Дети судьбы

Окончив речь под всеобщие аплодисменты, Том уступил место жениху.

Нат начал с того, что поблагодарил мистера и миссис Рассел за то, что они предоставили ему свой дом для приёма гостей. Он поблагодарил свою мать за её мудрость и отца за его внешность, что вызвало аплодисменты и смех.

— Но больше всего, — сказал он, — я благодарю Су Лин за то, что она побежала по неверной трассе, и моих родителей, которые воспитали меня так, что я просто не мог не побежать следом за ней, чтобы сказать ей, что она сделала ошибку.

— Она сделала куда большую ошибку, побежав за тобой вверх по склону, — сказал Том.

Подождав, когда утихнет смех, Нат продолжал:

— Я влюбился в Су Лин, как только её увидел, и сперва она не отвечала мне взаимностью, но затем смягчилась, потому что, как я уже объяснил, я унаследовал внешность своего отца. Так что позвольте мне закончить тем, что я приглашаю вас на нашу золотую свадьбу 11 июля 2024 года. — Он помолчал. — Уважительной причиной для отсутствия на этом торжестве будет считаться только смерть до этой даты. — Он поднял свой бокал. — За мою жену Су Лин!

Когда Су Лин побежала наверх переодеться, Том наконец спросил Ната, куда они собираются поехать на медовый месяц.

— В Корею, — ответил Нат. — Мы хотим найти деревню, где родилась Су Лин, и, может быть, обнаружить других членов её семьи. Но только ничего не говори матери Су Лин: мы хотим преподнести ей сюрприз, когда вернёмся.

— Интересно, куда они поедут на медовый месяц? — спросила мать Су Лин.

— Понятия не имею, — ответил Том.

Флетчер обнял Энни. Прошёл уже месяц с тех пор, как похоронили Гарри Роберта, но Энни всё ещё обвиняла себя.

— Ведь это несправедливо, — сказал Флетчер. — Если уж кого-нибудь нужно винить, то только меня.

Но Энни была безутешна. Теперь её главной заботой было помочь мужу стать первым на своём курсе.

— Ты обязан стать первым хотя бы ради Карла Абрахамса, — говорила она ему. — Он для тебя столько сделал, и ты можешь отблагодарить его только этим.

Во время летних каникул перед последним курсом Энни заставляла Флетчера работать день и ночь. Она стала для него ассистенткой и секретаршей, в то же время оставаясь его любовницей и другом. И она не послушалась его только тогда, когда он стал убеждать её поступить в аспирантуру.

— Нет, — сказала Энни, — я хочу быть твоей женой и, даст Бог, со временем…

Вернувшись в Йель, Флетчер понял, что вскоре ему предстоит всерьёз заняться поисками работы. Хотя несколько фирм уже пригласили его на собеседование и одна или две из них даже предложили ему работу, Флетчер не хотел работать в Далласе или Денвере, Фениксе или Питтсбурге. Но неделя шла за неделей, и он всё ещё не получал никаких вестей из фирмы «Александер, Дюпон и Белл»; его надежды постепенно начали таять, и он понял, что если он всё-таки надеется поступить на работу в одну из крупных фирм, это потребует полного круга собеседований.

Джимми уже послал около пятидесяти писем с предложением своих услуг и пока получил только три ответа; но ни в одном из них ему не предлагали работы. Он был бы согласен работать в Далласе или Денвере, Фениксе или Питтсбурге, если бы не Джоанна. Энни и Флетчер не решили, в каких городах они готовы жить, и Энни уже начала разведывательную деятельность по сбору материала о ведущих фирмах в этих штатах. Она и Флетчер вместе составили письмо, которое размножили в пятидесяти четырёх экземплярах, и оно было разослано в разные концы Соединённых Штатов в первый день семестра.

Когда позднее в тот же день Флетчер вернулся в колледж, он обнаружил в почтовом ящике письмо.

— Вот это скорость! — воскликнула Энни. — Мы отправили им письмо всего лишь час тому назад.

Флетчер засмеялся, но стал серьёзнее, когда увидел обратный адрес. Он вскрыл письмо. Тиснёная шапка на листе бумаги гласила: «Александер, Дюпон и Белл». Эта солидная нью-йоркская фирма всегда начинала проводить собеседования с кандидатами в марте, и для Флетчера Давенпорта, конечно, не было сделано исключения.

Всю зиму Флетчер напряжённо занимался, готовясь к собеседованию, но всё-таки он сильно нервничал, отправляясь в Нью-Йорк. Он был совершенно ошеломлён, когда сошёл с поезда на вокзале «Грэнд-Сентрал»: люди вокруг него говорили на сотне языков, а их ноги двигались быстрее, чем в любом другом месте. Он взял такси на 54-ю улицу, и из открытого окна вдыхал запахи, немыслимые ни в каком другом городе.

Такси остановилось перед 72-этажным небоскрёбом из стекла и бетона. Флетчер сразу понял, что хочет работать только здесь. Он несколько минут поболтался на первом этаже, не желая сидеть в приёмной вместе с другими кандидатами. Когда он наконец вышел из лифта на 36-м этаже, секретарша отметила галочкой его фамилию в списке и вручила ему лист бумаги с расписанием собеседований на предстоящий день.

Первое собеседование было со старшим партнёром Биллом Александером, оно, по ощущению Флетчера, прошло хорошо, хотя мистер Александер и не излучал того радужного добродушия, какое он излучал на вечере у Карла Абрахамса. Однако он спросил про Энни, выразив надежду, что она уже оправилась после потери Гарри Роберта. Во время встречи Флетчеру также стало ясно, что он — не единственный, кто проходит собеседование: на листе, лежавшем перед мистером Александером, Флетчер углядел сверху вниз шесть фамилий.

Затем Флетчер в течение часа прошёл собеседование у трёх других партнёров, которые специализировались в его области — уголовном праве. Когда закончилось последнее собеседование, его пригласили на обед с членами совета фирмы.

Здесь он впервые встретился с остальными пятью кандидатами, и беседа за обедом не оставила у него сомнений в уровне подготовки его соперников. Он пытался угадать, сколько дней фирма отвела на собеседования с другими кандидатами.

Чего он не мог знать — так это того, что фирма очень тщательно много месяцев отбирала кандидатов, прежде чем пригласить их на собеседование. Он также не знал, что только одному или, возможно, двум кандидатам будет предложено место в фирме. Как бывает с хорошим вином, случались годы, когда на работу не брали никого — просто потому, что это были годы, неурожайные на юристов.

После обеда состоялись новые собеседования, и к этому времени Флетчер уже был уверен, что он в эту фирму не попадёт и ему придётся обивать пороги других фирм, которые ответят на его письмо и пригласят его на собеседование.

— В конце месяца мне сообщат, прошёл ли я, — сказал он Энни, когда она встретила его на вокзале, — но не прекращай рассылать письма, хотя, признаюсь, я не хочу работать больше нигде, кроме Нью-Йорка.

По пути домой Энни продолжала расспрашивать Флетчера о том, как прошло собеседование. Она была тронута тем, что Билл Александер вспомнил её и, более того, потрудился узнать, как она хотела назвать своего сына.

— Наверно, тебе нужно было ему сказать, — сказала Энни, выходя из машины перед своим домом.

— Сказать ему что? — спросил Флетчер.

— Что я снова беременна.

Нату понравился шумный, бурлящий Сеул — город, твёрдо намеренный стереть все воспоминания о минувшей войне. На каждом углу высились небоскрёбы; старое и новое старалось жить в согласии друг с другом. Су Лин не могла не заметить, что в корейском обществе женщины всё ещё играли подчинённую роль, и мысленно поблагодарила свою мать за то, что у той хватило энергии и дальновидности переселиться в Соединённые Штаты.

Нат взял напрокат машину, чтобы иметь возможность ездить от деревни к деревне, как им захочется. Не успели они отъехать на несколько миль от Сеула, как всё вокруг быстро изменилось. К тому времени, как они проехали сто миль, их перенесло на сто лет назад. Вместо современных небоскрёбов — маленькие деревянные домики, а вместо шума и бурления — медленный, спокойный, размеренный темп жизни.

Хотя мать Су Лин редко рассказывала дочери о своей жизни в Корее, Су Лин знала название городка, где она родилась, и фамилию своей семьи. Она также знала, что двое братьев её матери были убиты на войне, так что когда она и Нат приехали в Капин — городок с населением, согласно путеводителю, в 7303 человека — у неё было мало надежды на то, что удастся найти кого-нибудь, кто помнит её мать.