Любимая

– Положи это ей под подушку.

– Спасибо.

Темнокожая и темноволосая женщина внимательно посмотрела на свою племянницу.

– У тебя все в порядке? – Вопрос был совершенно обычным, но обе женщины понимали, что за ним кроется. Вопрос Мари Камбре следовало понимать так: «Нормально ли ты чувствуешь себя в том доме?»

– Да, – ответила Люки, пряча свой страх. Это не укрылось от Мари Камбре, и она продолжала:

– Ты можешь устроиться работать в другое место.

– Я не смогу оставить мисс Хлою.

Тетка улыбнулась и погладила Люки по щеке своей светлой ладонью.

– Ты умница, лапонька моя.

– Я просто выполняю свой христианский долг, – забавное замечание, если учесть, что она подвергалась опасности на темных ночных улицах, чтобы добыть языческий gris-gris.

– Дай-ка мне твой оберегающий амулет, – по-видимому, Мари Камбре была совершенно уверена в том, что племянница носит его при себе.

Люки достала его и передала Мари. Вернувшись к столику, та развернула кусочек ткани и, добавив к его содержимому монетку, свернула и, крепко завязав, отдала амулет Люки.

– Этот gris-gris гораздо могущественнее.

Он защитит тебя, – она не стала говорить, от чего. Или от кого. В этом не было нужды – обе прекрасно понимали, о чем идет речь. – А теперь тебе нужно торопиться. Уже поздно. Хозяйка особняка Ламартин не похвалит тебя за визиты ко мне. Люки кивнула:

– Мне нельзя надолго оставлять Хлою. Она часто просыпается.

– Положи амулет под ее подушку, – повторила Мари, провожая племянницу к двери. На пороге она склонилась и поцеловала девушку в щеку. – Иди же, – повторила она, выпроваживая Люки прежде, чем та успела промолвить хоть слово.

Стоя в дверях. Мари не сводила с племянницы глаз, пока та не скрылась из виду. Чтобы защитить девушку, она перекрестила ее. Дом, в который возвращалась эта женщина-ребенок, таил в себе зло. Увидев его. Мари тотчас почувствовала это. Но что такое зло? Находились люди, которые считали злой ее. Возможно, так и есть. Несмотря на то, что она ходила в церковь, несмотря на ее занятия вуду, Мари Камбре исповедовала свою собственную религию. Будучи уверенной в том, что люди верят лишь в то, во что им хочется верить, она давала своим посетителям то, что те жаждали получить, начиная от любовного напитка и заканчивая зельем, внушающим страх. Кроме того, она передавала любовные записки тем из своих клиентов, кто, невзирая на брачные узы, заводил романы на стороне. Что же касается скандально известного клуба «Адское пламя», Мари искренне оскорбляло то, что ее имя упоминается в связи с ним.

Захлопнув дверь и закрыв ее на замок, она взяла фонарь, поднялась по лестнице и направилась прямиком в свою спальню. Она сразу же повернулась к обнаженному мужчине, лежавшему на кровати.

– Кто это был? – поинтересовался ее любовник.

– Люки, – ответила Мари, ставя фонарь на столик рядом с кроватью. Мужчина нахмурился:

– Что ей надо?

– Исцеляющий gris-gris. Сегодня Хлое было плохо.

– Было плохо, – повторил ее друг, и добавил: – Люки нельзя ходить одной в такое время.

– Я знаю.

– Хочешь, я провожу ее?

– Не надо. Я дала ей сильный оберег.

Мужчина усмехнулся, демонстрируя превосходные, белые и ровные, как жемчуг, зубы:

– Только не уверяй меня, что ты вдруг сама поверила в эту мишуру, которой приторговываешь!

Мари Камбре пожала плечами:

– Лучше верить хоть во что-то, чем ничему не доверять.

Улыбка исчезла с лица мужчины, и он протянул руку к Мари, развязывая пояс на ее платье. Шелк соскользнул с коричневых плеч на пол.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ранним солнечным утром во вторник Роуэн позвонил экономке. К сожалению, она ничего не знала о первоначальном владельце портрета. Ей было известно только то, что ее работодатель получил картину совершенно неожиданно. Не может ли она дать швейцарский номер доктора Белла? Собственное нахальство изумило Роуэна. Неужели он на самом деле собирается позвонить Дэвиду Беллу и узнать, откуда он получил портрет? Да. Он не только выяснил телефон Белла, но и позвонил ему. Через десять минут Роуэн повесил трубку, выслушав неправдоподобную историю и установив имя…

Если верить Дэвиду Беллу, который вовсе не ждал звонка от своего временного жильца, бесед с вышеупомянутым жильцом на столь оригинальную тему, портрет принесла ему некая таинственная женщина. Она же сообщила, что на полотне изображена Энджелина д'Арси Ламартин, некогда жившая в этом доме. Кроме того, странная женщина сказала, что она просит его принять портрет и повесить его над камином в гостиной, там, где он некогда находился. Потребовалось совсем немного, чтобы удостоверить подлинность картины, и Дэвид Белл, заинтересованный в том, чтобы восстановить обстановку в доме как можно точнее, с радостью повесил портрет именно там, где его просили. Он пытался заплатить за картину, но молодая женщина категорически отказалась от денег и исчезла, когда он отлучился, чтобы переговорить по телефону.

Назвала ли странная посетительница свое имя?

Честно говоря, да.

Узнав имя благотворительницы, Роуэн обшарил особняк Ламартин в поисках телефонного справочника. Он понимал, что лихорадочное возбуждение, овладевшее им в процессе поисков, никак нельзя считать нормальным. Обычно люди, которым понадобился телефонный справочник, ведут себя спокойнее. И не впадают в бессмысленную эйфорию, отыскав его. Чуть не выдирая страницы в спешке, Роуэн раскрыл нужный ему раздел и быстро пробежал глазами указанные там имена.

Нету.

Этого имени там не оказалось. Как, впрочем, и любого, хоть отдаленно напоминающего его.

«Черт побери!» – думал Роуэн, с трудом удерживаясь, чтобы не швырнуть книгу через всю комнату. Упав в кресло в гостиной, он запустил пальцы в собственную шевелюру и уставился на портрет. Что, скажите на милость, ему теперь делать?

«Что мне теперь делать?» – думала Энджелина, глядя на роскошный цветок магнолии, словно дразнивший ее с высокой ветки, до которой ей никак не удавалось дотянуться. Если бы он не был столь красив, она оставила бы его в покое, но бархатистые кремовые лепестки казались просто превосходными, и ей хотелось послать цветок в подарок Хлое. Бедной девочке опять не удалось поспать, как следует этой ночью, и Энджелина жаждала порадовать сестру чем-нибудь необыкновенным и хоть на секунду отвлечь ее от тяжких мыслей. Конечно, она опоздает на мессу, но это пустяки. Необходимо достать сестре эту магнолию!

Оглядев двор, она заметила фигурную кованую скамейку неподалеку от фонтанчика с ужасной горгульей. Может, если встать на нее, удастся дотянуться до цветка? Но и здесь возникла проблема. Должно быть, эта скамейка весила целую тонну, ибо Энджелине удалось сдвинуть ее немногим больше, чем на дюйм. Неожиданно появилась Люки, и Энджелина сочла ее приход ответом на свои молитвы.

– Слава Богу, – произнесла она. – Не поможешь ли ты мне передвинуть эту скамью?

– Да, мэм, – Люки взялась за один конец длинной скамейки, в то время как Энджелина схватилась за второй. Совместными усилиями им удалось сдвинуть скамейку еще на дюйм. И еще. Через несколько секунд они остановились в изнеможении. На лбах обеих женщин выступил пот.

– Куда мы ее тащим? – спросила, задыхаясь, Люки.

– Под дерево, – ответила запыхавшаяся Энджелина, вытирая рукой лоб. – Я хочу сорвать вон тот цветок.

Услышав это, Люки взглянула на магнолию. Без лишних слов девушка села на скамью и принялась расшнуровывать свои черные кожаные ботинки. Затем, к полному изумлению Энджелины, она стянула чулки.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь достать вам этот цветок, – ответила Люки и, встав, подошла к дереву. Найдя знакомые упоры для ног, она подтянулась и вскарабкалась на дерево, взметнув нижнюю юбку и показав панталоны несколько больше, нежели позволяли приличия. Через секунду Люки уже сидела на ветке неподалеку от вожделенного бутона.