Третий фронт.Трилогия.

Уэст Оруэлл поймал ускользающий взгляд лейтенанта МакКинли из группы обеспечения, изображавшего дремучего жителя из захолустного кантона, толькотолько спустившегося с гор в цивилизацию, и, сдержав неуместную ухмылку, слегка прикрыл веки. Тот в ответ поморщился, деловито потребляя сосиски под пиво. Кинув взгляд на ратушные часы, полковник отметил – до конца контрольного времени еще десять минут.

«Черт побери, да где же его носит», – уже раздраженно подумал он, отпивая очередной глоток кофе. Неожиданно МакКинли подал условный знак – «вижу „клиента“».

«Слава богу», – облегченно вздохнул полковник, внутренне подбираясь…

– Герр Кюллен? – вежливо приподнял элегантную шляпу над безупречным пробором здоровяк скандинавского типа.

– Не ошибаетесь, – встал полковник, – а вы, смею надеяться, герр Хаас?

– Именно, герр Кюллен, рад знакомству, – здоровяк коротко кивнул, воздержавшись от рукопожатия.

«Ух ты ж, скотина арийская, – весело и зло подумал полковник, отвешивая ответный кивок, – как деньги брать – руку тянуть не стесняешься, а тут из себя Мэггинедотрогу корчишь».

– Располагайтесь, герр Хаас, – Оруэлл был сама любезность, – что будете заказывать?

– Я выберу сам, – суховато возразил здоровяк и, попросив меню у подскочившего официанта, погрузился в его изучение.

«Характер изволишь показывать… нуну, порезвись, мальчик… порезвись», – полковник вытянул из пачки «Голуаз», лежавшей на столе, сигарету и закурил. Вприщур он стал рассматривать своего визави…

«…Максимилиан Шенк – истинный ариец, сдержан, уравновешен и хладнокровен, всецело предан делу НСДАП, – всплыли в памяти Уэста строчки досье. – Из семьи поволжского немца, богатого хуторянина Клауса Шенка… Умен, весьма образован, знает около десятка языков, увлекается плаванием, стрельбой и прыжками с парашютом. Испытывает патологическую неприязнь к лицам „неарийского“ происхождения…»

Полковник со вкусом затянулся сигаретой, стряхнул пепел и положил ее в углубление на пепельнице. Доел пирожное, запил его кофе и подозвал кельнера.

– Еще кофе, пожалуйста… – и взял сигарету. Кинул быстрый взгляд на Шенка и вновь стал припоминать все, связанное с ним.

«…Дальновидный папаша сбежал в Фатерлянд еще в 1906 году, якобы напуганный первой русской революцией. Хотя, по некоторым данным, – явная заинтересованность Департамента полиции МВД Российской империи некоторыми делишками Шенкастаршего и послужила толчком к перемене климата. Старые знакомые Клауса помогли устроиться беженцам от „руссише тцар“, и Шенк продолжил службу на благо Родины и Кайзера…»

Тут официант принес на маленьком подносе кофе, ловко поменял опустевшую чашку и пепельницу.

«Сволочь жидовская… – скрипнул зубами Шенк, краем глаза следя за „Кюлленом“, – мало вам „Хрустальной ночи“ и концлагерей. Но ничего, вот устроит вам Фюрер окончательное решение вопроса», – хотя в Оруэлле ничего еврейского не было – наоборот, полковник представлял собой яркий образец уроженца Ирландии.

– Мне ростбиф, сухое красное вино, овощной салат, после – горячий шоколад и круассаны, – сделал он заказ официанту, быстро строчившему в блокнотике. Тот скороговоркой повторил заказ, убедился, что все правильно, – и исчез, предварительно поставив перед «Хаасом» пепельницу.

Брезгливо поморщившись, Макс отодвинул ее, сцепил руки в замок и устремил взгляд своих прозрачносерых льдистых глаз на полковника.

– Вы не курите, герр Хаас? – сделал вид, что только сейчас спохватился, Оруэлл.

– Ничего страшного, герр Кюллен, мой отец обожал сигары. А я – спортсмен, стараюсь избегать многих вредных привычек, – любезно улыбнулся Макс.

«Избегает, как же… – ехидно отметил Уэст, – а на чем его взяли в Аргентине ребята сэра Мензиса? Весьма вредная привычка – шастать по борделям, принимая кокаин, и иметь всех подряд. Спортсмен, так его мать».

– Так что же вы хотели нам сообщить, герр Хаас? Насколько я понимаю, причина нашей встречи весьма важна, а мой компаньон, герр Одемар, крайне заинтересован в предложении по вопросам сотрудничества с фирмой «Маннесманн АГ».

– Хочу отметить следующее – все прежние договоренности в силе. Более того, в фирме всячески приветствуют идею вашего компаньона о расширении форм сотрудничества. Насчет оплаты – нами открыт расчетный счет в банке «Кредит Свисс».

– А «Лионел Кредит»?

– Им заинтересовались люди из Налогового ведомства, они подозревают нас в сокрытии части доходов и утаивании информации о сделках.

– Вот как, – посерьезнел полковник, притушил сигарету и сделал глоток кофе. Официант, притащивший заказ Шенка, споро сервировал стол. Глядя на то, с каким аппетитом Макс приступил к уничтожению ростбифа и салата, Уэст подумал, что вряд ли его собеседнику хватит этих, далеко немаленьких порций.

– Официально это не сообщалось, но в ряде городов Германии была введена карточная система, поскольку, помимо жесточайшего кризиса с ГСМ, надежды на поступление продовольствия с оккупированных земель не оправдались. Пришлось скупым немцам развязывать мошну и организовать закупки необходимого ассортимента в странах Южной Америки. По глухим, но упорным слухам, – коекто из деловых кругов Уоллстрита через подставные фирмы и лиц втихую сплавляли залежи консервов и концентратов, коекакое оборудование и нефтепродукты.

Бруно Шредер (пилот ФВ 190)

На русском фронте оберлейтенант Бруно Шредер уже был. С самого начала кампании против Советов его эскадрилья участвовала в боях. И лично на счету Шредера было пятнадцать сбитых «Иванов». Причем сбитых понастоящему, а не приписанных благодаря мохнатой лапе в штабе, мелким подношениям своим командирам или бесконечной наглости. Бои с русскими не шли ни в какое сравнение со стычками с англичанами, а уж тем более – французами, и Бруно уже не рассчитывал попасть в родной Берлин живым и здоровым. Но благодаря случаю и легкому ранению сбитый над передовой немецкий летчик был замечен начальством и отправлен в тыл на лечение, а затем и на освоение нового самолета. Тогда, на свободной охоте, звено Шредера было перехвачено русскими истребителями и полностью уничтожено, сам он, на тот момент еще лейтенант, гордился тем, что в этом бою ему удалось сбить вначале русский штурмовик, работающий на передовой, а затем и подбить русского аса. После чего «иван» с дымом ушел к себе, а Бруно совершил посадку чуть ли не на штаб дивизии, оборонявшей этот участок фронта. Случившиеся там репортеры шустро напечатали о подвиге простого берлинского парня, разогнавшего орды русских самолетов, и пребывание уже оберлейтенанта и кавалера Железного Креста Шредера в госпитале было скрашено отблесками славы и вниманием медперсонала, особенно женской его части.

После того как раненая рука и бок пришли в норму, Бруно получил двухнедельный отпуск и направление в часть, осваивавшую новое чудо германского оружейного гения – истребительбомбардировщик ФВ190А. Это был ответ русским, чрезвычайно насытившим свои войска малокалиберной зенитной артиллерией. Скоростной, достаточно хорошо бронированный, с мощным бортовым вооружением, способный постоять за себя и в бою с новыми русскими истребителями самолет очень понравился Бруно. И все три месяца освоения новой машины, совмещенного с лечением «детских болезней», отрабатывалась новая тактика применения этих творений немецких конструкторов и рабочих.

Положа руку на сердце, самой большой мечтой оберлейтенанта Бруно Шредера было применение лично им этой машины гденибудь подальше от Восточного фронта. В Германии или пусть даже в Африке. Лишь бы вновь не сталкиваться с кошмаром русских атак и ужасом штурмовок русских войск, плотно прикрытых МЗА. Но судьба распорядилась иначе, и вот уже две недели экспериментальная эскадра Люфтваффе, предназначенная для комплексной борьбы с русскими частями ПВО и истребителями, потихоньку изучала район предстоящих боевых действий на южном участке советскогерманского фронта.

Задача эскадры состояла в боевой проверке новых самолетов и отработке методов борьбы с новыми русскими истребителями и ПВО.