Две жизни

-Чем же он тебе так не глянулся? Граф же, не мужик какой.

-Граф! -фыркнула Аграфена. -Посмотрел бы ты на этого графа! Толстый, лысый, рожа -кирпича просит. Ни дать ни взять боров закормленный. Настасьюшка -то как увидела его, так и из-за стола прочь. Вот папаша -то ее и осерчал. Ей бы сказать ему, что занемогла, мол, я или еще что такое. А она все как есть и высказала. Так тут уж такое началось! Вот ведь дела -то какие. Ну да заболталась я, а она, чай, ждет.

-Да, иди, конечно.

-Бегу, бегу! А ты, говорят, теперь за сына у Егора -то?

-Взял он меня к себе в семью.

-И это дело. Я их, Егора -то с Глафирой, давно знаю. Стоящие люди. Ну, будь здоров. Да не ходи за мной, побудь тут немного. А то, не ровен час, пойдут судачить по селу.

-Да, мне вообще надо побыть одному. Ступай с Богом. Скажи барышне, что непременно буду ждать ее...

А дома его встретил сам Егор.

-Ты откель это, сынок? От обедни, что ли? -хитро подмигнул он Дмитрию.

-Нет, тятя, уговорились мы погулять с барышней Мишу льской, да не получилось сегодня.

-Не получилось, говоришь? -хмыкнул кузнец. -Вижу, что не получилось, эвон нос -то повесил. Только, может, и лучше, что не получилось. Пригожая она девица, барышня Мишульская, слов нет, больно пригожая! Да ведь, как говорится, не по себе дерево гнешь.

-Знаю, тятя. Все знаю. А только... тянет меня к ней, так тянет, что места себе не нахожу, часа теперь не могу не думать о ней. Вот не могу, и всё тут!

-Смотри, Митрий, дело твое. Но скажу я тебе: с огнем играешь.

-Что же мне делать -то, тятя?

-Не знаю, Митюша. Не знаю, что и сказать тебе. Ну да, Бог даст, все обойдется. А сейчас давай-ка выпьем по маленькой в честь праздника.

Глава пятая

Сумерки сгустились до полной темноты, когда Дмитрий Вышел из кузницы, где провел остаток дня, и, убедившись, что берег абсолютно пуст, быстро направился к заветной калитке. Здесь тоже было пустынно и тихо, и ничто не помешало ему забраться в прибрежные кусты и устроиться так, чтобы не спускать глаз со стен усадьбы. Впрочем, вскоре все окончательно потонуло в кромешной темноте и оставалось положиться только на слух.

Нервы Дмитрия были напряжены до крайности. Тьма неожиданно оказалась полной самых причудливых шорохов и звуков. Раза два ему показалось даже, что слышатся легкие шаги там, за стеной, на мраморных ступенях и чуть ли не бранные голоса у самой калитки. И только минуту спустя стало ясно, что это всего лишь шелест речных струй да тихий шепот листвы над головой.

А тьма становилась все гуще, все плотнее. Звезды, как кончики огненных копий, будто нацелились на спящую землю.

Сложное, двойственное чувство овладело Дмитрием. С одной стороны, это была радость ожидания, радость огромная, беспредельная, пронизывающая каждую клеточку его тела; с другой -тревога, даже страх перед тем неведомым, что должно произойти. Ведь одно дело -прогулки днем на лоне природы на виду у всех. И совсем иное -тайная встреча глухой ночью наедине.

Порой ему казалось, что было бы даже лучше, если бы она не пришла. Но тут же все существо его наполнялось невыносимой болью от одной мысли, что он не увидит ее снова.

А время шло. И все так же сияли звезды. И шумела вода в реке. И шуршали листья над головой.

Но что это, опять что -то похожее на шаги на лестнице? Нет, от всего этого можно с ума сойти. Ведь если это шаги... И вдруг совершенно отчетливо:

-Ку -ку.

Она!!! Дмитрий рванулся к калитке, припал лбом к холодной двери. И скорее почувствовал, чем увидел, что дверь распахнулась и на пороге предстала любимая.

-Митя, это ты?

-Настасьюшка...

-Боже, как хорошо, что ты пришел! Но где ты? Я совсем тебя не вижу. Иди ко мне.

Он шагнул ей навстречу и в тот же миг почувствовал, как ее дыханье ожгло его лицо, горячие руки легли на плечи, губы ощутили трепетное прикосновение ее губ. На миг ему показалось, что он летит в бездонную пропасть.

-Настенька, я...

-Нет -нет, ничего не говори. Я все вижу, все чувствую...

Небо на востоке заметно побледнело, и предутренней прохладой повеяло с реки, когда они вернулись к калитке и Анастасия в последний раз прильнула к его груди:

-как же коротки эти летние ночи. Только -только встретились, и вот...

-Так ты уже уходишь? -вздохнул Дмитрий.

-Надо, Митюша, что поделаешь. Скоро начнет светать, а тогда, сам понимаешь...

-как не понять. Только когда мы теперь увидимся?

-Трудно сказать... А впрочем, послушай-ка, завтрашний день ведь еще праздничный?

-Да, в престольный праздник у нас три дня гуляют.

-И ты, значит, будешь весь день свободен?

-С утра до вечера.

-тогда я, кажется, придумала. Тут неподалеку живет моя тетка, славная, добрая старушка. Я не раз гостила у нее. Кстати, вчера она была у нас и опять приглашала меня с Аграфеной к себе.

-А это далеко?

-Верстах в шести, если по дороге. У нее там свой домик, ну и все прочее... Так вот, приходи туда.

-В дом твоей тетки?

-зачем в дом. Встретимся где-нибудь поодаль. К тетке я только на минутку заскочу. Оставлю ее с Аграфеной. Они могут часами судачить. А я -к тебе.

-Где же мне ждать тебя? И вообще, как туда добраться?

-Ну, это проще простого. Дойдешь по дороге до первого перекрестка и свернешь к реке. Там, по-над берегом, и увидишь эту усадебку. А от нее подашься сразу вправо, обогнешь небольшой осинничек, поросший хмелем, и увидишь плакучую иву.

-Сразу за осинником?

-Да, ее нельзя не заметить. Огромная такая! Стоит одна -одинешенька. И ветви сплошным шатром чуть не до земли. Ни дать ни взять -клушка с цыплятами! Вот под этой ивой и будешь меня ждать. Согласен?

-Ты еще спрашиваешь! Да я... -он попытался ее обнять. Анастасия мягко, но решительно отвела его руки в стороны:

-Нет -нет! Так мы никогда не расстанемся. До завтра, Митюша.

-До завтра... А этот граф уехал от вас?

-Уехал, чтоб ему голову сломить! Да, право, незачем и говорить об этом ничтожестве. Он того не стоит.

-Аграфена сказывала...

-Аграфена тоже горазда иной раз лишнего сболтнуть. Ну да Бог с ними со всеми! Главное, что мы снова будем завтра вместе.

-А если как вчера... -робко напомнил Дмитрий.

-Никаких если! Вот тебе моя порука, -она закрыла ему рот быстрым поцелуем и стремительно, как тень, скрылась в проеме стены.

Глава шестая

Солнце едва успело подсушить росу на траве, когда Дмитрий, дойдя до названного Анастасией перекрестка, свернул с дороги и, спустившись к реке, увидел небольшой господский домик, обнесенный живой изгородью из шиповника и барбариса.

Кругом не было ни души. Из домика не доносилось ни звука. Лишь в густых зарослях осинника, действительно увешанного космами цветущего хмеля, стрекотала стайка сорок да время от времени раздавался всплеск воды в реке, где играла непуганая рыба.

«Теперь надо пройти чуть вправо», -вспомнил Дмитрий.

Он сошел на бечевник, обогнул осинник и сразу увидел большую красавицу иву, о которой говорила Анастасия. Она высилась на небольшом береговом уступе и в самом деле напоминала курицу -наседку, приспустившую на землю свои ветви -крылья.

Дмитрий обошел ее со всех сторон и, выбрав площадку поровнее, прилег в густую, мягкую траву. В небе над ним плыли причудливые громады облаков, прямо под ухом трещали невидимые в траве кузнечики, а услужливая память снова и снова возвращала к тому, что было прошлой ночью, и грудь сжималась от радости и боли. Да, и боли, потому что он не мог не сознавать, что все это может привести к большой беде, сколько бы Анастасия ни старалась убедить его в обратном. Однако чувства не всегда подвластны доводам рассудка, и все существо его жаждало только одного -снова увидеть свою ненаглядную, услышать ее голос, взглянуть в