Страница 21 из 61
Немецкий лёгкий танк Pz. Kpfw.ll Ausf. В
Для вооружения танковых дивизий германские генералы заказали два типа танков: лёгкий, вооружённый бронебойной пушкой и двумя пулемётами, и средний, весом не более 24 тонн, с короткоствольным орудием калибра 75 мм. Вес машин диктовался грузоподъёмностью мостов на дорогах Германии. Скорость для обоих типов была определена в 40 км/ч. Экипаж должен был состоять из пяти человек – командира танка, наводчика, заряжающего, водителя и радиста. Для командира требовалось устройство отдельной башенки с возможностью вести круговое наблюдение. Обязательным условием было наличие радиостанции.
Таким образом, в европейском танкостроении произошла своего рода революция, о чём ещё в мае 1936 года сообщал советскому военному руководству С. А. Гинзбург: «В настоящее время лучшие иностранные танки по всем характеристикам, кроме вооружения, обгоняют отечественные образцы, являющиеся развитием конструкций, разработанных шесть-семь лет назад…
В настоящее время развитие отечественных танков идёт по пути наращивания массы без изменения двигателя и конструкции ходовой части. Это приводит к тому, что ходовая часть и подвеска отечественных танков являются перегруженными и склонными к выходу из строя во время их боевой эксплуатации…
Считаю, что мы должны, не откладывая, развернуть опытные работы по созданию корпусов танков с толщиной стен не менее 40 мм, а также провести разработку нового типа подвески для танков малого размера большой массы».
Однако именно в это время принимать адекватные решения оказалось некому и некогда. Не до того было.
После процесса над Зиновьевым и Каменевым и другими заговорщиками из «Объединённого центра», разыгранного в августе 1936 года, по всей стране развернулась полномасштабная охота на людей. Советский Союз, как объяснил товарищ Сталин, оказался битком набит шпионами иностранных разведок, диверсантами, врагами народа, проникшими во все государственные и партийные структуры, сколотившими десятки контрреволюционных организаций, готовившими переворот, поголовное убийство любимых вождей и «реставрацию капитализма».
«Вредителей» выявляли везде, а среди недобитых «бывших» – в первую очередь. Дальше шли по отработанной схеме: «Как только двух-трёх сволочей поймаем, эти две-три сволочи дадут ещё двух-трёх сволочей».
На Харьковском заводе № 183 оказались «сволочами», были арестованы и расстреляны (ст. 58 пункты 6, 7, 8 и 11 – шпионаж, подрыв экономики, террор, членство в антисоветской организации) наладившие выпуск быстроходных танков в невиданных в мире масштабах директор завода И. П. Бондаренко, главой инженер Ф. И. Лящ, главный металлург А. М. Метанцев, наконец, начальник танкового КБ А. О. Фирсов – это днём он строил знаменитые БТ-5 и БТ-7, а по ночам, выполняя задание швейцарской разведки, ломал на них шестерни, выводя из строя коробки перемены передач. Злодеям удалось сорвать выпуск побивших высочайшее одобрение машин Н. Ф. Цыганова. Отчаявшийся изобретатель сигнализировал Центральному Комитету партии о том, что задание на производство танков БТ-ИС было загублено вследствие козней: «…вредителя Фирсова, бывшего начальника КБ на заводе ХПЗ, куда оно было передано вредителем Нейманом, бывшим начальником Спецмаштреста; на заводе № 48 (Харьков), где тех. директором был вредитеть-фашист Симский, который перетащил на завод № 48 фашиста Гаккеля и поставил его во главе производства БТ-ИС».
Славное было время!
К этому моменту на ХПЗ вышла на финишную прямую работа по танковому дизелю. Правда, мотор продолжал дымить и жрать масло вёдрами. К решению проблем подключился Украинский институт авиадвигателестроения, включённый в состав завода в качестве внутреннего НИИ. Из Москвы в помощь харьковчанам прислали дизелистов ЦИАМ М. П. Поддубного и Т. П. Чупахина, начальника кафедры двигателей Военной академии механизации и моторизации профессора С. А. Степанова и доктора технических наук М. А. Хайлова. Непосредственной доводкой двигателя для серийного производства занимались конструкторы под началом И. Я. Трашутина. Последний, кстати, магистерскую диссертацию на тему «Оптимальное проектирование основных деталей дизеля» защитил в Массачусетсом технологическом университете. В конце 1937 года бдящие органы установили, что дизельный отдел завода является гнездом «греческой национальной диверсионно-повстанческой организации», и выжгли заразу калёным железом. Были расстреляны «умышленно создававший дефекты» К. Ф. Челпан и его сотрудники – М. Б. Левитан, З. Б. Гуртовой, Г. И. Аптекман. По десять лет исправительных лагерей получили И. Я. Трашутин и Ю. А. Степанов. 21 декабря 1937 года комиссия АБТУ по перспективным работам пришла к выводу, что «в настоящее время РККА не имеет ни одного образца современного танкового двигателя… Количество разработок велико, но в серийное производство в период 1933 – 1937 гг. не принят ни один». Доводка танкового дизеля, получившего индекс В-2, растянулась ещё на два года, и лишь 1 сентября 1939 года двигатель был передан в серийное производство.
С Кировского завода навсегда исчезли в «тюрподах» главный инженер М. Л. Тер-Асатуров, старший инженер М. П. Зигель, начальник СКБ-2 О. М. Иванов, застрелился директор завода К. М. Отс. Главным танковым конструктором Кировского завода в мае 1937 года стал Ж. Я. Котин, молодой человек 29 лет от роду, не блиставший инженерными талантами и не имевший опыта руководства, недостаток технической квалификации заменявший высокой требовательностью и грубостью, но имевший одно несомненное «достоинство» – он был женат на воспитаннице наркома обороны К. Е. Ворошилова. А в заместителях у него ходил приёмный сын «первого маршала» Пётр Ворошилов. Котин был типичным представителем советской генерации главных конструкторов, которые сами ничего не изобретали, теорий не выдумывали, учебников не писали. Они администрировали, организовывали, пробивали свои проекты, давали обязательства, рапортовали, в общем, руководили. В позднейших биографиях так и напишут: «Под его руководством создавались…» Нигде не укажут, что изобрёл инженер Котин, какую «простую и удобную для расчёта» формулу вывел, зато сослуживцы вспомнят: «Котин очень хорошо ориентировался в быстро меняющихся вкусах высших политических сфер, он прекрасно угадывал, что когда и кому было нужно».
На заводе № 174 неудачей закончилась попытка оснастить в 1937 году танк Т-26 более мощным двигателем. Работы по созданию дизеля ДТ-26 были прекращены, а форсирование уже существующего бензомотора до мощности 105 Л. С. привело к массовому выходу машин из строя по причине обрыва клапанов при движении под нагрузкой. Дело дошло до того, что на месяц выпуск танков Т-26 был прекращён. Последовали отстранение от работы и аресты десятков «вредителей», в том числе многих конструкторов, среди них был Б. А. Андрыхевич, и квалифицированных рабочих. Как удалось выяснить, виноваты были смежники, поставившие заводу «некондиционные» материалы. Однако на всякий случай производство Т-26 возобновили в прежней комплектации. Также провалилась затея вооружить танк 76– мм пушкой КТ (проект Т-26-4): стрельба «трёхдюймовки» приводила к разрушению танка.
Большая группа «вредителей» была выявлена и арестована на заводе № 37, в их числе начальник КБ Н. Н. Козырев и его заместитель А. А. Астров.
«Врагами народа» оказались «крёстный отец» чуть ли не всех советских танков С. А. Гинзбург («Он был наиболее грамотным из наших специалистов-танкостроителей своего времени», – вспоминал Н. Ф. Шамшурин), начальник кафедры танков и тракторов Военной академии механизации и моторизации РККА профессор В. И. Заславский, старший преподаватель академии Я. В. Обухов. Как и начальник этой самой академии краснознамёнец комкор Ж. Ф. Зонберг.
Само собой, сплошь заговорщиками и членами «банды Тухачевского» был коллектив Автобронетанкового управления, арестованный в 1937 году в полном составе, в первую очередь командарм 2 ранга И. А. Халепский, «стоявший во главе «параллельного военного заговора», и комдив Г. Г. Бокис.