Палач.

– Ты ничего мне про нее не рассказывал…

– Я с ней не виделся года три или даже четыре. Так что рассказывать было нечего. Ну, перестань дуться. И давай лучше сходим куданибудь поужинаем. Завтра нам предстоит расстаться. Надеюсь, не навсегда…

Напоминание о разлуке чудесным образом переключило сознание Ланы. Ее взгляд потеплел, она улыбнулась, взяла Дина под руку, и они направились в один из многочисленных прибрежных ресторанов Гаваны. На следующий день она улетела в Екатеринбург, и Дин удачно совместил ее проводы с прилетом Бэт. Он заметил ее стройную фигуру на выходе из зоны контроля и помахал ей рукой. Она мало изменилась. Такая же стремительная, активная и красивая. Дин обнял ее, подхватил сумку, и они устремились к выходу, к ожидающему на парковке «мустангу», который он взял напрокат. По дороге в гостиницу они ни о чем серьезном не говорили. Затем он помог ей разместиться в номере. Потом они немного выпили рому с рефреской, и както само собой получилось, что они занялись любовью… И только после этого, закурив по сигарете, они перешли к делу, изза которого Бэт прилетела в столицу Острова Свободы.

– Мне нужна твоя помощь… – начала Бэт. – В вопросе весьма деликатном… – Она затянулась и выпустила густую струю дыма под потолок: – Пару дней назад недалеко от Бивиай исчез Чабисов…

– Это кто такой? – пытался изобразить недоумение Дин.

– Не притворяйся, – спокойно продолжала Элизабет. – Ты не хуже меня знаешь, кто такой Чабисов. Он исчез при весьма загадочных обстоятельствах, а потом вдруг неожиданно «всплыл» в Екатеринбурге, утверждая, что перебрался туда абсолютно добровольно!..

– Ну а ято тут при чем? – Дин сделал себе еще один «хайбол» [50]и закурил очередную сигарету.

– Ты мне должен помочь. В принципе, я докопалась: это было похищение, и за этим стояла некая итальянка, к которой Чабисов, тоже мне плейбой нашелся, проникся чувством и доверием. Но заявление Чабисова о добровольности своего переезда в Екатеринбург лишает меня возможности дать этому делу официальный ход, поскольку в нем нет состава преступления. Итальянку эту я упустила. Она успела бежать. Да и бог с ней! Я ее еще успею достать. Во всяком случае, постараюсь сделать это с максимальными для нее проблемами. Но я хочу понять, как они сумели провести столь дерзкую операцию. И вообще, кто это – они? – Бэт разволновалась, ее щеки порозовели, глаза налились гневом, отчего она стала еще привлекательней. Дин непроизвольно положил руку ей на грудь и поцеловал в губы.

– Не сейчас, я прошу тебя, – Бэт попыталась мягко отодвинуться от него, но остановить Дина было уже невозможно. Через четверть часа он устало сказал: – Чабисова украли, итальянка сбежала, и ты обратилась за помощью ко мне. Где логика?

– Да, Чабисова украли, итальянка сбежала, ты случайно, конечно же случайно, оказываешься на Кубе, а в гостинице Тортолы я нахожу окурок с характерно оторванным фильтром…

– Да, говорил, говорил мне мой учитель Владимир Алексеевич Рябица, что разведчик не имеет права на привычки. Именно по ним его, как правило, и вычисляют. Извини, расслабился, – Дин поднялся с кровати, подошел к столику, взял сигарету, оторвал фильтр и закурил.

– Да не переживай ты так. Рано или поздно проявляются все. По той или иной причине. Да и обнаружить твое присутствие могла только я. И то потому, что слишком хорошо тебя знаю. – Он сел рядом с ней на край кровати, и она, обняв его, продолжала: – Помоги мне, Дин. Я должна понять, что произошло. Не для доклада начальству. Хотя бы для самой себя, – она прижалась к его спине.

– Для себя, говоришь… – Дин задумался. – Хорошо. Я дам тебе наводку. Об остальном додумаешься сама. Но услуга за услугу. Я устал. И давно хочу уйти на покой. Родины у меня нет…

– Это почему же? – перебила его Бэт.

– Потому, что родился я в Советском Союзе, присягу давал именно этому государству, корни мои в Дагестане. Советского Союза нет. России – нет. Дагестана – нет. С Екатеринбургом меня ничего не связывает. Я не уралец и не сибиряк. Москва окончательно превратилась в помойку. Мне много лет. Я всегда мечтал жить на берегу моря. Хочу в Крайстчерч…

– Это где? – она нежно гладила его, давая понять, что все чувствует и понимает.

– Это в Новой Зеландии. Я хочу поселиться там. На берегу океана. И спокойно дожить отпущенный мне Всевышним срок…

– В одиночестве?

– Мог бы с тобой, – ответил он ей и со своей неотразимой улыбкой чмокнул в щечку. – Но ты ведь со мной не поедешь?

– Не поеду, ты прав. Хотя кто знает… – сказала она многозначительно и тут же добавила: – Я все поняла. Я постараюсь пробить через свою службу согласие на то, чтобы ты получил вид на жительство в Новой Зеландии. Ты все же числишься моим агентом Дьюком. Я подам рапорт о том, что ты выработал свой ресурс, что тебе необходим отдых. Думаю, все получится. Но я бы не хотела, чтобы у нас с тобой отношения были «дашь на дашь»…

– И все же ты хочешь знать, кто стоял за похищением Чабисова?

– Да, хочу.

– Я…

– Это не ответ. Ты, как я полагаю, был исполнителем, может, руководил какойто частью операции. Но кто же из сильных мира сего стоял за всем этим планом?

– А ты не исключаешь возможности, что все могла осуществить разведка Екатеринбурга?

– Я исключаю такую возможность. Там в ГБ работают грамотные ребята. Но одни они бы не справились. Им ктото помог. И я хочу знать кто.

– Я не знаю более того, что знаю. И ты лучше меня понимаешь, что знать в нашей работе сверх положенного смертельно опасно. Так что мне нечего добавить к уже сказанному…

– Зато мне есть что: я абсолютно уверена, что за операцией стоял Священный Альянс.

– Откуда такая уверенность, любовь моя?

– Я их интуитивно чувствую. И я их ненавижу. Этих доблестных папистов, воюющих с женщинами и простыми трудягами.

– Ты кого имеешь в виду? Ведьм и еврейских ростовщиков, что ли?

– Какая разница? Главное, что именно они посеяли в мире лицемерие, ханжество и церковное насилие, которого до них не было.

– Не буду спорить.

– Вот и не спорь. – Бэт стремительно поднялась с кровати, обернулась в большое махровое полотенце, которое, прикрыв нижнюю часть тела, еще более подчеркнуло совершенство его верхней части, и направилась в душ.

– Так что ты намерена делать? – крикнул ей вдогонку Дин.

– Мстить, – ответила она зло, даже не обернувшись.

Глава XXXV

Трибунал

(Екатеринбург. 2017)

Лазуренко свое слово сдержал. После прессконференции, на которой Чабисов официально заявил о том, что решение о приезде в Екатеринбург было принято им добровольно и без какоголибо давления со стороны уральских спецслужб, он поселился в лучшем отеле города, снял в нем практически целый этаж, развернул там свой штаб. В его команду вошли лучшие адвокаты мира, известные политологи и экономисты, знаменитые психологи и журналисты. Работать он умел. Достаточно вспомнить, как он смог в считанные дни поднять рейтинг первого российского президента с 5 до 60 процентов, что обеспечило тому победу в явно проигрываемой им предвыборной кампании. В сложившейся ситуации он был еще более мотивирован. И не столько даже угрозой потери свободы, сколько потери лица. Он хотел доказать всему миру и себе, что действовал абсолютно правильно. Что проведенные им приватизация и демонтаж коммунизма были единственным средством обуздания «империи зла». Что только уничтожением основ российской государственности можно было включить русских в общецивилизационные процессы. Чабисову никто не мешал, и он лихорадочно готовил свою команду к трибуналу, первое заседание которого должно было состояться в Екатеринбурге в начале февраля 2017 года. У него все было готово. И он без страха смотрел в будущее.

Трибунал работал почти полгода. Каждый день судьям и присяжным представляли все новые свидетельства событий, приведших русских к национальной катастрофе. Разрушенные города, вымершие села, разгромленная промышленность, уничтоженная наука, за бесценок проданные отрасли. Благодаря новациям Чабисова и его коллег Россия лишилась основ суверенитета, села на нефтегазовую иглу, растеряла значительную часть своего культурного наследия. Счет искалеченным судьбам велся на миллионы. Униженные, обворованные, доведенные до нищеты и отчаяния люди рассказывали о том, что они «получили» от проведенных Чабисовым реформ: девальвацию накоплений, потерю работы, утрату веры, крах надежд. На зачищенном поле капиталистических преобразований бурным цветом расцвели алкоголизм, наркомания, проституция. Количество абортов сравнялось с числом рождающихся детей. Только за первые 20 лет эксперимента численность русских сократилась на 20 млн человек. И все это происходило на фоне баснословного обогащения чиновничьей братии, которая рвала на части страну, вывозя самые аппетитные ее куски за рубеж, в надежные депозитарии американских, британских и швейцарских банков. Все попытки адвокатов оправдать действия младореформаторов сводились на нет огромным потоком документов, кино и фотоматериалов, свидетельских показаний очевидцев, доказывавших не случайное, а последовательное и планомерное уничтожение Русского мира теми, кто называл себя «преобразователями» страны, демократами и либералами.