Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 19



И лишь когда Икер последовал ее совету и отпустил пару дешевых комплиментов «Королеве ночи», согласилась поговорить.

Да, человек по фамилии Репольес останавливался здесь полгода назад, она хорошо его запомнила, и на фото – он самый, только прическа другая.

– Чем-то похож на вас, – сказала фламандка и, пожевав губами, добавила: – Все южане похожи. И все северяне похожи. А Брюгге – это Брюгге. Он ни на что не похож.

– Вернемся к сеньору Репольесу… А потом уже поговорим о Брюгге.

– Отчего же не вернуться. Давайте вернемся.

– Почему вы его запомнили? Он вел себя как-то… – тут Икер задумался, подбирая нужное слово… – необычно?

Хозяйка «Королевы ночи» тоже задумалась, мучимая сходной проблемой: подобрать нужное слово, снимающее как минимум с десяток ненужных вопросов.

– Он… выглядел счастливым, – наконец произнесла она и покачала головой.

– Это как?

– Не знаете, как выглядят счастливые люди?

– Я ведь не живу в Брюгге, – мелко польстил Икер.

– Ну да, бедный вы бедный… Вы никогда не были влюблены?

– А он был влюблен? – Субисаррете все-таки пришлось задать ненужный вопрос. – Встречался здесь… с какой-нибудь девушкой?

– Откуда же мне знать, был ли он влюблен. Но с девушкой он здесь не встречался. И ни с кем другим тоже. Переночевал, но не позавтракал, потому что спешил. Спросил у меня только, где находится башня Белфорт, и все.

– Но вы почему-то решили, что он влюблен.

– Ничего подобного. Я просто сказала, что он выглядел счастливым. А про то, что влюблен, – это чтобы вам, южанам, было понятнее. Все южане счастливы, когда влюблены.

– А северяне? – еще один ненужный вопрос.

– Ну, северяне не такие романтичные. Если северянину жмут ботинки и предоставляется возможность скинуть их, – чем не повод для счастья?

– Действительно… Так сеньор Репольес был ближе к влюбленности или все-таки к ботинкам?

– Думаю, это было что-то третье. Хотя мне, как женщине, хотелось бы думать, что он влюблен. Влюбленные люди нравятся мне больше, чем все остальные. Вы не женаты?

– Нет.

Я даже не влюблен и терпеть не могу разговоров о всякой там любви, – хотелось бы добавить Икеру, но кто их знает, этих странных жителей Брюгге? Вдруг они так же романтичны, как южане?..

– Когда вздумаете жениться и будете выбирать место, где бы провести медовый месяц… Лучше Брюгге вам не сыскать.

– Я уже понял это… Значит, сеньор Репольес интересовался башней Белфорт? Это какое-то особенное место?

– В Брюгге все места – особенные. И башня, и ратуша, и церковь Святой крови Христовой… Да что уж тут говорить!.. Вы и сами все увидите, когда прогуляетесь по городу.

– Обязательно прогуляюсь, как только закончу все дела… Он больше не возвращался в «Королеву ночи»?

– Кто?

– Сеньор Репольес.

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Даже для того, чтобы забрать вещи? Или он отправился к башне Белфорт с вещами? С чемоданом, с дорожной сумкой…

– Почему вы ищете его? – хозяйка понизила голос до шепота. – Он совершил что-то? Преступление?..

– Нет, никакого преступления он не совершал. Он – мой друг. Я просто ищу своего друга, от которого нет вестей уже полгода. Я здесь как частное лицо.

– Господин Репольес должен мне небольшую сумму за проведенную здесь ночь. Сорок евро ведь не слишком обременительная плата за удобства и чистую постель?



Заплатить сорок евро за ночь не составит труда даже для Икера, не говоря уже о таком состоятельном человеке, каким был Альваро Репольес. И почему, кстати, он остановился в сомнительном пансионе, а не выбрал гостиницу подороже? С тем уровнем комфорта, к какому привык? Вот черт… Почему «был»?..

«Королева ночи» неожиданно оказалась тем самым местом, в котором инспектор впервые подумал об Альваро в прошедшем времени. И если быть совсем уж точным, мысль выглядела так: «Альваро больше не стоит искать среди живых». Она была мимолетной, эта крамольная мысль, и Икер тотчас же попытался откреститься от нее. Оттолкнуть подальше, как отталкивают полуразложившийся труп кошки, случайно наткнувшись на него в темноте. Мысль об Альваро-мертвеце и пахла также дурно. Как полуразложившийся кошачий труп. Икер даже затаил дыхание, чтобы вонь не шибала в нос, хотя над маленьким холлом «Королевы ночи» витал довольно приятный жасминовый дух.

Освежитель воздуха, не иначе.

– Правда, за полгода успели набежать проценты…

– Что?

– Небольшие. Скажем, сумма в семьдесят пять евро меня вполне бы удовлетворила. Здесь, в Брюгге, мы не какие-нибудь крохоборы. И чужого нам не надо, но наше кровное – вынь да положь. И не говорите мне, что я неправа. Тем более что ваш друг отправился к башне налегке. А его вещи так и остались в номере.

– Хотите сказать, что…

– Они и сейчас здесь. Лежат у меня в чулане. Вы, наверное, хотели бы их осмотреть, не так ли?

– Если это возможно.

– Вам придется выложить семьдесят пять евро. Не за его вещи, а за ночь, которую он не удосужился оплатить.

– Но…

– И не надо больше пугать меня полицейским удостоверением. Вы здесь не при исполнении, а как друг господина Репольеса. Вы сами об этом сказали, я не тянула вас за язык.

– Хорошо, – вздохнул Икер. – Расплатиться карточкой можно?

– Предпочла бы наличные. И скажите спасибо, что я не выставила его сумку за порог.

После того как расчет был произведен, Икер остался наедине с вещами Альваро в маленьком чулане под лестницей. Впрочем, «вещи» – это сильно сказано. Тусклая лампа под потолком освещала небольшой дорожный саквояж, хорошо знакомый Субисаррете по поездке в Доломитовые Альпы. Правда, тогда к саквояжу прилагался внушительных размеров чемодан и лыжи в чехле. А нынешнее одиночество саквояжа говорило лишь о том, что Альваро не собирался задерживаться в Брюгге дольше, чем на несколько дней. И вещи, в нем лежащие, лишь подтверждали очевидное:

– кашемировый свитер,

– джинсы,

– пара белья,

– футбольный журнал «Don Balо́n» с вратарем Икером Касильясом на обложке – гораздо более удачливым и знаменитым, чем его тезка Субисаррета,

– небольшой пухлый блокнот с эскизами.

Блокнот нисколько не удивил инспектора: Альваро всегда возил с собой блокноты, потому что всегда что-то зарисовывал, его руки ни минуты не оставались в покое. В комплекте с блокнотами обычно шли простые мягкие карандаши, – Икер обнаружил и их (в мягком пенале во внутреннем кармане саквояжа). Но не хватало еще чего-то. Без чего Альваро не был бы Альваро.

Рубашки!

Рубашки и еще носки. И то, и другое Альваро менял по нескольку раз на дню, но в саквояже не обнаружилось ни рубашек, ни носков. Ни одной завалящей пары. И его походного «Cristobal pour Homme» от Баленсьяги тоже не было, зато нашелся флакон с надписью «Cuir Mauresque». Что ж, со времен Доломитовых Альп Альваро вполне мог сменить парфюм, вот только неизвестные Икеру «Cuir Mauresque» были явно женскими духами. Чуть тяжеловатыми, терпкими, с привкусом мускуса и кожи, и все равно – женскими.

И флакон оказался наполовину пуст.

С каких это пор Альваро стал пользовать бабскую парфюмерию?.. С тех пор как отдалился от верного друга Икера Субисарреты в поисках человека, чье имя даже не захотел произнести? С тех пор как ему стали тесны ботинки и он не нашел лучшего места, чем Брюгге, чтобы их снять?..

Скрипнувшая за спиной дверь заставила Икера вздрогнуть. Чертова фламандка, всюду ей нужно сунуть свой нос!

– Все в порядке? – поинтересовалась хозяйка «Королевы ночи», шумно втянув ноздрями воздух.

– Больше вещей не было?

– Здесь то, что я выудила из его номера. Были еще бритвенный станок и зубная щетка, их я положила во внешний боковой карман.

– Саквояж я забираю с собой.

– Забрать его может только хозяин. Ну, или полицейские при предъявлении соответствующих документов.

– Я же предъявил…

– Вы сказали, что вы здесь как частное лицо. И одного удостоверения недостаточно, тем более нездешнего, в нем сам черт ногу сломит! Нужны еще кое-какие бумажки. Мы в Брюгге знаем законы, нас не проведешь.