Черта

Короткие, быстрые шаги мимо нее. И, на ходу надевая каску, подсоединяя проводки связи, мчу уже в лес.

…

(Юра)

Судя по шальным вскрикам на "общей линии связи", ОЛС, дела на поле боя обстоят очень даже весело.

Киряева, воодушевленная тремя "скальпелями", содранными с врагов, увлеченно, и очень смешно, играет роль великого Полководца, и главное — это поднимает боевой дух другим бойцам, держит настрой всего взвода на уровне азарта и матёрости. Отличные результаты. Учится, быстро учится, как быть настоящим командиром…

Я рад, безумно рад за Светлану. Молодец!

Моя девочка.

Удача, видимо, была на ее стороне.

Прошло уже около трех часов, а еще ни одного "смертельного" ранения… моя Светланка так и не получила. Сохраняет свое положение в строю.

Как и обещала — бои больше не сливает…

Так, Юра. Ты тут вояк тренируешь? Или любовь наворачиваешь?

Еще успеешь… побыть с ней наедине.

А пока — пусть резвиться, воюет.

Упражняется.

(Лера)

— Лера, как там Света?

— Не знаю, мы с ней около получаса, как разделились.

— А чего молчит?

— Не знаю. Может, на "приватную" линию перешла?

— Черт. Я же запрещал, дольше чем на десять минут.

— Ну, в бою время… вообще имеет свой, собственный ход, отличный от нормального.

— А на то у вас на радарах… часы до миллисекунд показывают. Чтобы ваш, личный, биологический "будильник" мог барахлить, как хочет — а на результат и поведение это не сказывалось.

— Ну… не знаю.

— Выпорю, ох, и Светка. Точно выпорю…. пусть только вернется…

— Юрочка!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — вдруг запищала, зарычала, испуганно рация. Резкий стук — и заглохло. Пропал звук, оборвав болезненный крик.

Ком, ком… тысячью шипов вмиг взорвался в горле. Застыла. Застыла я в ужасе. Замер и Филатов.

Доля секунды — и едва шок отпустил сознание, как нервно задергались его руки, тыкая пальцами по кнопкам…

— Света!

Света!

Киряева!

Черт! Не молчи!!!

… но там, на другом конце… лишь тишина убаюкивает тайны.

Спешно вытащил из кармана радар.

— Мать вашу, она не "онлайн".

Еще мгновение — и вдруг резкое движение — да только ветер хлыстнул своим порывом мне в лицо.

Нервно дернулась, дернулась, соображая, что происходит.

… умчал в лес, убежал…

Нет… не так… и… исчез. Да… ИСЧЕЗ.

Реально исчез — только что был здесь, а затем…. Молниеносно скрылся в лесу — и только легкое покачивание веток выдает реальность предполагаемого-произошедшего…

… та-такая скорость?

Я ничего не понимаю.

Мам-мамочки, что творится?

(Света)

В голове мутнеет. Но пытаюсь ползти дальше. Пытаюсь… изо всех сил.

Знаю,

понимаю, что он ищет… просто так не оставит.

Без трофея не уйдет.

Шансы убежать — слишком малы.

Чертовы ветки, шишки, камни… мерзкими предателями впиваются, вгрызаются в кожу…. раздирая раны еще больше, до стонов и крика, насильно сдержанного крика…

…. в голове, в голове — полный кавардак. Триллиарды вопросов… и сомнений.

Какой шанс, что меня услышали? Что моя сломанная рация… дала возможность докричаться?

И сколько человек от удара камнем по голове будет находиться без сознания?

Жив ли? Жив. Жив. Знаю, что жив.

— Ах, вот, сука, где ты!!!!!!!!!!! — вдруг зарычал, закричал где-то надо мной. Резкий рывок (схватив за ноги) и потянул на себя.

Завалилась, рухнула на землю — визжу, кричу.

Удар в лицо, тихий стон — и ядовитые карусели…

… ржавая, вонючая юшка… течет по губам, вызывая, вселяя еще больше страха.

— Отпууусти!

— Нет уж. Хватит со мной играть.

— Прошу! — попытка заехать в челюсть,

но очередной удар, удар мне, уже в грудь, солнечное сплетение, лишил возможности сопротивляться.

Скрючилась, сжалась от боли — не могу дышать.

Жадно хриплю, лаю больным кашлем.

И снова пытается содрать с меня брюки, белье.

— Прошу, прошу, Дёма… не надо.

— Я тебе не игрушка… — рычит, кряхтит от злости.

Мамочка…

Отбиваюсь, отдираюсь…

— Прошу…

Вдруг отлетел, отлетел от меня — отодрали за шкирку. Резкий стук, хруст — приземлился в кусты.

Удары, удары…

И тихая брань… шипением из утробы…

Сквозь боль и муть, не могу понять толком, что происходит. Ползу, на четвереньках сунусь на звуки.

Еще, еще мгновения — и жуткая картина… поразила… до холода и дрожи в конечностях.

— Юра! ЮРА! Отпусти его, ты, ты же убьешь! Юра! ЮРОЧКА! — нервно кинулась, дернулась — пытаюсь оттянуть, остановить удары — колотит, не слышит, избивает, выдирает душу.

— Юрочка, миленький, остановись… молю.

— Сука, сдохни! — еще один удар… хруст костей… хрящей и новые потоки крови.

— ЮРКА!

— Филатов, МАТЬ ТВОЮ!

Подскочил вдруг к нам какой-то мужчина. Оттянул, оттянул больного, задурманенного Юрку.

— ПУСТИ, пусти… СУКА! НЕ ЖИТЬ ЕМУ!

— Ты рехнулся?!

— Юра… — только и могу пищать, нервно, испуганно скрутившись в калачик.

— Жмайлов, девушку забери.

— НЕ ТРОГАЙ ЕЕ! — вдруг дернулся, вырвался…. Кинулся ко мне Филатов… и при всех обнял. Прижал к себе. — Ты, ты как?

— Забери меня отсюда. Юр… Забери.

Реву, реву от шока и боли… Вою.

(Юра)

— Раны обработали. Швы наложили. Укололи успокаивающее, оно ее и в сон утянет. Девушка, подруга ее, Клинко Валерия, осталась с ней на ночь. Пусть один день в госпитале полежит — а там отпустим.

— Спасибо.

(Лера)

— Юрий Дмитриевич? Вы?

— Тссс… — тихо прошипел, притиснув палец к своим губам.

— А если, кто увидит?

— Я до рассвета уйду. Спи, — нервно рявкнул (в пределах шепота).

Еще шаг — и вдруг улегся на кровать рядом со Светланой. Проворное движение — нырнул под одеяло. Обнял, жадно обнял девушку, и замер.

(Света)

— Юра? — сквозь сон, муть… и отдаленное сознание прошептала.

— Да, я.

Спи, мой котик. Спи.

Теперь всё хорошо… Спи.

Прижал, прижал меня к своей груди, уткнулся носом в волосы… и покорно замер.

— Я люблю тебя, Света. Больше жизни люблю…

Глава Тридцать Первая