Дети судьбы

Су Лин Картрайт начала свои поиски с ратуши, где хранились списки всех местных жителей. Усложняло дело то, что из семи тысяч жителей Капина более тысячи носили фамилию матери Су Лин — Пен. Это в Корее очень распространённая фамилия; у регистраторши, судя по надписи на табличке на столе, была та же фамилия. Регистраторша сказала Су Лин, что её двоюродная бабушка, которой сейчас около девяноста лет, знает все ветви семьи Пенов, и если Су Лин хочет с ней встретиться, это можно устроить. Су Лин с благодарностью приняла предложение, и регистраторша попросила её прийти к вечеру. Когда Су Лин через несколько часов пришла в ратушу, регистраторша сказала ей, что Ку Сей Пен будет рада пригласить её на завтра к себе на чай. Она вежливо извинилась за то, что американский муж Су Лин на чай не приглашён.

Вечером следующего дня Су Лин вернулась в маленькую гостиницу, где они остановились, с радостной улыбкой, и, размахивая листком бумаги, сказала:

— Мы приехали в такую даль, а теперь нам придётся вернуться в Сеул.

— Зачем? — спросил Нат.

— Очень просто. Ку Сей Пен помнит, как моя мать уехала из Капина, чтобы найти работу в Сеуле, а домой уже не вернулась. Но её младшая сестра Кай Пей Пен всё ещё живёт в Сеуле, и Ку Сей Пен дала мне её адрес.

— Значит, возвращаемся в Сеул, — сказал Нат. Он тут же позвонил портье и сообщил, что они немедленно уезжают.

Они вернулись в Сеул около полуночи.

— Думаю, лучше будет, если я пойду к ней одна, — сказала Су Лин на следующее утро за завтраком. — Возможно, она не станет откровенничать, если узнает, что я — замужем за американцем.

— Очень хорошо, — ответил Нат. — А я поеду на рынок на другом конце города; мне нужно кое-что поискать.

— Что именно? — спросила Су Лин.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — ответил Нат.

Нат взял такси и поехал в район Кирай. Он провёл весь день, разгуливая по одному из самых больших рынков в мире между бесконечными рядами лотков, заваленных всеми товарами на свете — от часов «Ролекс» до культивированного жемчуга, от сумок «Гуччи» до духов «Шанель», от браслетов «Картье» до ваз «Тиффани». Он не обращал внимания на крики: «Сюда, американец, посмотри мои товары, они — самые дешёвые», — так как не мог быть уверен, что ему не предложат подделку.

Он вернулся в гостиницу, измотанный, с шестью пакетами покупок — в основном, подарков жене. Поднимаясь на лифте на третий этаж, он надеялся, что Су Лин уже вернулась. Когда он открыл дверь, послышались всхлипывания. Он остановился. В спальне плакали.

Нат опустил пакеты на пол и открыл дверь спальни. Су Лин свернулась калачиком на постели и плакала. Он снял ботинки и пиджак, лёг на кровать рядом с ней и обнял её.

— Что случилось, мой цветочек? — спросил он.

Она не ответила. Нат не настаивал, надеясь, что она всё ему скажет, когда чуть-чуть успокоится.

Стемнело, в окне стали мигать неоновые рекламы. Нат задёрнул шторы, сел рядом с женой и взял её за руку.

— Я всегда буду тебя любить, — сказала Су Лин, не глядя на него.

— И я всегда буду тебя любить, — сказал Нат, снова обнимая её.

— Помнишь ночь нашей свадьбы? Мы тогда договорились, что у нас не будет друг от друга секретов, так что теперь я должна тебе рассказать, что я узнала.

— Ты не могла узнать ничего такого, из-за чего я стал бы тебя меньше любить, — сказал Нат.

— Сегодня я увиделась со своей двоюродной бабушкой, — начала Су Лин. — Она хорошо помнит мою мать, и она мне объяснила, почему она уехала из Капина, чтобы жить с моей матерью в Сеуле.

Прижимаясь к Нату, Су Лин пересказала всё, что ей рассказала Кай Пей Пен. Окончив свой рассказ, она отстранилась и впервые взглянула в глаза Нату.

— Будешь ты меня любить теперь, когда знаешь правду? — спросила она.

— Я не верил, что смогу любить тебя больше, и я могу только представить себе, какой нужно быть смелой, чтобы поделиться со мной этой новостью. — Нат помедлил. — Это только укрепит связь между нами, и её никто никогда не сможет разорвать.

— Наверно, мне не следует ехать с тобой, — сказала Энни.

— Но ты — мой счастливый талисман, и…

— … и доктор Редпат тоже говорит, что не стоит.

Флетчер неохотно согласился ехать в Нью-Йорк в одиночестве. Энни была на седьмом месяце беременности, и хотя у неё не было никаких осложнений, он никогда не спорил с доктором.

Флетчер был счастлив, что его пригласили на повторное собеседование в фирму «Александер, Дюпон и Белл»; он думал: «Интересно, сколько ещё кандидатов оставлены в списке для окончательного выбора?»

Выйдя из поезда на Пенсильванском вокзале, Флетчер на такси поехал на 54-ю улицу. Он прибыл туда на двадцать минут раньше назначенного срока, поскольку знал, что однажды какой-то кандидат опоздал на три минуты и после этого с ним вообще не стали проводить собеседование.

Флетчер поднялся на лифте на 36-й этаж, и его направили к секретарше в обширную приёмную, обставленную едва ли хуже, чем кабинет старшего партнёра фирмы. Он сидел в одиночестве, думая о том, хороший ли это знак; около девяти часов в приёмную вошёл второй кандидат, который улыбнулся Флетчеру.

— Логан Фицджеральд, — отрекомендовался он, протягивая руку. — В своё время я слышал ваше выступление на дебатах первокурсников в Йеле. Это была блестящая речь о положении во Вьетнаме, хотя тогда я был с вами совершенно не согласен.

— Вы учились в Йеле?

— Нет, я приехал туда навестить брата. Сам я учился в Принстоне, и, по-моему, мы с вами оба знаем, зачем нас сюда пригласили.

— Вы знаете, скольких ещё кандидатов пригласили?

— Судя по тому, который теперь час, я думаю, что мы — последние двое. Я могу лишь сказать вам: желаю удачи!

— Надеюсь, вы говорите это искренне, — сказал Флетчер с улыбкой.

Открылась дверь, и женщина, которая, как Флетчер помнил, была секретаршей мистера Александера, обратилась к ним:

— Джентльмены, прошу вас.

— Спасибо, миссис Таунсенд, — сказал Флетчер, вспомнив совет своего отца никогда не забывать, как зовут ту или иную секретаршу: ведь, в конце концов, секретарша проводит со своим боссом больше времени, чем даже его жена. Оба кандидата пошли следом за ней, и Флетчер подумал: «Интересно, Логан так же нервничает, как и я?» По обеим сторонам длинного коридора, устланного ковром, на дубовых дверях красовались фамилии партнёров фирмы. Последней перед конференц-залом была фамилия Уильяма Александера.

Миссис Таунсенд постучала в дверь, открыла её и отступила в сторону. Двадцать пять мужчин и три женщины встали со своих мест и начали аплодировать. Когда аплодисменты затихли, Билл Александер сказал:

— Садитесь, пожалуйста. Позвольте мне первым поздравить вас с тем, что вам предложили поступить на работу в фирму «Александер, Дюпон и Белл». Но предупреждаю вас: в следующий раз вы услышите подобное поздравление от ваших коллег лишь тогда, когда вас пригласят стать партнёром фирмы, а это будет не раньше, чем через семь лет. Сегодня утром вы встретитесь с разными членами совета директоров фирмы, которые смогут ответить на все ваши вопросы. Флетчер, вы поступаете в распоряжение Мэтью Канлиффа, который возглавляет наш отдел уголовного права, а вы, Логан, назначаетесь в отдел слияний и приобретений, которым руководит Грэм Симпсон. В двенадцать тридцать вы оба пойдете обедать с партнёрами фирмы.

После ряда напряжённых встреч обед прошёл в дружеской обстановке: партнёры фирмы перестали вести себя, как мистер Хайд, и каждый стал доктором Джекиллом.[45] Эти роли они каждый день играли со своими клиентами и противниками.

— Мне сообщили, что вы оба, видимо, будете первыми на своём курсе, — сказал Билл Александер после того, как подали первое блюдо.

— А что будет, если один из нас провалит экзамены? — нервно спросил Флетчер.

— Тогда он проведёт свой первый год в почтовом отделе, где будет доставлять дела другим юридическим фирмам. — Мистер Александер помедлил. — Пешком.

45

Ссылка на философскую повесть Р.Л. Стивенсона (1850–1894) «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» (1886), где высоконравственный, утончённый доктор Джекилл преображается в грубого выродка мистера Хайда.