Две жизни

-В чем же еще?

-А это я скажу тебе как-нибудь после. Да, после, -повторила она, почему -то покраснев. -Кстати, а ты сам... Ты рад сегодняшней прогулке?

-Еще бы! Да я...

-И согласишься еще раз провести меня по своим любимым местам?

-Хоть завтра.

-Нет, завтра не получится. Завтра у нас в имении какие -то знатные гости. Чуть ли не сам граф Потоцкий из Рязани. Так что, сам понимаешь... А вот послезавтра... Послезавтра ведь Петров день, престольный праздник. И дядя Егор без слов освободит тебя от работы. Да и я смогу сказать, что пойду в церковь. В Петров день там с утра до вечера служба. Все наши чтут этого святого. Зайду и я поставить свечку. Постою покрещусь немного и -в лес. Очень хочется взглянуть на эту... как ты сказал недавно, белую рощу.

-Да, это мое самое любимое место в лесу. Представь себе целую рощу берез. Одних берез! И среди них -дуб. Огромный, развесистый, как гриб боровик среди волнушек. Так и кажется, что он что -то нашептывает несмышленым березкам...

-Да ты -поэт, Митя!

-Вы скажете!

-Нет, серьезно. Всякий раз, как ты говоришь о природе, я не могу наслушаться. Не всякому писателю дано такое. Тебе бы поучиться где-нибудь!

-зачем? Дядя Егор вон даже грамоты не знает, а другого такого мастера поискать.

-У каждого своя судьба, Митя. И я хотела бы видеть тебя не просто кузнецом. Но мы еще поговорим об этом. Нот послезавтра в белой роще и поговорим. Только встретимся лучше не здесь, а сразу за мостом, в прибрежном орешнике, где сегодня зайчонка спугнули.

-Сразу с утра?

-Ну, не совсем с утра. А как ударят к заутрене, так и приходи туда. Я не заставлю тебя долго ждать.

-Да я готов теперь ждать вас хоть всю жизнь, -невольно вырвалось у Дмитрия.

-Я верю тебе, Митя. Я и сама... Но пока всё. Всё, всё! Мне действительно пора.

-Ну что же, бегите, коли так. Только... Вы сказали, что завтра ждете графа Потоцкого. Он что, ваш родственник, что ли?

-Если б только родственник! Так нет же. Аграфена шепнула мне, что он чуть ли не сватать меня собирается.

-Сватать вас?! -воскликнул Дмитрий упавшим голосом. -И вы согласитесь на это?

-Ну уж нет, пусть поищет себе другую невесту!

-А если ваши отец с матерью... Если они принудят вас?

-Плохо ты знаешь меня, Митя. Пусть только попробуют. Тогда я закачу такой скандал! А в крайнем случае -сбегу из дома, уйду в монастырь, утоплюсь в речке, только не стану женой этой развалины.

-тогда и я...

-Что ты? Глупенький ты мой! -рассмеялась Анастасия. -Да и что мы словно уже хороним друг друга. Все это еще на воде вилами писано. Были и до графа охотники до моей руки. Многим не дает покоя отцовское богатство. Да не все знают мой характер. А я вот назло всем... В общем послезавтра я скажу тебе такое! А сейчас уже поздно, я пойду. Но через день как договорились -в час обедни в орешнике. До послезавтра, Митя.

-Да -да, до послезавтра, -не переставал шептать он, не сводя глаз с удаляющейся Анастасии. А душа его впервые сжалась в тисках неведомой тревоги.

Глава четвертая

И вот это послезавтра наступило. При первом ударе церковного колокола Дмитрий пулей выскочил из-за стола и, несмотря на все увещевания тети Глаши съесть еще хоть кусочек праздничного пирога, вихрем помчался к условленному месту встречи. Здесь, в густых зарослях орешника, он выбрал местечко, откуда, не будучи замеченным, можно было отлично видеть все дороги, ведущие к мосту, и устремил взгляд на ворота в церковной ограде, через которые просматривалась даже церковная паперть и широко раскрытые двери в храм. Именно там должна была, прежде всего, показаться Анастасия, и именно с этой широкой, заполненной народом паперти не спускал он глаз в надежде увидеть ее еще при выходе из церкви. А в том, что он сразу узнает ее среди толпы сельчан и дворовой челяди господ Мишульских, Дмитрий почти не сомневался.

Так прошло с полчаса, а может быть, и больше. Солнце начало припекать даже здесь, в сплошных зарослях кустарника. Служба в церкви, должно быть, уже перевалила за половину. А Анастасия все не показывалась.

«Что же она так долго молится? Уж не случилось ли с ней чего-нибудь?» -мысленно повторял он, пристально, до боли в глазах всматриваясь в пеструю толпу за воротами ограды. А может быть, он не так понял ее и она ждет его где -то в другом месте? Да нет, она ясно сказала: в орешнике, где они спугнули зайчонка.

Прошло еще с полчаса. Толпа перед церковью заметно поредела. Теперь от нее все чаще отделялись отдельные фигуры и направлялись к воротам ограды. Но дальше все они неизменно сворачивали либо на улицы села, либо на дорогу к поместью Мишульских. И хоть бы одна живая душа свернула к реке или хоть как -то была похожа на Анастасию.

«Где же она? Что она так медлит? Ведь скоро, наверное, и обедня закончится, и тогда...» Что будет тогда, Дмитрий боялся даже подумать. При одной мысли, что он так и не увидит ее сегодня, и даже не узнает, что с ней произошло, сердце его, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Такой тревоги, такой душевной муки он не испытывал еще ни разу в жизни. Юноша готов был уже выбраться из своего укрытия, сам бежать в церковь, как вдруг... на дороге из усадьбы показалась одинокая женская фигура и уверенно свернула к реке.

Анастасия?! Дмитрий, не раздумывая, выскочил из кустов и чуть не бегом пустился к мосту. Но уже через минуту стало ясно, что это совсем другой человек. Он даже узнал его. То была кормилица Анастасии Аграфена Лопатова. Что же ей понадобилось здесь, на пустынной дороге в заречные луга? Он поспешил посторониться, чтобы не вступать в разговор с малознакомой женщиной. Но она сама подошла к нему.

-Ты, стало быть, и будешь Митрий, Егоров подмастерье? -с ходу начала она, пристально вглядываясь в лицо Дмитрия.

-Я, тетушка Аграфена, -ответил он дрогнувшим голосом, сразу почувствовав, что ничего хорошего от этой встречи ждать нельзя.

-А я от Анастасии к тебе, мил человек, от барышни моей, -продолжала кормилица, понизив голос. -Наказала она сказать тебе, что прийти сюда сегодня не сможет, так там у нее дела сложились.

-Но почему, тетушка Аграфена? Что случилось? Несчастье какое-нибудь?

-Да как тебе сказать... Батюшка -то у нее, сам знаешь, -суровый человек. Ну и того... не поладили они что -то вчера, при гостях -то: не понравилось, вишь, ему, что не очень почтительно обошлась она с этим... грахвом. Ну, дальше больше... И запер он ее в собственной светелке чуть ли не на ключ. Запретил даже в церковь сегодня идти. А она и от завтрака отказалась, и служанок своих выгнала. Только меня вот к себе вызвала и приказала сходить к тебе.

-Так что, она так и будет сидеть теперь одна в четырех стенах?

-Ну это -дудки! Не из такого материальна сделана она, моя кровинушка. Потому и послала меня к тебе. Так вот слушай, парень. Сегодня, как стемнеет, приходи к нижней калитке и схоронись там в кусточках. А как услышишь, будто кукушка кличет, вот так: «Ку -ку», так и подходи к самой калитке, там она и выйдет к тебе. Понял?

-Понял, тетушка Аграфена. Дай Бог тебе здоровья.

-Да я что! Мне что приказали, то я и исполнила. Она ведь, Настасьюшка -то, мне что дочь родная. На руках у меня выросла. Да и ты, видать, парень путевый. Да пошлет господь вам встречу!

-А этот граф -то, -не удержался Дмитрий, -до сих пор у них гостит?

-Сегодня вечером, говорят, отправится восвояси. И слава Богу! Глаза бы его не видели!