Страница 7 из 19
– Я и не собирался, – проворчал Субисаррета, незаметно сунув в карман блокнот Альваро.
– Чем это здесь пахнет?
Запоздалая реакция патриотки Брюгге на «Cuir Mauresque» застала Икера врасплох:
– Понятия не имею.
– Вроде духами, нет?
– С обонянием у меня не очень, – соврал Субисаррета и застегнул молнию на саквояже.
Прощайте мускус и кожа, прощай везунчик Касильяс с обложки. И мягкие карандаши – прощайте! Неизвестно, увидит ли их еще кто-нибудь, кроме бдительной хозяйки «Королевы ночи». И – самое главное – увидит ли их сам Альваро?
Для этого ему нужно вернуться в Брюгге.
Бритвенный станок, джинсы и кашемировый свитер не такая уж большая потеря для человека, любая из картин которого стоит столько, сколько Икеру и за год не заработать. И пес с ним, с дорожным саквояжем, пусть только Альваро вернется.
Хоть куда-нибудь.
– Опасный запах, – неожиданно сказала хозяйка.
– Опасный?
– У нас в Брюгге так иногда пахнет вода под мостами. В Брюгге ведь куда не кинь взгляд – везде мосты…
– Да, я успел заметить. Вот только не могу взять в толк, при чем здесь опасность.
– Утопленники.
– Утопленники?
– Иногда они всплывают. И в том месте, где они всплыли, вода пахнет именно так.
В неверном, дрожащем свете и сама фламандка на секунду показалась Икеру утопленницей. Метаморфоза тем более поразительная, что до этого она напоминала хрестоматийную, пышущую здоровьем пейзанку, не хватало только чепца и подойника. А вот поди ж ты, на румяные щеки взбежала зелень, в гладко причесанных волосах закопошились морские, жрущие плоть черви; и губы… Теперь это были и не губы вовсе – створки раковины: из тех раковин, что обычно налипают на днище кораблей. Острые края створок терлись друг о друга, издавая неприятный скрежет, и каждое слово, пропущенное через них, выползало наружу с содранной кожей и приобретало зловещий смысл. Икер даже потряс головой, чтобы избавиться от наваждения.
– И часто у вас… случаются утопленники?
– Последнего выловили месяцев пять назад, под мостом Деревянных Башмаков. Пять или около того.
Пять месяцев назад! А со дня исчезновения Альваро прошло полгода. И если бы именно его нашли под мостом с совершенно идиотским названием, то… Где он пропадал еще месяц, без кашемирового свитера, но, главное, без своих карандашей и блокнота?..
– И он был свежим, этот утопленник, я сама видела, – створки раковины распахнулись в подобии улыбки.
– Свежим?
– Пролежал в воде не больше двух суток, так сказали знающие люди.
– И… кто это был? – Икер затаил дыхание.
– Пришлый человек. Турист или что-то в этом роде. Но не южанин, как вы. И как господин Репольес.
Хоть какое-то утешение.
– Бледный, как поганка. Со светлыми волосами. Вы можете справиться о нем у полиции. А за пару недель до этого утонул бедняга Андрес. Его я знала, он держал кофейню в квартале отсюда. Теперь там всем заправляет его брат Питер, и дела идут все хуже. А все потому, что Андрес был умником, а Питер – самый настоящий осел. А еще поговаривают, что Андрес влюбился в какую-то женщину… Она всего лишь зашла выпить кофе, и вот, пожалуйста, такие последствия! Никто толком не успел разглядеть эту дамочку, но только Андрес стал сохнуть прямо на глазах. А потом и вовсе свел счеты с жизнью. Хотя особо впечатлительным человеком я бы его не назвала… Любовь иногда проделывает с людьми страшные штуки, милый мой.
Страшные штуки.
Опасные, как мускус из флакона «Cuir Mauresque», намертво приклеившийся к коже инспектора.
Городские сплетни полугодичной давности не слишком-то интересуют Субисаррету, но в этом есть и положительный момент: наваждение кончилось. От червей и ракушечных створок не осталось и следа, на лице фламандки снова играет безыскусный здоровый румянец, – что ж, пора выбираться из чулана на свет божий и заняться, наконец, башней Белфорт и окрестностями.
– И знаете, что я вам скажу? От Андреса в последние дни его жизни пахло так же, как от воды под мостами.
Час от часу не легче, коренные жители Брюгге, несмотря на наплыв туристов с ноутбуками, фотоаппаратами и мобильными телефонами, все еще пребывают в мрачном, опутанном суевериями средневековье.
– И от вас идет тот же запах.
– Я не понимаю…
– Берегите себя, вот и все, что я хочу сказать. Вы долго пробудете в Брюгге?
– Пару дней.
– Не хотите остановиться в комнате, которую занимал ваш друг? Как раз сейчас она свободна, так что можете оставить там свои вещи. Больше, чем с господина Репольеса, я с вас не возьму.
Интересно, речь идет о сорока евро или о семидесяти пяти, уже уплаченных Субисарретой? Инспектор напряженно думает о цифрах, лишь бы не думать о воде под мостами. О ее запахе, который хозяйка назвала «опасным». Это было еще до того, как ее губы превратились в створки мертвой раковины, и неизвестно, как выглядело бы слово «опасный», пропущенное через острые, зазубренные края.
Сними кожу с опасности, сдери продубленную шкуру – что останется в итоге?..
Вещей у инспектора еще меньше, чем у Альваро, а дорожный саквояж заменяет маленькая спортивная сумка через плечо. И из всех туалетных принадлежностей в наличии имеется только зубная щетка, даже бритвенного станка он не прихватил.
Сорок евро или все же семьдесят пять?..
– Как мне найти башню Белфорт?
– Дойдете до Рыночной площади, это в десяти минутах отсюда. Там башня и стоит последние семь столетий. Так мне придержать для вас номер?
«Королева ночи» не показалась Субисаррете слишком уж многонаселенным местом, за то время, что он находится здесь, ни один человек не вошел в нее и ни один ее не покинул, и под сводами пансиона стоит звенящая тишина. Может быть, а может быть, и нет, – хочется ответить Икеру: расслабленно, уклончиво, в стиле пропавшего Альваро. Но, подумав, он отдает предпочтение первой части:
– Может быть. А как называется та кофейня? – еще один ненужный вопрос. Быть может, самый бессмысленный за сегодняшний день.
– Которая принадлежала покойному Андресу?
– Да.
– «Старая подкова». Только с тех пор, как Андреса не стало, кофе там испортился, не говоря уже о горячем шоколаде. Если хотите перекусить, могу посоветовать вам пару приличных мест… И еще у нас в Брюгге есть отличные пивоварни.
– Спасибо, но «Старой подковы» будет вполне достаточно.
– Ну, как знаете. Только не говорите потом, что я вас не предупреждала.
Икер вовсе не собирался пить кофе в «Старой подкове», но вдруг туда полгода назад, когда все было в порядке с кофе и горячим шоколадом, заглядывал Альваро? Подобного развития событий исключать нельзя, ведь кофейня находится совсем рядом. К тому же Альваро любил посидеть в тихих, пропитанных кофейным духом местах с блокнотом и карандашами. Правда, блокнот Альваро покоится теперь в кармане Икерова пиджака, но нет никаких гарантий, что он был единственным. Еще один блокнот художник мог взять с собой, ведь сидеть сложа руки и не рисовать, это так не похоже на Альваро, каким его знал Икер.
Каким его знал – то-то и оно!
Существенная поправка.
Может ли Икер с уверенностью сказать, что Альваро периода Доломитовых Альп и Альваро, позвонивший ему за день до отъезда в Брюгге, – один и тот же человек?
Нет.
Работа была смыслом его жизни, потому и факт, что он попросту забил на персональную выставку («К черту Мадрид!»), променял столь эпохальное событие на скоропалительный отъезд в какой-то там Брюгге, выглядит невероятным. Как будто Брюгге, простоявший на одном месте уйму столетий, не мог подождать его еще несколько дней… Человек, с которым Икер разговаривал по телефону в последний раз, вел себя совсем не так, как обычно ведет себя Альваро. Но в том-то и загвоздка, что этот человек и был Альваро, его голос ни с каким другим не спутаешь: мягкий, чуть глуховатый, обволакивающий. Такие голоса нравятся женщинам и не очень нравятся собакам. Впрочем, собак Альваро никогда не заводил. И к кошкам тоже был равнодушен. Да и женщины, в отличие от работы, не были смыслом его жизни. Скорее, приятным дополнением к ней. «Приятным», другого слова не подберешь. Не особо обременительные для души и кошелька романы и такие же безболезненные расставания. Ничто не могло выбить прежнего Альваро из колеи, а новый… Новый явно был чем-то озабочен. Взволнован. Отсюда и спонтанные решения, необдуманные поступки типа визита в проклятый Брюгге. Что он забыл в этом Брюгге?..