Черта

то презервативы — в верхнем ящике.

(многозначительная улыбка на прощание — и вмиг захлопнула за собой дверь).

Глава Пятьдесят Пятая

(Света)

— Юр…

— Да, котик. Я здесь…

— Что произошло? Где мы? — нервно дернулась, лихорадочный взгляд по сторонам… Но мрак, мрак мало что давал увидеть.

— Не переживай. Мы у врача в кабинете.

— З-зачем?

— Успокойся, успокойся… ни о чем не переживай… — и вмиг его губы накрыли мои, вбирая воздух,

целуя, лаская…. вливая дозу удовольствия по невидимым жилам в меня.

Жадно уцепилась за рукава, прижимаю, тяну к себе, насильно целую в ответ.

Рассмеялся, радушно рассмеялся.

— Все хорошо, хорошо… — нежно, заботливо провел рукой по волосам и тут же чмокнул в лоб.

— Я, я когда проснулась… тебя…

Стоп.

Это опять сон? Снова я сплю? Ты мне снишься?

(захохотал, захохотал)

— Если сон, то уж тогда ты мне снишься…

— Издеваешься?

(и снова нервозный смех вместо простых, честных эмоций)

— Бог мой, Киряева… А ты не изменилась. Все такая же моя дундука.

— Кто?

— … дурочка.

(возмущенно ахнула, надулась)

— Значит так?

(милая улыбка, а затем вмиг наигранная серьезность, губы трубочкой)

— Да.

(хотела было подыграть, но сил, сил… и желания не хватило)

— Я скучала. Безумно скучала.

(молчит, молчит, пристально разглядывая мое лицо)

— А как ты сюда попал? Надолго?

— Навсегда.

— А попал как?

— Давай не будем об этом. Завтра всё расскажу.

— А сейчас что?

— А сейчас, — вмиг прильнул, прильнул так близко, что глаза сами невольно закрылись от волнения, а губы… губы жадно стали внимать каждому, пусть даже незначительному, порыву дыхания, теплу, жаркому, безумному теплу,

— а сейчас… мы напомним друг другу, как это быть счастливыми…

Притиснулся, прилип своими устами к моим. Нежно, ласково провел рукой по груди…. нырнул под майку — рывок и стянул, содрал ее к чертовой матери.

— Й-юрий Дмитриевич, — пытаюсь язвить (а сама дрожу, дрожу от страха и волнения, как в первый раз), — вам не кажется,

что Ваше поведение… очень непедагогичное.

(рассмеялся, захохотал)

Ловкие движения — и расстегнул мне брюки.

— Я тебе сейчас покажу "непедагогичное". Ишь, когда вспомнила…

— Ещё скажите, что я Вас сама провоцирую, — (спешно приподнялась — помогая снять долой ненужную одежду).

— Наконец-то, наконец-то я окончательно узнаю свою Киряеву.

— А я своего брюзгу.

— Ах, я — брюзга??? — возмущенно вскрикнул (повис, повис сверху, губами едва не касаясь моих).

— В-вы! — гавкнула я (немного заикнувшись от напора, усилий в миг, когда расстегивала ремень на его брюках).

— Ну, Киряева. Сейчас ты у меня за всё ответишь. И за сломанную мою рацию тоже.

— Черт. Ты что…. до сих пор помнишь?

(искренне удивилась я)

— Ха, еще бы. Я ее за собой таскал, как самое драгоценное, что у меня есть. Что напоминало о тебе, моей сумасшедшей стервочке.

— Как мило…

дык, Вы… еще и романтик!

— Еще какой… — поцеловал, поцеловал, жадно, алчно,

(будто я — последняя капля влаги на планете)…

— Светик, я люблю тебя. И никогда не брошу.

Помни это, и больше не совершай глупостей.

Молю.

Вскрикнула, вскрикнула…

… не то от счастья, безумного, душевного,

не то от неистового физического удовольствия.

Еще, еще движение — и окончательно ворвался в меня, сметая все сомнения и страхи…

Вмиг прижался губами в порыве чувств к моей шее, но замер — нет, нет сил отвлекаться на поцелуй.

Движение, резкие, жадные… толчки, по нарастающей от нежности

… к дикой, жадной страсти.

Кричу, рычу…

Мой, его стон,

… сдержанные смятением звуки.

Умираю, умираю и снова возрождаюсь.

Теряю, теряю себя… окончательно схожу с ума.

И вновь чернеет в глазах, а в голове становиться пусто. Пусто, свободно и легко…

… безудержное удовольствие разрывает весь мир на мелкие кусочки

оставляя лишь его и меня.

Глава Пятьдесят Шестая

— Спишь?

— Нет… так, просто, расслабилась…. думаю кое о чем.

— Тебе не холодно? Может, одеяло поискать?

— Как хочешь.

Но не успел Юрочка и ногами к полу коснуться (рассевшись на кушетке),

как вдруг… от резкого удара, пинка вмиг распахнулись двери.

Испуганно дернулась, дернулась я, инстинктивно прижалась к Филатову

(прячась за спиной).

Что происходит?

— Какого?

В следующие мгновение уже пред нами появилась пара молодых мужчин и Марго, растрепанная, взвинченная, но все еще пытающееся держать себя в руках.

Что это?

Юра молниеносно вскочил с кушетки, сгреб меня в охапку (любезно прикрыв простыней), тут же освобождая место…

… девушку, совсем молоденькую, юную… в бешенном, эпилептическом припадке спешно уложили на кровать.

— Простите, — только и смогла выдавить в таком состоянии, ситуации Маргарита в свое оправдание (короткий взгляд на нас). — Но у меня здесь все инструменты.

(кровь, кровь больным ручьем вдруг резко хлынула из носа,

сильным, бешенным потоком заливая щеки, рот, едва не захлебывалась ею, бедная)

Леша! Что смотришь??? Запрокинь ей голову!

Влад, подключай аппарат!

Черт!

(разворот; жадный, блуждающий взгляд вокруг, выискивая нужные предметы)

Юра, Света! Да не стойте над душой!

(гневно рявкнула)

Глубокий вдох.

(попытка собраться)

— Простите.

Н-но… но…

— Да ничего, мы понимаем, — спешно ответила я. Вмиг кинулась к стульям, сгребла наши вещи. — Юр, пошли.

— Может, чем-то помочь? — вдруг выдал Филатов, обращаясь к Марго.

— А? Что?

Не… Не, спасибо.

Чертов ублюдок, ЛЕША!!! Что ты творишь???

Живо выскочили в коридор. Захлопнули за собой дверь.

— Что с ней? — испуганно прошептала я Юре.

— Из-за сыворотки…

Быстро нырнули в соседний (служебный) туалет.

Одеться, привести себя в порядок… и можно направляться в казарму.

Ну, и ночка.

Когда-то я так сильно мечтала… засыпать и просыпаться в его объятиях. Быть вместе… и день, и ночь.