Страница 58 из 61
3. На польской стороне считали, что Германия не сможет сразу выступить всеми предназначенными против Польши силами, так как это потребует их отмобилизования и сосредоточения. Предстоит, таким образом, ещё такой начальный период, который даст возможность полякам захватить за это время Данциг и даже Восточную Пруссию.
Таким образом, мобилизационная готовность Германии и её вступление в войну сразу всеми предназначенными для этого силами остаются невдомёк польскому Генштабу.
Поляки не разобрались в стратегической обстановке, и это явилось уже проигрышем, по меньшей мере, первого этапа войны, а то и всей войны.
В этом отношении война для Польши была проиграна ещё ранее, чем началась.
Глубокое непонимание всей стратегической обстановки привело польское командование к совершенно эфемерному плану стратегического развёртывания…
В основу польского стратегического развёртывания в сентябре 1939 года был положен наступательный план, ставивший своей задачей захват Данцига и Восточной Пруссии. Стратегическое чванство, лишённое всякой реальной почвы, было этим планом доведено до высшего апогея своей карикатурности…
Вся масса развёрнутых войск была очень плохо управляема, и штабы оперативных групп представляли едва сколоченные организмы. Наконец, все войска оставались в открытом поле. Никаких укреплений местности, опорных пунктов и оборонительных рубежей не было, за исключением укреплённого пункта Кульм на р. Висла в Данцигском коридоре и крепости Модлин у слияния рек Висла и Зап. Буг. Не было также сделано ни одной серьёзной попытки возвести полевые укрепления в дни, оставшиеся до открытия военных действий. Польский Генштаб беспечно заявлял, что в этом-де нет никакой нужды: война будет проведена как манёвренная…
Никакого начального периода войны не было. Никаких стратегических предисловий и предварительных действий. Война началась сразу в развёрнутом виде и полным ходом. Именно этот момент внезапного открытия военных действий широким фронтом и всеми развёрнутыми силами на польской стороне прогадали.
При уже указанных ошибках польского Генштаба это создало обстановку полной стратегической растерянности, скоро перешедшей в общее смятение. Польская армия была захвачена врасплох самой формой внезапного вторжения вооружённых сил Германии, и это нанесло ей непоправимый и самый решительный удар».
Четвёртой ошибкой можно назвать сталинскую уверенность, что его красноармейцы и командиры, «овладевшие передовой военной техникой, политически сознательные, полные ненависти к врагу, физически крепкие, выносливые и ловкие, прекрасно знающие военное дело, беззаветно преданные своей социалистической родине и партии Ленина – Сталина», далеко превосходят «чванливых поляков», ничем не уступают германским солдатам и офицерам и «в будущих схватках социализма с капитализмом будут творить чудеса, какие не знает ещё военная история».
К исходу 22 июня 1941 года, в обстановке «полной стратегической растерянности», советское военное руководство, выбросив в мусорную корзину планы прикрытия, родило великолепную в своей самонадеянности директиву № 3, поставив фронтам следующие задачи:
армиям Северо-Западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл Сувалкской группировки противника, уничтожить её во взаимодействии с Западным фронтом, к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки;
армиям Западного фронта, сдерживая противника на Варшавском направлении, нанести мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации фронта во фланг и тыл Сувалкской группировки противника, уничтожить её совместно с Северо-Западным фронтом и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки;
армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая государственную границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5-й и 6-й армий, не менее 5 мехкорпусов и всей авиации фронта окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24 июня овладеть районом Люблин, прочно обеспечить себя с Краковского направления.
Таким образом, войскам предписывалось за одни сутки без подготовки мощными ударами разгромить врага на трёх стратегических направлениях одновременно и далее наступать на его территории. Чем-то это напоминает жуковскую атаку на Баин-Цаган – без подготовки, о которой так красиво рассказывал Павлов, без разведки, без знания противника, без связи, без авиационной поддержки и взаимодействия с пехотой. Механизированные корпуса были бездумно брошены в бой – окружать и уничтожать – растворились, как сахар в кипятке. Процесс достаточно подробно описан в современных исследованиях, но всё же несколько примеров.
Из доклада генерал-майора P. M. Шестопалова, командира «недоукомплектованного» – всего-то 730 танков, 68 бронемашин, 288 орудий и миномётов, 199 тракторов, 2945 автомашин – 12-го механизированного корпуса (Северо-Западный фронт):
«Части до начала войны отдельными приказами и распоряжениями отрывались от боевой подготовки, и в первый же день боя стало видно, что они не представляют собой таких мотомеханизированных единиц, какие хотелось бы иметь…
С первых же дней операции стали ежедневно по 2 – 3 раза поступать оперативные приказы и боевые распоряжения, противоречащие друг другу. В результате войска напрасно дёргались, и это положение не давало возможности целесообразно использовать силы и средства для выполнения приказа, это не давало возможности с эффектом применить крупное соединение…
После первого дня марша и особенно после первого боя машины стали быстро выбывать из строя целыми десятками. Эти машины вследствие отсутствия запасных частей как на маршрутах, так и при боевых действиях не восстанавливались, а если восстанавливались, то некоторые, и только на поле боя, так как отсутствие тягачей не позволяло отбуксировать их на пункты сбора аварийных машин. По этой же причине много материальной части оставлялось на территории противника…
Отсутствие нашей истребительной авиации на этом направлении дало в руки неприятеля полное господство в воздухе. Поэтому неприятельские бомбардировщики совершенно безнаказанно делали то, что они хотели. Они громили части на маршах, на переправах, при расположении на месте, уничтожая материальную часть и выводя людей из строя, понижая тем самым боеготовность частей. При совершении одного марша авиация противника в течение одного дня успевала производить бомбёжку одной и той же части по 2 – 3 раза. 26.6.41 г. авиацией противника уничтожено и сожжено 17 боевых и 20 транспортных машин…
В процессе боевых действий выявлена чрезвычайно низкая требовательность начальствующего состава, установлены случаи трусости.
На путях отхода стрелковых частей творилось что-то невероятное, и не было зачастую людей, которые наводили бы при отходе порядок. Не было представителей высших штабов, несущих службу контроля отхода частей…
Управление войсками было слабое вследствие отсутствия радиосвязи. Постоянных проводов не было. Радиосвязь почти совершенно не работала. Единственным средством связи за всё время операции являлись делегаты связи».
К 4 июля в 12-м мехкорпусе осталось 50 танков Т-26, численность личного состава упала с 28 832 бойцов и командиров до менее чем 17 000.
3-й мехкорпус (672 танка), наносивший «мощный контрудар на Сувалки», согласно штабным сводкам, на четвёртый день войны «погиб весь»:
«Выведено пока и уже собрано до 400 человек остатков вышедших из окружения 2-й танковой дивизии (Солянкин) и один танк БТ-7.
5-я танковая дивизия погибла вся также в ряде окружений. Личного состава совершенно нет» .
Остатки 5-й танковой дивизии, имевшей до встречи с неприятелем 268 танков, в том числе 50 «тридцатьчетвёрок» и 76 бронеавтомобилей, нашлись в районе Молодечно в полосе Западного фронта: «В наличии – три танка, двенадцать бронемашин, сорок грузовых автомашин» .