Марсианин (др.перевод)

Этого хватит для получения 250 л воды. Итак, план для кислорода готов.

С водородом будет чуточку сложнее.

Я поразмыслил, не раскурочить ли мне парочку водородных топливных ячеек. Но эти аккумуляторы нужны мне для того, чтобы иметь электричество по ночам. Если его не будет, здесь станет слишком холодно. Конечно, сам-то я могу укутаться получше, но мороз прикончит мои всходы. Кроме того, в каждой топливной ячейке лишь небольшое количество H2. Просто не имеет смысла обменять кучу пользы на такую малость. Моё единственное преимущество в том и заключается, что энергия для меня не проблема. И я не хочу его лишиться.

Поэтому нужно придумать что-нибудь другое.

Я часто говорю о МВМ. Но сейчас стоит кое-что сказать о МСМ, спускаемом модуле.

В самые жуткие двадцать три минуты моей жизни я сам и ещё четверо из нашей команды пытались не обделаться, — а Мартинес пилотировал МСМ к поверхности Марса. Казалось, мы очутились в барабанной сушилке для белья.

Первым делом мы отстыковались от «Гермеса» и снизили нашу орбитальную скорость, чтобы можно было начинать рассчитанное падение. Всё шло гладко до тех пор, пока мы не столкнулись с атмосферой. И если вы думаете, что в летящем на 720 километрах в час самолёте турбулентность жёсткая, просто представьте, какова она на скорости 28 тысяч километров в час!

Несколько партий парашютов раскрывались автоматически для того, чтобы замедлить падение, а затем Мартинес вручную вывёл нас к месту посадки. Чтобы снизить скорость и контролировать горизонтальное перемещение, он использовал реактивные двигатели. Умение он оттачивал годами, и работу выполнил на отлично. Посадка превзошла все ожидания точности: модуль коснулся поверхности всего в девяти метрах от цели. Наш пилот был просто царём спуска.

Спасибо тебе, Мартинес! Может быть, ты спас мне жизнь. Но не точностью приземления, а тем, что оставил столько неизрасходованного топлива: сотни литров гидразина.

Каждая молекула гидразина содержит четыре атома водорода. Поэтому в каждом литре гидразина достаточно водорода для получения двух литров воды.

Сегодня я ненадолго выбрался наружу, чтобы проверить запасы. В МСМ осталось 292 л топлива — достаточно, чтобы получить едва ли не 600 литров воды! Куда больше, чем мне нужно.

Но есть один нюанс: отделение водорода от гидразина — это… как бы помягче сказать… в общем, именно так работают ракеты. В реакции выделяется по-настоящему много тепла. И она опасна. Если проводить её в атмосфере кислорода, высвобождаемый водород взорвётся. Получится много воды, но я буду слишком мёртв, чтобы это оценить.

По своей сути гидразин довольно прост. Немцы использовали его во Вторую мировую войну в качестве топлива для реактивных истребителей (время от времени случайно им подрываясь).

Всё, что нужно — пропустить гидразин через катализатор (который я могу извлечь из двигателя МСМ), и тогда он расщепится на азот и водород. Не буду сильно вдаваться в химию, но в конечном счёте пять молекул гидразина превратятся в пять молекул безвредного N2 и десять молекул столь нужного мне H2. На промежуточной стадии реакции получается аммиак. Химия штука нестрогая, а значит, после реакции наверняка останется аммиак, не прореагировавший с гидразином — он так и останется аммиаком. Вам нравится его запах? Ну так вот, это будет главный аромат моего всё более и более жалкого бытия.

Химия на моей стороне. Вопрос в том, каким образом я заставлю реакцию пойти медленно, и как мне собрать водород? Ответ: не знаю!

Полагаю, я что-нибудь придумаю. Или помру.

В любом случае, передо мной стоит более важная проблема: я никак не могу смириться с заменой Крисси на Синди. После такого позора «Трое — это компания» никогда не станет как прежде. Впрочем, время покажет.

Глава 4

Итак, я получил целый ворох проблем с моим планом насчёт воды.

Моя идея — получить 600 л воды, максимум возможного при имеющемся гидразине. А значит, мне потребуются 300 л жидкого кислорода.

Я могу получить O2 довольно легко. Топливной установке МВМ требуется 20 часов для заполнения 10-литрового баллона углекислым газом. Регенератор кислорода превратит его в O2, после чего регулятор состава воздуха зарегистрирует повышенное содержание кислорода в атмосфере Дома, удалит из воздуха излишек и сохранит его в главных баках. Они заполнятся доверху, так что мне придётся перевести O2 в баки роверов и даже, если будет нужно, в баллоны скафандров.

Но дело это не столь уж быстрое. На скорости 0,5 литра CO2 в час на выработку нужного количества кислорода уйдут 25 дней, а это дольше, чем бы мне хотелось.

Кроме того, имеется проблема с хранением водорода. Общий объём баков для воздуха в Доме, в роверах и баллонов всех скафандров — ровно 374 литра. А для хранения компонентов воды мне нужна ёмкость на 900 литров.

Я обдумал возможность использовать в качестве ёмкости один из роверов. Определённо, его объём будет достаточным, но машина просто не рассчитана на такое высокое давление. Ровер может выдержать (вы правильно угадали) давление в одну атмосферу. Мне нужны резервуары, которые удержат в пятьдесят раз больше. Уверен, ровер разорвёт на части.

Лучший способ хранения компонентов воды — превратить их в воду. Этим я и займусь.

Концепция очень проста, но воплощение до крайности опасно.

Каждые двадцать часов у меня будут появляться новые 10 л CO2 с топливной установки МВМ. Я буду переносить их в Дом высокотехнологичным способом — отстёгивать баллон от опор МВМ, переносить в Дом и открывать клапан, чтобы опустошить ёмкость.

Регенератор кислорода будет постепенно превращать его в O2.

После этого я стану пропускать гидразин — очень медленно — через иридиевый катализатор, превращая его в смесь N2 и H2. Водород я начну собирать в небольшом объёме и тут же сжигать.

Как видите, план даёт мне сколько угодно шансов на смерть от феерического взрыва.

Во-первых, гидразин — серьёзная штука. При малейшей ошибке на том месте, где стоял Дом, не останется ничего, кроме «Мемориального кратера Марка Уотни».

Если предположить, что с гидразином оплошностей не будет, остаются неясности с горением водорода. Я собираюсь его поджечь. Прямо в Доме. Намеренно.

Если вы спросите любого инженера NASA, какой сценарий для Дома самый страшный, он наверняка ответит «пожар». Если спросите, каков будет итог, он скажет — «смерть от пожара».

Но если у меня получится, я буду производить воду постоянно — и мне не нужно будет хранить ни водород, ни кислород. Вода будет выбрасываться в атмосферу, повышая влажность, но регенератор воды будет её откачивать.

Мне даже не требуется точно соблюдать пропорции между разложением гидразина и производством CO2. В Доме полно кислорода, и ещё больше — в резерве. Просто нужно гарантированно не синтезировать столько воды, чтобы у меня закончился кислород.

Я подцепил топливную установку взлётного модуля к электросети Дома. По счастью, вольтаж у них одинаков. Мотор запыхтел, принимаясь накапливать для меня CO2.

На обед — половинная порция. Сегодня всё, что я делал — обдумывал план, который меня убьёт. Не так уж много калорий потратил.

Вечером собираюсь досмотреть «Трое — это компания». Если честно, мистер Фурли нравится мне куда больше, чем Роперы.

Это может оказаться моей последней записью.

С шестых суток я знал — у меня отличные шансы здесь погибнуть. Но я думал, смерть наступит, когда у меня закончится еда. Даже не подозревал, что умру так рано.

Я собираюсь приступить к разложению гидразина.