Черта

Как тяжело уходить прочь потом, самой лишать возможности быть с ним рядом. Прикипеть, прирасти бы так, к нему, как сиамский близнец — да и всё… Ничего более. Быть всегда рядом… и умереть вместе.

Почему, почему Бог не придумал такого способа воссоединения со своей половинкой? Почему?

…

— Здравствуй, Фил.

— Привет.

— Здравствуйте, барышни! — мило улыбнулся нам незнакомец, молодой мужчина, (примерно того же возраста, что и Юрчик). — Что, мучает, зверюга?

— Мучает, мучает, — весело защебетали девчонки, радуясь внимаю.

("злобно" цыкнул)

— Разберемся, непременно разберемся. Накажем и раз и навсегда отучим от плохих повадок.

(глубокий вдох, резкий разворот и отозвался к Юре)

— Я вот чего пришел. Помнишь, я тебе говорил, что хочу съездить на ночную охоту?

— Дали добро?

— Да.

— И?

— В общем, все бы хорошо, но мне завтра с утра нужно сдать отчет, — дружески обнял за плечи и немного отвел в сторону, голос стих до шепота. — А там кое-что не готово. Можешь, вместо меня… завершить опись. А?

Замер, задумался мой Карасик.

… резкий разворот.

— А, ну да. Возьми кого в помощь — и тогда за час забецаете это дело. А у меня, просто, машина уже ждет. Понимаешь? Юрец, молю… Выручи.

— Хорошо.

— Хотите, я помогу? — вдруг резкий шаг вперед. Виола. Виолетта отозвалась.

Эй, мне уже точно не нравится, как эта курица напирает на моего Филатова!

Мило улыбнулся.

— Спасибо, Самойлова. Но у меня есть провинившиеся… Киряева. Что молчишь? Не хочешь мне помочь?

— А в чем это я провинилась?

(нет, не так задетая гордость сейчас вопит, как нарочно играю раздражение)

А сама едва сдерживаюсь, чтобы с криком не кинуться на шею…

Да не запрыгать на радостях — остаться наедине, разве… можно мечтать о чем-то большем?

— А кто у нас в прошлое воскресенье на боях халявил?

(удивленно дрогнули брови — вот, гад, что он меня выкрывает при всех?)

Скривилась (пристыжено пряча улыбку)

— Вот и ладненько, — радостно захлопал по плечу "незнакомец". — Я тогда побежал?

— Беги.

— Спасибо, с меня должок, коль что.

— Еще какой! — ядовито добавил мой Юрочка и коварно заулыбался.

Склады. Дальнее здание.

… я здесь еще не разу не была.

Заныли угрюмо огромные, стальные двери… зашелестел мелкий графий под ногами.

— И он здесь один работает?

— По вечерам — да.

— Скучно, наверно.

— Светик, работает-то он один. А отсиживается… с кем попало.

— Карты, девки, два ствола?

(перекривила название знаменитого фильма)

— Карты, гитара, песни и шутки.

— И ты здесь зависаешь?

— Бывает дело.

— Ах, вот оно как?

— Ну, а что? Чем еще развлекаться?

— Я тебе дам, развлекаться! — злобно стукнула кулаком в грудь.

— Если бы не эта отрада — мы бы от злости уже всех поубивали.

— И девки бывают здесь? — гну свою линию дальше.

— Какие девки, Киряева? Чисто мужская компания. И то, строго ограниченный круг лиц.

(злобно хмыкнула)

— Смотри мне.

Обнял, обнял за талию и притянул к себе.

— Девочка моя. Ты меня точно доведешь до белого коления… Ну, не могу спокойно на тебя смотреть.

— И нечего смотреть. Лучше целуй… целуй и обнимай.

Припала, притиснулась своими губами к его губам… и замерла на мгновение, упиваясь удовольствием.

Но не дал долго нежиться, не дал — схватил себе на руки (невольно обвилась ногами вокруг поясницы) и куда-то понес.

— Куда?

— Увидишь…

Еще несколько метров вглубь склада, и вдруг… опустил на пол — спешно встала на ноги.

— А теперь давай по лестнице. Вверх.

— Зачем?

— Лезь давай…

Метра в два в высоту…

Как оказалось, это — аккуратно сложенные в "стопку" спортивные маты…, и чтобы забраться на них, приходиться пользоваться этой лесенкой. Еще немного и спрыгнула на

матрасы.

Мечтайте, ничего мягкого в этом нет. Фу, сколько пыли.

— Бе… — шутливо скривилась, невольно вычерчивая линии на сером полотне.

— Ой, ой, — "злобно" закачал головой. — Какие мы брезгливые.

Вмиг нагнулся… и, дернув за край брезент, содрал долой покрывало.

Новые, нетронутые, безупречной чистоты маты игриво улыбались мне своими тайнами.

— И как часто ты сюда забираешься? — ядовито заулыбалась я. Уставилась в глаза.

Замер. Замер… улыбка пропала, оставив на лице лишь угрюмую серьезность. Обиду?

— Глупые намеки, Киряева.

— Нет, ну… ты так уверенно сюда шел. Вот…

— И что… сразу я сюда кого-то тягал? Да?

— Я не говорила такого.

— Но намекнула.

Пристыжено отвела взгляд. Скривилась.

— Бухаем, пьем здесь… Не одно День рождение справляли. Наклюкаемся — и завалимся спать. Чего ходить, серпантины вычерчивать по территории?

Рассмеялась, краснея (от своих глупых предположений, от стыда и смущения)

— Так мой Юрчик еще и пьет?

— Нет, блин. В монахи постригся.

— Я тебе дам…. в монахи.

Приблизилась спешно, обняла, прижалась.

— Миленький мой, никому тебя не отдам.

— Эх, зря ты так говоришь…. ибо попробуй потом меня прогони, как надоем.

Поцеловал, нежно… ласково, трепетно… выпивая каждую каплю моего безумия…

Впитывая в себя целиком.

Робкое движение — и забрался под куртку. Рывок — и стянул ее с меня.

Еще движение — и полетела вдогонку футболка…

И я — срываю, сдираю с моего Юрчика одежду…

…

Лишиться, лишиться преград — и целовать, целовать… целовать каждый сантиметр, миллиметр любимого, ненаглядного тела. Ласкать, нежить и прижиматься в ответ.

Дарить друг другу счастье.

Наконец-то можно не сдерживаться, не врать, не играть, не прикидываться…

…

— Черт, — пристыжено рассмеялась.

От моих криков, стонов… луной расходиться эхо.

— Ничего, ничего страшного…. моя девочка, — нежно поцеловал в губы. Прижал крепче к себе…

И вновь язычок скользнул тонкой, шаловливой дорожкой по шее, убегая к груди.

(а я лицом уткнулась в куртку…. зубами вгрызаюсь в одежду — чтобы сдержаться от звуков)

Резкое движение — и в голове снова все темнеет, теряется, мутнеет.

И неважно, неважно, ничего уже не важно. Ни звуки, ни крики, ни стоны… ни последствия.

Только здесь и сейчас. Безумное счастье.

Его.

Проснулась от холода…

Укрытая сверху своей курткой, его курткой, все равно не спасалась от коварной прохлады.

Черт! Стоп. Я заснула?

Вот даю…

Спешно натягиваю одежду…

— Юра? — несмело позвала.