Воронка.

Просто палочка-выручалочка, а не Учитель! И как он делает это? Может, приносит человеческие жертвы своим богам, а те и рады стараться за кровь человеческую?

Хотелось поговорить с кем-нибудь, кто был бы сведущ в делах такого рода, но на память нужное имя пришло не сразу. Оно будто бы вилось вокруг рыжей головы давно, но не могло пробиться в эту голову, потому что Седов старался пореже вспоминать такие значимые имена. От имени отца Сергия протянется цепочка к другим именам и образам, а от этого затеплится огонек воспоминаний, разгорится в пожар и запылает однажды обожженная душа, а это больно, этого не хочется! Но имя уже проросло в мозгу, делать было нечего.

Паша достал из секретера старый блокнот в красной дерматиновой обложке, нашел номер телефона священника и набрал его. Отец Сергий узнал Пашу сразу, будто бы звонок Седова был ответом на его сокровенное желание поговорить с бывшим другом. Пашка в подробности вдаваться не стал, попросил о встрече, получил согласие и отсоединился.

К церкви Успения Пресвятой Богородицы Седов подошел медленно. Ему хотелось получше рассмотреть как было заново отстроено сгоревшее здание. Оно было отстроено хорошо: добротная, точная копия прежнего храма. Вокруг дворика заменили ограду, поставив вместо глухого забора частокол литых черных прутьев. Их строгая ажурность придавала церкви чуть больше открытости, светскости. В остальном, все было по-прежнему — прихожане, нищие, ларек с предметами культа, дешевыми Библиями, православными календарями и прочим.

«Вот где сектанты торговать амулетами научились! — заметил про себя Паша. — Везде одно…»

Он сел на лавочку у входа в здание церкви, из уважения к месту курить не стал, хоть и хотелось до одурения. Чтобы отвлечься от своих печалей, Паша попытался на глаз определить стало ли прихожан меньше за последнее время? Казалось, будто нет. Но ежедневно в церкви бывают только самые рьяные из прихожан. Остальные появляются на воскресных службах или в святые праздники. Когда-то Седов многих знал в лицо, а кое с кем был знаком и ближе. Теперь же он смог узнать только одного прежнего знакомца — немытого и лохматого побирушку по имени Виталий. Одних уж нет, а те — далече, а вот с Виталием не случается ничего. Стоит у церкви и в мороз и под проливным дождем, пьет не просыхая, били его конкуренты, коих на «рыбном» месте у церкви пруд пруди и ничего ему не делается! Видно, Бог его любит. Даже в те времена, когда Седов считал себя истинно верующим человеком, он не мог понять этой жалостливости наивысшего разума к сирым и убогим до омерзения тварям своим.

— Павел, здравствуй! — услышал он спокойный голос отца Сергия. Если бы священник не появился в эту самую минуту, Паша обязательно бы согрешил, обвинив Создателя в несправедливости и попустительстве злу. Теперь же он подскочил на ноги, пожал мягкую сухую кисть отца Сергия и невольно улыбнулся ему широко и радостно, как не улыбался уже… Но это было не важно.

— Ты неплохо выглядишь, — отец Сергий бесцеремонно разглядывал Павла. — Говорили, что ты злоупотребляешь… — священник щелкнул себя пальцами возле кадыка, рассмешив Седова этим легкомысленным жестом, — диссонирующим благообразному виду и рясе.

— Таков мой образ жизни, — ответил Пашка. Оправдываться даже перед отцом Сергием он не собирался.

— Как ты поживаешь?

— Говорят, что умный человек всегда вспоминает свое прошлое с благодарностью. Я вот никак этому научиться не могу. Вы поговорить со мной можете?

— О вреде пьянства? — с наигранной наивностью уточнил священник. — Думаю, это тебе уже не поможет.

Ответ рыжего алкоголика прозвучал неожиданно веско:

— О вреде сектантства, — слова будто бы повисли на некоторое время между собеседниками, а потом шаловливый ветерок разогнал их, принеся на церковный двор звонкие голоса из детского садика, расположенного по соседству.

— Как странно, — сказал отец Сергии задумчиво. — Видно, Бог мои мысли слышал. Я тоже об этом думаю, не переставая. Пойдем, в саду поговорим.

Они прошли вглубь двора, за саму церковь, отворили маленькую калиточку в деревянном высоком заборе и прошли в цветущий белым и розовым церковный сад. Здесь было тихо, еще пусто из-за веток без зелени и земли без травы. Седов исподлобья разглядывал своего прежнего друга, убеждаясь в том, что тот немного постарел, чуть ссутулился, располнел, добавил седины на висках и в бороде. Кстати, волосы и бороду Отец Сергий носил аккуратно стриженными до умеренной, приличной сану длины и от него всегда чуть заметно пахло «Old Space». Священник, будто почувствовав изучающий взгляд, повернулся к Паше, вопросительно глядя на него.

— Я подумал, что вы сможете мне кое-что объяснить, — ответил на этот взгляд Седов. — Эта секта, что у нас в Гродине, она, как мне кажется, всем мозги запудрила. Рассказывают невероятное: и бизнес продвигается и здоровье крепчает, только надо пойти к этому Учителю на благословение.

Священник покивал, видимо, подразумевая, что и сам такие байки слышал неоднократно.

— Да, что-то у нас тут происходит, трудно не согласиться, — произнес он. — Видишь ли, я это заметил по своим прихожанам. Их стало меньше. В основном, исчезли молодые лица. И это грустно. Еще пропали несколько моих основных жертвователей. — Отец Сергий чуть виновато улыбнулся: — Ты пойми меня правильно, но что как мы звонницу построим или православный приют для детей организуем, если не будет щедрых благодетелей? С одним из них я поговорил о том, о сем, но ничего не добился. Секрет! А что тебя интересует в первую очередь?

— Все, — уклонился от прямого ответа Паша. Он еще не решил говорить ли отцу Сергию про предполагаемые жертвоприношения.

Священник на минуту задумался, а потом начал говорить:

— Тогда начнем с определения. Мне кажется, что правильнее всего было бы такое: секта — это, прежде всего, удачно воплощенный в жизнь бизнес-проект, в основе которого лежит использование труда людей, воля, сознание и мышление которых искусственно изменены. Каждый попавший в секту постепенно превращается в раба и несет организаторам секты солидную прибыль в карман. Лично мне до сих пор не понятно, как свободно мыслящее человеческое существо может добровольно позволить превратить себя в марионетку, зомби, но так происходит. Для этого используются самые разные методы. Новичков серьезно обрабатывают на всяких семинарах, тренингах, собраниях и сессиях. Их выводят из нормальной жизни, заставляя общаться только с сектантами, им не дают ни минуты передышки, раздумий. Бесконечные моления, песнопения, тяжелый труд на предприятиях секты заполняют все время. Новичков поселяют в специальных местах, им не дают спать и есть, они доходят до предела физических сил. От этого их психика становится мягкой, податливой, внушаемой. По ходу дела организаторы секты рассказывают, что мир вокруг нас есть зло и страдание, что бог уже готов уничтожить человеческую расу и только члены секты смогут обрести спасение. Впрочем, здесь кто на что горазд и я думаю, что космогония, теософия и прочее особого значения не имеют. Неси любую чушь, болтай, ври, выдумывай — все сойдет, все будет хорошо. Есть секты, члены которых называют себя истинными христианами, настоящими и так далее. Есть и те, которые наследуют мудрость, принесенную на Землю инопланетянами. Слышал я и такое: организаторы секты выдают себя за зачинателей новой расы сверхлюдей. Такие умники особенно любят «работать» с молодыми привлекательными женщинами, с которыми сожительствуют и которые рожают этих бедных сверхлюдей, большинство из которых в самом нежном возрасте окажется в детской психиатрической больнице, а потом в психушке для взрослых. Говорят, в России действуют около сорока крупных сект: секта Муна, сайентологи, культ Порфирия Иванова, «Свидетели Иеговы»…

— А в Гродине что за организация? — перебил его Паша.

— В Гродине нечто новое и неизвестное. Мне думается, что здесь изобретена какая-то иная система одурачивания.

— Все же странно, что про нашу секту только хорошее слышно, — закинул удочку Паша. Ему хотелось, чтобы отец Сергий рассказывал сам, без наводящих вопросов, по которым умный священник догадается о многом. — Обычно говорят, что если человек попадает в секту — он отказывается от семьи, близких, привычного образа жизни. Становится «зомби», рабом чужих бредней и делает то, что ему прикажут в секте. А тут, получается, все процветают, жить начинают хорошо, пить бросают и начинают свой бизнес. Как же так?