, и она слышала их шаги и даже обрывки их разговора.
Они несли какую-то чушь о косметике… Потом они остановились на четвертом этаже — Катя рискнула подняться неслышными шагами за ними, все еще стыдясь собственного поведения. Дверь хлопнула. Настала тишина. Она умудрилась заметить, какая дверь хлопнула, но тут же подумала, что это ей ничего не даст. Она вряд ли дерзнет туда позвонить. Что скажет Надя, увидев ее на пороге? «Ты докатилась, ма… Уже следишь…»