Чернь и золото

40

Таниса очнулась с тупой болью в боку и довольно острой в руке. Рана, которую нанес ей вражеский меч, была неглубокая, но она натрудила руку, сражаясь с последним взводом осоидов… потом бежала, таща на себе Тизамона… а потом в локомотив ударила молния.

Что же случилось дальше? И где она теперь — неужели в плену?

Испуганная этой мыслью, Таниса открыла глаза. Комнату тускло освещали высоко расположенные окна. Убежище подпольщиков в Минне? Нет, там все по-другому.

Приподнявшись на локте, она обнаружила, что кто-то промыл и перевязал ее раны. Рядом лежала женщина из команды Скуто, участвовавшая в недавнем бою. Она то ли спала, то ли была без сознания и выглядела, на непрофессиональный взгляд Танисы, очень неважно: сквозь бинты на ее голове и груди проступала кровь.

Чуть дальше спал Тизамон. Ожог покрывал половину его груди от пояса до ключицы, но он был жив, на что Таниса в те последние мгновения едва ли могла надеяться.

Она села, почувствовав, как натянулись швы на боку. Нома, стоящего на коленях у чьей-то другой постели, она видела только со спины, но догадалась, что это Ахей. В нем произошла какая-то перемена, отличавшая его от других номов.

Услышав, что Таниса зашевелилась, он оглянулся, и она увидела, что рядом с ним лежит Чи — в сознании, но вся покрытая мелкими ранами.

— Это взрыв, да? — поразилась Таниса.

В ногах у нее кто-то раскашлялся — там, параллельно их ряду, тоже лежали раненые. Спину распластанного на животе Скуто усеивали волдыри вперемешку с шипами.

— Не взрыв, а я, — просипел он. — За мгновение до конца я схватил ее в охапку и прыгнул, а про колючки свои и забыл. Ничего, на жуканах быстро все заживает. Самое трудное было отцепить ее от меня.

— У нас… погиб кто-нибудь?

— Не без этого. Ракка погиб. Педро и Хальярд Смекаллы. Архедамма, которую ранили во время прорыва из мастерской, тоже скончалась. Мы потеряли многих — легче назвать тех, кто выжил. На Балкусе, подлеце этаком, ни царапины, зато Сперра сильно изранена. Хадракса, справа от тебя, тоже плоха… короче, нас всего пятеро, считая меня. Операцию мы провели успешно и шефа не посрамили, но расплатились за это сполна. У парня в отряде тоже потери.

Ахей, держа руку Чи в ладонях, молча кивнул.

Полевой хирург трудился над ногой Тальрика, зажавшего в зубах деревяшку. Раскаленная игла сновала туда-сюда.

— Повезло вам, — объявил врач, через руки которого за эту ночь успело пройти много менее удачливых раненых. — Артерия не задета, иначе бы истекли кровью в считанные минуты.

Он был в двойных доспехах… а шпага Танисы, прежде чем нанести эту рану, пропахала борозду через всю его грудь.

Но все это пустяки по сравнению с провалом, который они потерпели ночью. Полковник Латвок, генерал Рейнер и другие верховные офицеры Рекефа, прочтя его не написанный пока рапорт, решат, насколько сильно пострадала Империя по вине Тальрика.

Осоиды уже сворачивали свой геллеронский лагерь. Делегация Совета Магнатов очень желала знать, не Империя ли взорвала «Гордость», и затуманить им мозги было не так легко. Заявление, что осоиды как раз пытались ее спасти, вызвало новый ряд неудобных вопросов. Все это могло стоить Тальрику карьеры и даже жизни.

Его звезда закатилась, но Империя по-прежнему сияла, как солнце… и Тальрик, как ни странно, находил в этом утешение. Он всего лишь маленький винтик большой машины; винтики ломаются, но машина работает вечно. Штурм Тарка на юге вот-вот начнется, если уже не начался. Тарк, как все муравинские города до него, падет в жестоком кровавом бою; он будет стоять до последнего, но в конце концов уступит врагу, превосходящему его числом, мобильностью, широтой мысли и беспощадностью.

Что до Геллерона… Тальрик со своей тысячей солдат вернется домой, но на его место придет другой, с пятью тысячами, а то и с пятьюдесятью. Геллеронские жуканы тешатся мыслью, что все имперское войско собралось у стен Тарка — но там стоит одна только Четвертая армия при поддержке вспомогательных батальонов и инженерного корпуса. Геллерону предстоит убедиться в том, что таких армий у Империи много.

Пока хирург собирал свои инструменты, Тальрик, совершенно не чувствуя страха, составлял в уме рапорт.

* * *

Через два дня Стенвольд собрал всех, кто мог тронуться в путь — в том числе Чи, Танису и Тизамона. Мантид, правда, еще не совсем поправился и ходил обнаженный до пояса, накинув дублет на плечи.

— Все только начинается, — сказал Стенвольд. — Мы с вами одержали маленькую победу над сильным врагом. Не ради Геллерона, не ради Коллегиума, не ради мести, справедливости и прочих возвышенных глупостей. Мы сделали это ради Нижних Земель, дав им время приготовиться к обороне. Но Империя, как вам известно, штурмует Тарк и к нам на запад тоже пошлет войска, можете быть уверены. Мы должны их опередить. «Единство или рабство» — вот наши ключевые слова, тем более что это чистая правда. Они как нельзя более верно рисуют будущее Нижних Земель. Единство, даже если мы добьемся его, не продержится долго, но рабское ярмо может отяготить нас на вечные времена.

Я отправляюсь в Коллегиум, где у нас больше всего шансов достигнуть желаемого. Коллегиум уже заключил договор с муравинами Сарна и может расширить этот союз. Падение Тарка — боюсь, оно неизбежно — огненными буквами возвестит, что Империю нужно остановить, но у осоидов есть агенты повсюду: в Коллегиуме, Сарне и Мерро. «Империя воюет не с вами, а с вашим врагом», — будут твердить они, заглатывая Нижние Земли кусок за куском.

Наше оружие — не меч, а слово. Слово, убеждающее других обнажить мечи, чтобы те засверкали на солнце.

Я уже послал гонцов в Коллегиум, в Сарн и даже в Арахнию, извечного противника объединения Нижних Земель. Нет того, от кого я сейчас не принял бы помощь. Я готов отправить письма в подземные чертоги мифических центипедов и в мифические же племена москитонов — и отправлю, если дела будут совсем уж плохи.

Стенвольд обвел взглядом своих слушателей, израненных и побитых. Племянница; приемная дочь вместе с родным отцом; верный, несокрушимый Скуто; Балкус, муравинский наемник, служащий им бескорыстно; загадочный Ахей, примкнувший к своим заклятым врагам; мушидка Сперра — она еще не встает, но так хотела послушать, что ее сюда принесли.

Глядя на них, он вспоминал прежних своих соратников — Мариуса и утраченную любовь Тизамона.

Стенвольд поклялся себе, что их гибель не будет напрасной. Каждый меч, поднятый против Империи, каждое слово, сказанное против нее, лягут на весы великой войны. Он пробудит спящих, раскроет глаза слепым… если весы не качнутся и черно-золотой вал покроет все известные ему земли, то произойдет это не по недостатку его стараний.

— Пойдете со мной? — спросил он и прочел на всех лицах, не исключая Ахея, единодушное «да».

Стороны еще не обменялись первыми выстрелами, но лагерь осоидов уже раскинулся полукругом под стенами Тарка. То, что такое количество солдат так быстро преодолело пустыню, казалось просто невероятным.

— Вижу тяжелую артиллерию, — говорила Скрилл, держа руку щитком над глазами. — Стенобитные машины и все такое. Если глаза меня не обманывают, они мобилизовали инженеров-пчелидов из Зара, саперов-сверчитов из Дельва и своих диких осоидов. Даже майнесских муравинов пригнали — знают, поди, что одни муравины охотно убивают других. Под холстом у них, наверное, автомобили. Вся Четвертая армия да еще вспомогательные войска, чтоб мне лопнуть!

Сальма и Тото смотрели на это молча.

Они никогда еще не видели столько войск в одном месте, не говоря уж о технике, саперах, рабах, вьючных животных и маркитантах.

Ни Тарк, ни все Нижние Земли еще не видели подобного зрелища.