Страница 60 из 69
убитого кошкой. И горе Его было так сильно, что дети и взрослые не знали, как Его утешить. Один старший мальчик предложил: давай убьем кошку. Но Ребенок вздрогнул, вдруг отер слезы — и сказал: «Нет». Он долго грел в ладонях птенца, а после вырыл могилку и положил его туда. И с тех пор смех его стал тише, а улыбка ушла внутрь, вглубь. Она была все та же, но тише и глубже, как свет сквозь облако...
Ребенок становился Отроком... И... странное дело — часто, очень часто взрослые чувствовали себя отроками рядом с Ним. А между тем Он был почтителен к старшим и скромен. Но все, что делал Он, делалось так просто, как будто иначе и нельзя было. Сам собою, как лист падает с дерева, как свет входит в окошко или как птица взмахивает крыльями. Точно мудрость родилась вместе с ним, а Он и не замечал ее, как сердца своего.
«Благословенна ты, Мария, что имеешь такое Дитя!»
Он так добро смотрел на всех и так уверен был, что получит в ответ добрый взгляд, что злой часто должен был поперхнуться своей злобой и ответить Ему на добро добром. А Он и не знал, какую силу укрощает, и казалось Ему, что иначе и быть не может.
И многие верили, глядя на Него, что сами они добры и хороши. Были Его глаза чистейшим зеркалом, которое очищало тех, кто смотрелся в них.
Лишь однажды Он встретил человека, который не улыбнулся Ему в ответ.
Отрок Иисус с такой внимательной печалью посмотрел ему вслед, что у Матери Его сжалось сердце.
— Это злой человек, — сказала Она, а мальчик заплакал.
Каждый год родители Его ходили из Назарета в Иерусалим на
праздник Пасхи. Когда Иисусу было около двенадцати лет, они взяли Его с собой. А когда возвращались, не заметили, что Отрока нет с ними.
Они подумали, что Он идет с другими детьми сзади, но потом оказалось, что Его там нет. Тогда в великой тревоге Иосиф с Марией вернулись в Иерусалим и стали искать сына.
Иисус сам не знал, как отстал от всех. Он не мог уйти из Храма. Когда Он вошел туда, то почувствовал вдруг такое волнение, что ноги сами как будто перестали держать Его, и Он встал на колени. Если бы Его спросили, что Он делал, Он, быть может, не знал бы, как ответить. Но Он молился. О, Он ни о чем не просил. Ему ничего не надо было. Просто губы шептали что-то от переизбытка сердца, и это «что-то» — были слова любви.
Так Он стоял на коленях неизвестно сколько, а когда поднялся, увидел, что родители ушли, а в Храме остались только сребробородые старцы, которые читали и толковали Писание. И Отрок подошел к ним и стал слушать. А когда они умолкли, спросил:
— Скажите мне, люди ведь рождаются добрыми, а не злыми?..
— Нет, Отрок, не только добрыми, но и злыми.
— Разве Бог не всех создал добрыми?
— Да, но силен Сатана. И люди рождаются часто злыми, за грехи отцов.
— Но ведь у Адама было два сына, — сказал Отрок. — Каин и Авель. Два сына одного отца. Один добрый, другой злой. Если бы все грехи отцов ложились на детей, то оба они были бы одинаковыми. Но не так это. Потому что не только земного отца имеем, но и небесного, который выше и прежде земного. Наш источник — свят. И мы сами вольны подражать либо греху, либо святости. В этом и есть добро, с которым мы рождаемся.
И молчали старцы, и дивились мудрости Отрока.
В это время Иосиф с Марией вошли в Храм и увидели сына. И Мария воскликнула:
— Что же ты делаешь с нами, чадо?! Мы с отцом твоим себя потеряли, ища тебя, а ты и не думаешь об этом?!
— Простите меня, — тихо сказал Иисус, — я не заметил, когда вы ушли. Но разве ты сама не догадалась, что только здесь надо искать меня? Где же мне быть еще, как не в доме Отца моего?
И промолчала Мать, и тихо спрятала слова эти в своем сердце.
Глава 4. Иоанн Креститель
В Иудее появился новый пророк. Иоанн Креститель звали его. Он жил в пустыне. Ходил в верблюжьей шкуре, босой и с большим посохом. Его длинные волосы развевал ветер. Слова его жгли, как огонь, и хлестали, как ветер: «Порождения ехиднины! — говорил он людям.
Кл о внушил вам бежать от Божьего гнева?! Кто думает, что он избегнет ответа, ответит вдвое! Покайтесь!!»
— Что же нам делать? — спрашивали его люди.
— У кого две одежды, отдай неимущему, и у кого есть пища, делай то же.
— Я глас вопиющего в пустыне, Я расчищаю путь Тому, Кто прежде меня и выше меня, — говорил Иоанн.
И люди дрожали, слыша голос его, как будто это был голос бури. Был голос этот чист, как небо, меток и внезапен, как молния, и неотвратим, как Божья гроза. И толпы людей, как деревья, колеблемые бурей, сгибались перед ним и шли к нему креститься. Он крестил их водою, и это был знак, что они омыты.
И люди шептались и спрашивали друг друга: не Христос ли он?
Но Иоанн отвечал:
— Нет. Я крещу вас только водою. Но идет за мною Тот, Кто прежде меня, и Он будет крестить вас Духом Святым, который веет, где хочет.
Я только приготовляю путь Ему. И заставляю сердца ваши замолчать и прислушаться. Я гоню прочь суету и шум, в которых вы живете, чтобы настала в душах тишина и чтобы вы услышали Слово, когда оно прозвучит.
— Скоро прозвучит Слово! Смотрите, не пропустите Его. Идет за мною Тот, у Кого я недостоин развязать ремни на сандалиях.
Иисусу было в то время лет тридцать. И он пошел к Иоанну вместе с другими людьми принять от него крещение. И Иоанн крестил Его. И вдруг, взглянув в лицо Его, задрожал и опустил руки. И впервые суровое лицо пророка стало кротким, как у ребенка. И он спросил:
— Зачем Ты крестишься у меня? Как я могу омыть Тебя водою, когда Ты чище, чем вода? Разве можно омыть сияние и очистить святость?
Глава 5. Пустыня
Приняв крещение, Иисус удалился в пустыню и был там без воды и пищи сорок дней.
Пустыня. Никого. Ничего. Гребни холмов. Камни. Пески и небо. Небо надо всем. Небо, ничем не заслоненное. Небо в полный свой голос. И внимающая Ему Душа. Ничем не отвлеченная. Поединок Души и Неба.
Что говорит Небо Душе? — «Вот я. И я безмерно и совершенно». Чего ждет Оно от Души? Чтобы Душа ответила: «Вот Я. И Я вмещаю Тебя».
Блаженна Душа, которая так ответит. Тогда поединок превращается в любовное свидание, в рай. Горе Душе, если она не сможет так ответить! Тогда ее жизнь будет бегством от лица Неба...
Люди уходят в Пустыню на великий поединок. Выдержат ли они взгляд Неба?..
Для Иисуса Небо — это Дом. Более родной, чем дом детства. Дом Души, бывший прежде детства. Тот же Храм и более, чем рукотворный Храм. — Рай.
Сорок дней жил Он в Раю и не имел нужды в воде и пище.
А на сорок первый день почувствовал голод.
И вот из западного края неба, покрытого тонкими красно-золоты-ми облаками, явился Дух, весь в черно-золотом сиянии, печальный и прекрасный. Его черные крылья были опущены, как покорные руки, и с них точно лилось жидкое золото. Его черные глаза тоже были опущены и сияли мягким золотым блеском.
— Здравствуй, Новый Адам, — сказал он, — здравствуй, сын человеческий.
— Это ты? — тихо спросил Иисус. — Ты, искусительный дух? Ты, царь Тьмы... Но как ты смел явиться сюда? Здесь ведь нерукотворный Храм — Рай. Твое место — Ад.
— Ошибаешься, сын человеческий. Глупые говорят, что мое место в аду. Разве ты забыл, где я встретился с праотцем твоим Адамом? В Раю. Я житель Рая, и Бог, как видишь, не изгоняет меня отсюда. И я прихожу к тем, кто достоин Рая. Я являюсь им в Раю. Что за слава и польза мне приходить к немощным душам, не способным достигнуть Рая? Для них существуют мелкие духи, не я. Но ты, Новый Адам, ты первый среди людей — ты сын Божий. И я пришел к тебе, склоненный и просящий.
— Чего ты хочешь?
— Прими мой дар. Я пришел подарить тебе мир. Ведь Бог давно уже отдал мир мне. Ты не можешь не знать этого, потому что сам видел, сколько в мире горя и зла. Если бы Бог управлял миром, разве Он мог бы терпеть столько горя и крови? Ответь, мог бы?