Глаза тьмы

— Вот это мне не нравится, — задумчиво ответил Кеннбек. — Суд и так перегружен. У нас просто не хватает судей и денег. Судебная система трещит и стонет.

— А когда пыль осядет, моя клиентка все равно получит право на эксгумацию тела ее сына.

— Вероятно.

— Наверняка. У ее мужа будет только одна цель: причинить бывшей жене дополнительную боль, вставляя палки в колеса. Чего он добьется, так это отнимет у суда несколько дней дорогого времени, но конечного результата его протест не изменит.

— Гм-м, — Кеннбек нахмурился.

Они остановились в конце квартала. Кеннбек закрыл глаза, подставил лицо теплому зимнему солнцу. Наконец заговорил:

— Ты просишь меня пойти в обход правил.

— Не совсем. Я прошу выдать ордер на эксгумацию по просьбе матери. Закон это разрешает.

— И ордер, как я понимаю, нужен тебе немедленно.

— Если возможно, завтра утром.

— Могилу ты вскроешь во второй половине дня.

— Самое позднее в субботу.

— Прежде чем отец получит запрещающий ордер у другого судьи.

— Если все пройдет как задумано, отец, возможно, и не узнает об эксгумации.

— Понятно.

— Все только выиграют. Суд сэкономит время. Мою клиентку избавят от ненужной душевной боли. А ее бывшему мужу не придется платить адвокату, бесплодные попытки которого остановить нас будут стоить немалых денег.

— Гм-м.

В молчании они направились к дому, где пикник становился все более шумным.

— Мне нужно немного об этом подумать, Элиот, — изрек Кеннбек, когда половина квартала осталась позади.

— Как долго?

— Ты проведешь здесь всю вторую половину дня?

— Сомневаюсь. Слишком много адвокатов.

— Отсюда поедешь домой? — Да.

Судья откинул со лба волнистую прядь.

— Я позвоню тебе вечером.

— Можете хотя бы сказать, к чему склоняетесь?

— Полагаю пойти тебе навстречу.

— Вы знаете, что я прав, Гарри.

Кеннбек улыбнулся.

— Я выслушал ваши аргументы, господин адвокат. Давай пока поставим на этом точку. Вечером я позвоню. Как только выдастся время подумать над этим.

И пусть Кеннбек не отказал, Элиот рассчитывал на более быстрое решение вопроса. Он не просил судью об очень уж большом одолжении. Все- таки они долго работали бок о бок. Он знал, что Кеннбек — человек осторожный, но ведь не в мелочах. Колебания судьи в этом достаточно простом вопросе несколько удивили Элиота, но комментировать их он не стал. Ему не оставалось ничего другого, как ждать звонка Кеннбека.

Подходя к дому, они говорили об особенности приготовления соуса из оливкового масла, чеснока и базилика, с которым так вкусны макароны.

Элиот провел на пикнике еще два часа. Избыток адвокатов и недостаток представителей других профессий не способствовали приятному времяпрепровождению. Куда бы он ни приходил, везде говорили об исках, встречных исках, апелляциях, сделках с обвинением и новых особых экономических зонах с минимальным налогообложением. Точно в таких же разговорах он участвовал на работе, восемь или десять часов в день, пять дней в неделю, и не собирался посвящать тому же еще и выходной.

К пяти часам он вернулся домой, возился на кухне. Тина обещала приехать к шести. Он намеревался закончить основную часть готовки до ее прихода, чтобы не проводить на кухне столько же времени, что и вчера. Стоя у раковины, он очистил и порезал маленькую головку лука, очистил шесть корней сельдерея, порезал несколько морковок. Только что открыл бутылку с уксусом и наливал четыре унции в мерную чашку, когда уловил движение за спиной.

Обернувшись, увидел незнакомого мужчину, входящего на кухню из столовой. Ростом в пять футов и восемь дюймов, с узким лицом, аккуратно подстриженной рыжеватой бородкой, в темно-синем костюме, белой рубашке и синем галстуке. Мужчина держал в руке докторский саквояж. И заметно нервничал.

— Какого черта? — вырвалось у Элиота.

За первым мужчиной появился второй. Куда более страшного вида, чем его напарник: ростом далеко за шесть футов, широкоплечий, со здоровенными кулачищами. Создавалось впечатление, что он удрал из некой лаборатории, где человеческие гены скрещивали с медвежьими. В отглаженных слаксах, накрахмаленной синей рубашке, полосатом галстуке и сером пиджаке спортивного покроя он более всего походил на профессионального киллера, собравшегося на крестины внука главы одной из семей мафии. И вот он совершенно не нервничал.

— В чем дело? — спросил Элиот.

Оба незваных гостя остановились у холодильника, в двенадцати или четырнадцати футах от хозяина дома. Невысокий переминался с ноги на ногу, громила улыбался.

— Как вы сюда попали?

— Пистолет-отмычка, — улыбка Громилы стала шире. — У Боба… — кивок в сторону Невысокого, — отличный набор инструментов. С ними многое упрощается.

— И что все это значит?

— Расслабься, — предложил Громила.

— Дома я много денег не держу.

— Нет, нет, — покачал головой Громила. — Речь пойдет не о деньгах.

Боб согласно кивнул, нахмурился, словно от обиды: как же так, его приняли за обыкновенного взломщика.

— Просто расслабься, — повторил Громила.

— Вы ошиблись адресом, — заверил его Элиот.

— Нам нужен ты, будь уверен.

— Да, — кивнул Боб. — Все так. Ошибки нет.

Разговор все более напоминал те, что вела Алиса с обитателями Страны чудес.

Элиот поставил бутылку с уксусом, взял нож.

— Выметайтесь, на хрен, отсюда.

— Успокойся, мистер Страйкер, — предложил ему Громила.

— Да, — поддакнул Боб. — Пожалуйста, успокойтесь.

Элиот шагнул к ним.

Из наплечной кобуры, скрытой пиджаком, Громила вытащил пистолет с глушителем.

— Не дергайся. И, пожалуйста, давай без лишних движений.

Элиот попятился к раковине.

— Так-то лучше.

— Гораздо лучше, — согласился Невысокий.

— Положи нож, и мы все будем счастливы.

— Это же хорошо, когда все счастливы, — вставил Боб.

— Да, довольны и счастливы.

Здесь определенно не хватало Безумного Шляпника.

— Положи нож, — повторил Громила. — Давай, давай.

Элиот положил.

— А теперь толкни его по столику, подальше от себя.

Элиот толкнул.

— Кто вы?

— Будешь идти нам навстречу, вреда тебе не причинят, — заверил его Громила.

— Займемся делом, Вине, — предложил Невысокий.

— Воспользуемся столом для завтрака в том углу, — указал Громила.

Боб направился к круглому столику из клена. Поставил на него докторский саквояж, достал диктофон, кусок резинового шланга, тонометр, стетоскоп, две ампулы с янтарной жидкостью, несколько одноразовых шприцов.

Элиот лихорадочно перебирал в памяти текущие дела его юридической фирмы, пытаясь найти связь какого-то из них с незваными гостями, но напрасно.

Громила указал пистолетом на стол.

— Подойди и сядь.

— Не подойду, пока вы не скажете мне, в чем дело.

— Здесь приказы отдаю я.

— Я не собираюсь им подчиняться.

— Если сейчас же не подойдешь к столу, я проделаю в тебе дыру.

— Нет, не проделаешь, — впрочем, уверенность звучала только в голосе Элиота. — Вы задумали что- то другое, а стрельба нарушит ваши планы.

— Иди к столу.

— Сначала объясните, в чем дело.

Вине сверлил его взглядом.

Элиот и не думал отводить глаз. Наконец Вине смилостивился.

— Прояви благоразумие. Нам нужно лишь задать тебе несколько вопросов.

Решив не показывать им своего испуга, прекрасно понимая, что любое проявление страха будет воспринято как доказательство слабости, Элиот ответил:

— Обычно социологические опросы проводят иначе.

— Шевелись.

— Зачем шприцы?

— Шевелись.

— Для чего они?

Вине вздохнул.

— Мы должны быть уверены, что ты говоришь правду.

— Всю правду, — добавил Боб.

— Психотропные препараты? — спросил Элиот.

— Они эффективны и надежны, — ответил Боб.

— А когда вы закончите, мои мозги превратятся в виноградное желе.