Зигзаг удачи

Калачев даже привстал.

- А ты кто такая есть?

На подмогу к Лидии Сергеевне бросился Юра:

- Товарищ, не безобразничайте! Уходите отсюда, а то мы вызовем милицию!

- А ну-ка, дайте мне жалобную книгу! - не растерялся Иван Степанович. - Ишь вы какие!

- Иван Степанович! - на линию огня снова вышла Алевтина. - У нас закрыто! Я обслужила вас из любезности!

- Хороша любезность! Я вас выведу на чистую воду! Где директор?

- Когда закрыто, жалобную книгу не выдают! - сказал ретушер Петя.

- А собрание в рабочее время устраивают? - ехидно спросил Иван Степанович.

На шум в приемную заглянул Орешников.

- А я тебя узнал! - обрадовался Калачев. - Ты меня фотографировал.

- Вы довольны снимками? - с профессиональной вежливостью спросил Владимир Антонович.

- Блеск! - похвалил Калачев. - Ты скажи, кому тут шьют персоналку?

- Мне, - радостно поделился Орешников. - Я десять тысяч выиграл, а им завидно.

- Деньги у тебя хотят отобрать, что ли? - мигом сообразил Иван Степанович, - А ты не отдавай.

- А я и не отдам!

- В чем дело, гражданин? - в приемной появился Кирилл Иванович.

- Дело в том, - четко ответил Иван Степанович, - что я тоже хочу участвовать в собрании! - и обвел всех торжествующим взглядом. - Я тоже член профсоюза!

- Невозможно! - возразил директор. - Это внутреннее дело нашего коллектива!

- У профсоюза, - продолжал куражиться Калачев, - нет секретов от трудящихся! Ты директор, что ли?

- Правильно! - вдруг подал голос Орешников. - Пусть товарищ примет участие!

- Глупости говорите! - сказала Алевтина.

- Алевтина, помолчи! - как муж, прикрикнул на нее Калачев. - Я никому не позволю никаких махинаций! Вывеску повесили «Закрыто на учет», посетителей обманываете, над парнем, - он показал на Орешникова, - измываетесь!

- Они все против меня, - пожаловался Владимир Антонович.

- Все на одного, это не по-честному! - поддержал его Калачев. - Где у вас собрание, ты меня проводи!

И Орешников, взяв под руку нежданного защитника, повел его в павильон.

- Садитесь рядом со мной! - пригласил он.

- Я тебя в обиду не дам, - пообещал Калачев, усаживаясь.

В приемной ошеломленно молчали.

- Их нельзя оставлять наедине! - нервно заговорила Алевтина.

Полотенцев почесал затылок. Ситуация была дурацкая, - совсем не хотелось при постороннем человеке проводить весьма деликатное мероприятие.

Но… в это время Лидия Сергеевна решительно шагнула к павильону.

- Лидия Сергеевна, обождите! - попыталась остановить ее Алевтина.

- Чего ждать? - огрызнулась красивая женщина и скрылась за портьерой.

Это послужило сигналом. Калачев приветливо встретил вошедших:

- Все на месте? Можно начинать? Ничего другого не оставалось.

- Дорогие товарищи! - бодро приступил Полотенцев, покосился на Калачева и покатил по наезженному пути: - Мы живем в такое прекрасное время, когда весь наш город, как один человек, готовится достойно встретить Новый год. На фоне успехов, с которыми мы пришли к этой знаменательной дате, особенно позорным является поведение некоторых ренегатов и двурушников, агентов мелкособственнической идеологии! Они, эти агенты, марают наши ряды.

Полотенцев сел. Орешников многозначительно толкнул Калачева в бок:

- Это он про меня!

- Товарищи! - вскочила с места Лидия Сергеевна. - В своем ярком и содержательном докладе товарищ Полотенцев пригвоздил к позорному столбу тех, кто оскверняет мораль нашего общества, тех, кто продался… - тут она запнулась, так как не знала точно, кому продался Орешников, но вскоре вывернулась. - Одним словом, мы не позволим! - выкрикнула в заключение Лидия Сергеевна.

- Ну, вот что, ребята, - внушительно потребовал Калачев. - Хватит валять дурака! Я же свой человек! Я Алевтинин жених. Я, можно сказать, ее люблю!…

Все посмотрели на Алевтину.

Она зарделась и потупилась. Ей было очень приятно. Впервые в жизни ей признавались в любви, да еще при всем честном народе.

- Алевтина Васильевна, я искренне рад за вас, - поздравил ее Орешников. - И за вас тоже, - обернулся он к Калачеву. Тут ему почему-то вспомнилась Оля, и слегка защемило сердце.

- Ну, если он свой человек, - сказал Полотенцев, и вздох облегчения пронесся по павильону, - не будем церемониться!

Петя поднялся с места и взволнованно заговорил:

- Ты понимаешь, что ты наделал, Володя? Как тебе не стыдно! Мы все тебя любим.

- А что я такого сделал? - защищался Владимир Антонович. - Я же не виноват, что эта счастливая мысль пришла в голову мне, а не вам. Если бы я попросил официально, вы бы дали мне эти деньги! Я же их не украл, я расписку оставил.

- У Кирилла Ивановича десять детей, - пыталась усовестить Орешникова Алевтина. - Петя кругом в долгах, Ире с Юрой квартира нужна. Вы эгоист, Орешников.

- Вам даже в голову не пришло, что не вы один, а мы все выиграли! - укоризненно произнес Юра.

Полотенцев прекратил прения.

- Володя, отдавай облигацию! Этот выигрыш принадлежит всем!

- Не отдам! - внятно сказал Орешников.

- Это общая облигация! - закричал коллектив.

- Нет, моя.

Собрание зашло в тупик.

Калачев с интересом следил за происходящим. Он еще не разобрался в сути дела.

В этих критических обстоятельствах поразительную находчивость проявила Лидия Сергеевна.

- Я знаю, что вы рыцарь, Володя, - она поднялась с места. - И не посмеете обидеть женщину.

Орешников забеспокоился. Обольстительно улыбаясь, Лидия Сергеевна приближалась к нему. Орешников вскочил со стула и попятился. Лидия Сергеевна надвигалась неумолимо. Орешников ощутил спиной стену. Дальше отступать было некуда. Лидия Сергеевна подошла вплотную, засучила рукава и стала расстегивать на Орешникове пиджак.

- Что вы делаете! - в панике закричал Владимир Антонович.

Все с замиранием сердца следили за операцией.

- Сильна баба! - восхищенно гаркнул Калачев.

Лидия Сергеевна забралась в левый внутренний карман пиджака и достала оттуда расческу, пуговицу и шариковую ручку.

- Лазить по чужим карманам некрасиво, - пристыдил Орешников. - Детей отучают от этого с малолетства!

- Когда в интересах общества, это совсем другое дело, - Лидия Сергеевна положила на место расческу, пуговицу и шариковую ручку и перешла к исследованию правого кармана.

Близость Лидии Сергеевны пьянила Орешникова.

- Караул! Грабят! - нежно сказал он и добавил:- Я бы предпочел, чтобы вы обыскивали меня тет-а-тет, то есть наедине.

Калачев заржал.

Длинными тонкими пальцами, созданными для ласки и белых клавиш, Лидия Сергеевна извлекла из правого кармана заветную облигацию. Калачев отобрал ее и спрятал в карман:

- Пусть она пока здесь полежит…

- Спасибо, - Орешников протянул руку за облигацией, считая, что Калачев его союзник.

Но тот остановил Владимира Антоновича и поглядел на него с подозрением.

- Ты не торопись. Я еще не во всем разобрался. Но уже начинаю кое-что понимать…

И это было переломным моментом в поведении Орешникова. Он понял, что надо спасать хоть то, что еще можно спасти.

- Дайте мне слово! - попросил Владимир Антонович. - Друзья мои! Я был неправ, и коллектив меня поправил. Конечно, надо поделить этот выигрыш на всех. И хоть я выдумал затею с облигацией, я не требую дополнительного вознаграждения. И предлагаю делить поровну!

- У меня другое предложение! - воскликнул Петя, лицо его было одухотворенным. - Давайте ничего не делить, устроим гигантский сабантуй и пропьем эти шальные деньги. Зато потом будет что вспомнить!

На его выходку никто не обратил внимания.

- То есть как это поровну? - зашлась Лидия Сергеевна. - Я получаю зарплату больше, чем, скажем, Алевтина. И вношу в кассу взаимопомощи тоже больше. Вносим-то мы один процент от нашей зарплаты. Значит, мне причитается сумма подороже!

Лидия Сергеевна не понимала, что сама роет себе яму, в которую скоро упадет. Красивые женщины всегда глупы. Во всяком случае, так думают все некрасивые женщины, и это служит им утешением.