Дракула

— Эй, люди, знаете, сколько денег уже сожрал этот проклятый фильм? Имеете хотя бы отдаленное представление? Или вам всем на это наплевать? А как по-вашему, стоит так мудохаться из-за так называемого искусства? Нужны кому-нибудь фильмы? Расписные потолки? Симфонии? Или все это пустая трата денег и сил?

Дождь прекратился так резко, словно где-то наверху закрыли кран. Солнечные лучи пробились сквозь тучи. Кейт плотно зажмурила глаза и принялась шарить под плащом, выискивая солнцезащитные очки, которые носила, почти не снимая. Она относилась к разряду вампиров, которые могут перенести все, кроме яркого солнца. От избытка света глаза у нее всегда воспалялись и краснели.

Приладив очки на носу, она открыла глаза и несколько раз моргнула.

Люди вышли из своих укрытий, со шляп и плащей стекала вода.

— Уже можно снимать, — заметил один из ассистентов.

В следующее мгновение Фрэнсис его уволил.

Кейт увидела, как со стороны леса появился Ион. В руках у него был здоровенный свежеобтесанный сук, который он торжественно преподнес маэстро.

— Вместо посоха, — пояснил он и показал, как опираться на сук. Потом схватил его наперевес и несколько раз пронзил им воздух. — Для драки тоже сгодится.

Фрэнсис благосклонно принял подарок. Держать сук в руках ему явно нравилось, и он тоже сделал несколько выпадов. Потом оперся на свой новый посох, доверяя прочному дереву тяжесть своего тела.

— Отлично, — бросил он.

Ион ухмыльнулся и отдал маэстро салют.

— Все сомнения развеялись, — провозгласил Фрэнсис. — Деньги ничего не значат, время ничего не значит, мы с вами ничего не значим. Наш фильм «Дракула» — вот единственное, что имеет значение. Самый младший из вас помог мне это понять, — добавил он и потрепал рукой кудри Иона. — Мы все сдохнем, а «Дракула» останется.

Фрэнсис поцеловал Иона в макушку.

— А теперь работать, работать и работать! — крикнул он, охваченный приступом вдохновения.

Карета катится по извилистой горной дороге. За деревьями попыхивает ярко-голубой свет.

Вестенра: Сокровище!

Голос Харкера: Говорят, голубой свет исходит от кладов, давным-давно зарытых здесь разбойниками. А еще говорят, что найти такой клад — не к добру.

Вестенра: Кучер, стой! Сокровища!

Свейлс натягивает поводья, и лошади останавливаются. Цокот копыт стихает. В ночи не слышно ни звука.

Голубое пламя по-прежнему сверкает за деревьями.

Вестенра спрыгивает с лошади и устремляется к опушке леса, пытаясь увидеть, откуда исходит свет.

Харкер: Я пойду с ним.

Харкер бережно достает из-под сиденья винтовку и заряжает ее.

Вестенра, вне себя от волнения, углубляется в лес. Харкер осторожно следует за ним, при каждом шаге глядя себе под ноги.

Вестенра: Сокровища, парень! Сокровища!

Харкер слышит какой-то шум и делает Вестенре знак остановиться. Оба замирают на месте и прислушиваются.

Отблески голубого света играют на их лицах и гаснут. Вестенра расстроен и разочарован.

Кто-то движется в зарослях. Горят красные глаза.

Огромный волк набрасывается на Вестенру, когти царапают ему лицо, косматое тело прижимает его к земле, как упавшее дерево. Харкер стреляет. Вспышка выхватывает из темноты оскаленную морду зверя.

Волк лязгает зубами совсем рядом с лицом Вестенры. Свирепый хищник, если и не раненный, то испуганный, оставляет свою жертву и скрывается в лесу.

Вестенра и Харкер со всех ног бегут к карете, спотыкаясь о корни и ломая ветви.

Вестенра: Я никогда больше не выйду из кареты… никогда и ни за что.

Они выскакивают на дорогу. Свейлс смотрит на них сурово. Он знать не желает, в какую переделку они только что попали.

Голос Харкера: Вот они, законы мудрости. Никогда не выходи из кареты, никогда не заходи в лес. Если только ты не хочешь превратиться в хищника и до конца дней своих скитаться в лесной чаще. Подобно Дракуле.

На вечеринке, посвященной сотому дню съемок, группа преподнесла режиссеру гроб, на крышке которого была прибита бронзовая дощечка с надписью «Дракула». Крышка гроба с треском поднялась, оттуда выскочила девица в бикини и немедленно уселась Фрэнсису на колени. Изо рта у красотки торчали пластмассовые клыки, которые она вытащила, прежде чем впиться губами в его губы.

Группа разразилась радостными воплями. Даже Элинор рассмеялась.

Клыки плавали в чаше с пуншем. Кейт выловила их, прежде чем налить Мартину Шину и Роберту Дювалю.

Дюваль, тощий и назойливый, принялся расспрашивать ее об Ирландии. Она сообщила, что не была там уже несколько десятков лет. Шин, которого все считали ирландцем, на самом деле был латиносом и при рождении получил имя Роман Эстевец. Он глубоко вошел в роль, много пил и худел на глазах. Полностью подчинившись режиссерской воле, Шин даже за пределами съемочной площадки говорил с харкеровским акцентом, взирал на мир пустыми глазами и строил испуганные гримасы.

Насколько помнила Кейт, реальный Джонатан был порядочным, но чертовски скучным малым, типичным провинциалом, который неизменно тушевался на фоне более ярких человеческих особей. Мина, невеста Джонатана и ближайшая подруга Кейт, постоянно твердила, что ее избранник, по крайней мере, настоящий трудяга, а не бесполезная бабочка вроде Люси или Арта. Теперь, сто лет спустя, Кейт никак не могла вспомнить лицо Джонатана. В последнее время, когда кто-нибудь упоминал о нем, она представляла себе Шина. Копия затмила собой оригинал. Или даже полностью его уничтожила.

Брэм Стокер собирался сделать Кейт героиней своего романа, но потом выбросил ее прочь. В большинстве историй все ее маленькие подвиги приписывались Мине. Возможно, для самой Кейт это было благом.

— Явсе время думаю о том, какой сокрушительный удар перенес Джонатан, — изрек Шин. — Он ведь прежде и знать не знал ни о каких вампирах. И вдруг, представьте себе, ему пришлось столкнуться с самим Дракулой. Весь его мир распался, разлетелся на куски. Все, что у него осталось, — он сам. Но этого было мало.

— У него были друзья и родные, — напомнила Кейт.

— Только не здесь, не в Трансильвании, — сверкнул глазами Шин. — В этой проклятой Трансильвании ни у кого нет ни родных, ни друзей.

Кейт вздрогнула и огляделась по сторонам. Фрэнсис с помощью посоха, подаренного Ионом, демонстрировал владение боевыми искусствами. Фред Форрест скручивал себе здоровенную сигару с марихуаной. Витторио Сторагго, оператор, накладывал всем желающим спагетти, которые были провезены в Румынию контрабандой, в коробках с пленкой. Представитель местной власти, курирующий государственные киностудии, тип в плохо сшитом лоснящемся костюме, решительно отказывался от всех предложений выпить. Возможно, он опасался, что в выпивку подсыпаны ЛСД, возможно, не хотел подавать дурной пример другим румынам. Кейт попыталась определить, кто здесь из местных является шпионом Секуритате. Очень может быть, шпионы все без исключения и никто из них не догадывается, что другие за ним следят, решила она. Мысль эта заставила ее сдавленно хихикнуть.

Пунш, который Кейт прихлебывала из вежливости, при этом прыснул у нее из ноздрей. Дюваль похлопал ее по спине, и она отдышалась. Она еще не успела привыкнуть к тому, что выпивка может быть способом общения.

Ион, в бейсболке, которую подарил ему один из сыновей Фрэнсиса, вертелся вокруг девушки в бикини — танцовщицы, игравшей цыганку. Глаза его полыхали огнем жажды. Кейт решила ни во что не вмешиваться. Не исключено, девице будет даже приятно, если такой красивый парень слегка ее покусает.

Она отерла лицо носовым платком. Очки съехали на самый кончик носа, и Кейт водрузила их на место.

— Я представлял себе леди-вампиршу совсем иначе, — заявил Дюваль.

Кейт сунула в рот пластмассовые клыки и зарычала, как испуганный котенок.

Дюваль и Шин расхохотались.

В течение двух недель Фрэнсис снимал эпизоды с участием «невест Дракулы». В горах было многолюдно, как на Оксфорд-стрит, солдаты Румынской армий толкались бок о бок с английскими студентами, набранными для съемок в массовке в молодежных отелях и студенческих лагерях. Сторатто, взгромоздившись на свою камеру-кран, напоминающую динозавра, наезжал на них, снимая растерянные лица.