Страница 16 из 28
- Стой!
Кричу я, увидев, как та стуча зубами, пробирается по лугу к воде. С её грубого платья стекает вода. Естественно, что силёнок у той выжать нормально своё рубище не хватило. Она замирает на месте, лица новичков напрягаются, но я запрыгиваю на воз и торопливо распаковываю тюк. Где -то здесь у меня куплены платья для прислуги... Вот оно! Вытаскиваю плотно увязанный свёрток, затем ещё пять штук. Бросаю ей:
- Марш обратно и переоденься в сухое! И остальным женщинам раздай! Ещё не хватало заболеть!
...Снова изумлённые взгляды, испуганное выражение на личике красотки. Она вскидывает голову, глядя на меня, и вижу непонятное выражение на нём.
- Чего уставилась? Испугалась? Не трону я тебя. Не в моём ты вкусе...
И едва не ляпаю про беременность, но вовремя прикусываю язык... Девица уходит, за ней тянутся остальные. Потом от огня тянет паром и запахом сушащегося льна. Его ни с чем не спутать. Специфический, сладковатый, чем то сено напоминает прелое. Тем временем готов ужин, опять с мясом. Все едят, раскладываются по местам. Дежурных на эту ночь назначил заранее, и они уже успели вздремнуть на возах по паре часиков. Ночь проходит тихо, а утром с реки нагоняет туман, и народ просыпается, почуяв сырость. Машут руками, пытаясь согреться, но горячая еда, приготовленная заранее, всех быстро приводит в чувство. Вскоре, даже не дожидаясь окончательного рассвета, караван трогается в путь. Впереди ещё одна ночёвка, и завтра, к обеду, если ничего непредвиденного не произойдёт, мы доберёмся до замка. Матушку ждёт сюрприз. Думаю, приятный. Замок пуст, и расселить новичков места хватит... Ловлю задумчивый взгляд шагающей рядом с возом красотки. Ощущение, будто она хочет что-то сказать, и боится. Её проблемы. За язык не тяну. У меня сейчас другие заботы. Сьере Ушур. И производство самогона. Ага! Вот и сланцевая жила! Поворачиваю жеребца к ней и подбираю лежащий на земле кусок камня. Возвращаюсь на дорогу и не торопясь, еду возле возов, рассматривая образец. Что-то невероятное! Просто глазам своим не верю. Обычно содержание горючего вещества в таких минералах не превышает семидесяти процентов. А тут... Явно больше. Гораздо больше. Вспоминаю, что если его перегнать на сухую, то можно получить искусственную нефть... И газ. Горючий газ. Значит, придётся озаботиться о печи для возгонки минерала. Останавливаю коня, делаю затёсы на растущих у дороги деревьях под удивлёнными взглядами сервов. Ничего. Скоро устанут удивляться...
- Сьере...
Вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь на голос - твою же мать! Красавица! Подобралась незаметно, воспользовавшись тем, что я погрузился в размышления. А голосок приятный. Бархатный...
- Что-то случилось? Плохо себя чувствуешь?
Но вроде бы всё нормально. И выглядит она куда как лучше, чем до этого. Чистые волосы промыты, заплетены в косу. Грязь на лице исчезла, и я вижу, что кожа у неё нежная и даже вроде бархатистая. До этого она прятала его, и вечно ходила чумазая.
- Н-нет, сьере... Я здорова...
- Если устала - можешь сесть на воз. Скажешь, что я разрешил.
Снова подгоняю жеребца толчком ног под брюхо, уносясь вперёд и оставив её в полном недоумении... Обед. Ужин с ночёвкой. Монотонность дороги, когда все впечатления уже опротивели. Я подбираю очередные образцы минералов, чтобы уже в замке провести хоть какой то примитивный анализ. От этого будет зависеть многое. Хотя большая часть проблем уже снята с моих плеч. Первым делом сделаю змеевики и нормальный самогонный аппарат, а то дышать этой отравой... Так все работники хроническими алкашами станут! А ещё кислого вина у меня хватит на полгода, максимум. Правда, подоспеет новый урожай, но вот сколько из него самогона выйдет? Скупить весь товар у арендаторов? Не выход. Значит, нужно ставить брагу. И опять же много... Очень много! Напоить целую планету - дорогого стоит!..
Глава 7.
Возы выкатываются на гребень, и у меня неожиданно перехватывает сердце. Никак не ожидал, что вид замка Парда в долине одноимённой реки вдруг так на меня подействует. На лицах троицы местных расплываются довольные, облегчённые улыбки. Остальные непроизвольно сбиваются в кучу. Овцы и прочая живность дико орёт, предвкушая отдых. Ведь обычное время кормёжки в пути мы отменили, рассудив, что через полчаса уже дома. Да и пока останавливались у арендаторов, возвращая им их лошадь, животина успела немного положить себе на зуб. Народ у нас в долине добрый, подкинули сена битюгам по охапке, напоили, и мелочи немного перепало. Да и сервам сунули по краюхе хлеба, густо смазанного мёдом и посыпанного сверху изюмом - его у нас полно. Плюс по кружке парного молока. Досу Аруанн в Парда любят и уважают, и к её людям относятся вполне душевно. А новые сервы уже её люди... Коня, которого мы вернули, тщательно осмотрели, провели, так сказать, диагностику, и признали вполне соответствующим состоянию перед выдачей нам в пользование. Только что благодарность за бережное использование животины объявили не в письменном, а в устном виде. И то - приятно. В общем, тронулись мы из деревни, и мои новички чуть приободрились - приём им по душе пришёлся. А красотка то всё пытается до меня пробраться, чего то выдать этакое... А вот индейское ей национальное жилище, фиг вам называется. Если беременна - пусть матушке моей докладывает. А если что другое - меня это меньше всего волнует. Будет вкалывать на общих основаниях, вторая Ирая мне не нужна... Я пришпориваю коня, посылая в бешеный аллюр, и вороной мчится, словно призрак, почти бесшумно, словно оставляет за собой все звуки. А может, от волнения, затопившего меня, я ничего не слышу... Влетаю на бешено храпящем звере, кидаю поводья кому то из подвернувшихся слуг и бросаюсь к маме, застывшей на пороге кухни, откуда несёт самогоном. Она пахнет теплом, добротой и почему то свежими булками. Это моё? Или память прошлого? Та, что когда то была у моего носителя? Её остатки? Копаться в душе некогда - я безумно рад возвращению, и одновременно горд, что мне удалось! Удалось исполнить задуманное спонтанно, без всякого плана.
- Сынок...
Доса Аруанн выдыхает это бесконечно дорогое для меня слово и взъерошивает короткий ёжик волос - я успел постричь прежде длинные волосы в неискоренимой привычке военного. Чуть отстраняет моё лицо, заглядывает в него.
- Ты отсутствовал всего неделю, а так изменился... Повзрослел...
- Мама, для тебя я всегда буду твоим Атти...
Эти слова идут из глубины моих старых и новых сущностей, объединяясь в едином порыве, потому что теперь уже ясно, что эта преждевременно постаревшая от нелёгкой жизни женщина - наша общая мама... Смахиваю пальцем её слёзы. Это от радости. Теперь уже мне приходится её утешать, просить не плакать, ведь всё получилось так хорошо и удачно... Доса смотрит на застывшего в недоумении слугу, держащего вороного жеребца, а я показываю на дорогу, где неспешно приближается караван с людьми, животными и повозками. Гордо хвастаюсь:
- Вот, мама! А ты сомневалась!
Подхожу к коню, достаю из перемётной сумы кошелёк, протягиваю ей:
- Смотри.
Женщина развязывает кожаный мешочек дрожащими руками и ахает от удивления - пять полновесных золотых фиори! Когда она вообще держала золото в руках? Мне неизвестно, а спрашивать нет желания. Мне просто приятно видеть её радостно-изумлённое и одновременно гордое своим сыном лицо... Тем временем караван въезжает в отсутствующие ворота, и сразу становится шумно - шумит скотина, кричит дурным голосом птица в клетках, требуя свободу, новички и старые сервы валятся на колени, когда я провозглашаю:
- Поприветствуйте вашу хозяйку, досу Аруанн, баронессу дель Парда, мою матушку!
Женщина смущённо прячет испачканные в муке руки под свой простонародный фартук, её лицо заливается краской, на миг возвращая себе утерянные краски, а я вместе со всеми сервами так же становлюсь на одно колено, отдавая дань её материнскому подвигу... Потом начинаются хлопоты, однако, приятные. Разгружаем телеги, складывая привезённые продукты в подвал и ледник, ткани уносят наверх, в комнату, которую выделят для швей. Я оделяю всех слуг новой одеждой, в том числе и Ираю, которая, откровенно говоря, ничего подобного не ожидала, понимая, что из фавора нового Атти она вышла окончательно и бесповоротно. Вижу, как Дож тихонько отводит её в сторону и, краснея, что для меня полная неожиданность, вручает свой подарок. Ну, может, хоть теперь дурная девчонка успокоится... А мама стоит неподвижно, не понимая, откуда всё это и на что куплено. Да ещё и новые сервы. Тихонько шепчу, чтобы никто не слышал, что сьере Ушур желает покупать наше сгущённое вино. И то, что мы ему привезли, он забрал сразу, и дал за него отличную цену. Матушка немного успокаивается, и я понимаю, что она до последнего момента не верила, и занималась перегонкой лишь для того, чтобы успокоить своего великовозрастного оболтуса. То есть, меня. Ничего! Скоро она окончательно поверит во все мои начинания... Наконец всё, кроме матушкиных подарков, распределено и уложено, то, что причитается ей, у меня в руках. Надо бы отдать, но я хочу сделать это, когда мы будем одни. А ещё остались люди, и с ними надо разобраться побыстрее, нарядить на ночную смену сервов, раздать обещанное вознаграждение... Требую стул для мамы. Сервы быстро притаскивают веленое, и я усаживаю досу на него, сам становлюсь рядом. Испросив разрешения, начинаю раздачу слонов. То есть медных диби. Выкликаю по одному, не уменьшаю долю женщин, как тут принято. Правило одно - сколько заработал, столько получил. Я обещал уравниловку, всем одинаково, по десять медяшек. Вот теперь и раздаю монетки в эти трясущиеся руки, совершая неслыханное доселе действие в Парда. Затем во всеуслышание объявляю, что нам предстоит изготовить за три недели и четыре дня большую бочку продукта. Мои сервы, воодушевлённые получкой, радостно вопят, заверяя меня и досу Аруанн, что всё будет готово в срок, и мы можем не волноваться. Энтузиазм неподделен, поэтому я добавляю ещё немножко, объявляя, что если у покупателя претензий не будет, то работающие на изготовлении продукта опять получат премию, но в этот раз больше. Сколько не говорю, поскольку считаю, что надо вводить стимул: как поработал, так и получил. Опять радостные вопли. Новички смотрят на старых сервов с удивлением. Ну, и до вас черёд дойдёт...