Наступление

— Опять кислый, опять встал не с той ноги, — шутливо поддел его Калыч.

— Тебе-то хорошо, у тебя все в порядке, только и остается, что шутки шутить, — обиделся Матейчо и поспешил еще раз извиниться перед Огняном: — Извини, что не сразу пришел. Торопился закончить одну бумагу. На этих Днях около села остановились кочевые цыгане и подрались. Я с трудом их помирил.

— Он их помирил! — С иронией подмигнул Калыч. — Да они и сами помирились, когда мы туда пошли. Огнян, когда вы ему назначите помощника? Ну что он за начальник, если некем командовать, а после работы сам себя должен распекать?

— А что делать, если я один на все село? — сразу же уцепился за эту мысль Матейчо. — В Лозене два человека, в Сине-Бырдо — четыре, а о Нижнем Сеновце и говорить нечего — там человек двадцать, целая армия. Уйду куда-нибудь по делу, на телефоне некого оставить. А вы же меня потом и упрекаете, что на участке не бываю. Я говорил об этом Цоньо Крачунову и Данчо Даневу…

— Поговорим и об этом, — сел к столу Огнян. Он открыл свою записную книжку, заглянул в нее и тихо продолжал: — Товарищи, есть сведения, что житель вашего села, бывший жандарм и полицай в Беломорие…

— Что, Шишманя? — прервал его Матейчо.

— Да, — продолжал Огнян, — Ристо Шишманя, очевидно, вы его хорошо знаете…

— Из-за него и я попался, — угрожающе скрипнул зубами Матейчо, — живьем с него шкуру сдеру, только бы попался мне в руки!..

— Минуту, товарищи, — продолжал Огнян. — На счету этого типа более тридцати убийств в Беломорие и Пловдивской области. Его ищут несколько народных обвинителей. У нас нет данных, что он убит, а это значит, что он перешел на нелегальное положение, и вполне возможно, что станет искать убежища или какой-либо связи со своими близкими здесь, у вас. Кто из его близких проживает в селе?

— Только брат его, Петр. Сестра Гена вышла второй раз замуж и живет в Лозене, — растерянно объяснил Матейчо.

Огнян добавил:

— Необходимо осторожно узнать все и об остальных его близких и проследить, не попытается ли он установить с кем-нибудь из них связь.

— Это ж надо, — удивленно вскинул голову Калыч, — такая гнида, а стольких людей порешил!

— А он вооружен? — наивно спросил Матейчо.

Огнян усмехнулся:

— В его-то положении с голыми руками нельзя.

Калыч подтрунил:

— Ну, Матейчо, вот теперь-то мы посмотрим, кто кого: или ты его схватишь за горло, или он спустит с тебя шкуру.

— Тебе бы, Димитр, только посмеяться, — обиделся Матейчо и сразу же обратился к Огияну: — Может, брата его прижать?

— Как? — спросил Огнян.

— Арестую, в участке «поработаю» с ним, он и выложит все, что знает.

— Нет, — твердо возразил Огнян, — мы поговорим с его братом, чтобы объяснить ему: если он сейчас укрывает Ристо или в будущем рискнет это сделать, то тем самым возьмет на себя тяжелую ответственность. А Петр сейчас в селе?

— Не знаю, — пожал плечами Калыч.

— Сходить за ним? — предложил свои услуги Матейчо.

— Нет. Пошлем кого-нибудь другого проверить. Тебе, Матей, не надо у него показываться.

— Как скажете, — сразу же согласился Матейчо.

Огнян встал, обратился к Калычу:

— Пошли кого-нибудь из своих милиционеров. Если дома, пусть скажут, что его вызывает сборщик налогов для какой-то справки. Если же нет, то отложим встречу до вечера. Дайте мне сведения о его сестре, что живет в Лозене, надо будет предупредить товарищей там.

За Петром Шишманей послали одного из милиционеров. Через полчаса Петр был уже в общине. Он собирался съездить на мельницу и поэтому был дома, а не в поле.

— Перепахал, засеял, но, как говорится, на поле всегда найдется работа, — объяснил он с глуповатой наивностью.

Огнян приглядывался к нему, ощупывал его глазами, все еще прикидывая, с чего начать, но Матейчо не стерпел:

— Ну, Петр, что ты думаешь обо всем этом?..

— О чем, сват? — испуганно прервал его он. — Наряд исполнил, налог заплатил…

— Да какие мы с тобой сваты? Не торопись в родственники записываться-то! Брат твой чуть не погубил меня. Тогда вы не думали, что мы сваты.

— Вы что, родня, что ли? — поинтересовался Калыч.

— Дальние родственники, — поторопился Матейчо отречься от всяких родственных связей, чтобы Огнян не включил и его в список сомнительных элементов.

— Петр, — сказал Огнян, — мы с тобой поговорим здесь, но надо, чтобы о нашем разговоре никто не узнал.

— Как скажете, — испуганно заморгал Петр.

— Ты знаешь, что твой брат Ристо погубил много людей?

— Говорят, а мне откуда знать…

— Мы знаем, что ты здесь ни при чем. И мы тебя вызвали сюда не из-за этого.

— Как скажете, — все так же испуганно и смущенно моргал Петр.

— Может быть, ты знаешь, где он сейчас, может, он давал о себе знать?

— Я его знать не хочу и видеть не желаю…

Матейчо прервал его:

— Ты-то, может, и не хочешь, да нам он нужен.

— Погодите немного, — сделал ему знак рукой Огнян. — Петр, рано или поздно Ристо вернется сюда, у нас есть такие сведения. Если ты попытаешься укрыть его, то тебе придется отвечать за укрывательство брата, а мы будем смотреть на тебя как на преступника. Ты понял?

— Кто бы мог подумать? В детстве был такой пугливый, а вот же…

— Так-то оно так, — продолжал Огнян, — только с кем поведешься, от того и наберешься. Ты сразу же дай нам знать, как только узнаешь что-нибудь о нем. Но давай сразу же договоримся, — пригрозил пальцем Огнян, — не вздумай обманывать нас…

После обеда настроение Матейчо оставалось скверным. Чуть ли не на каждом шагу ему мерещился Ристо Шишманя, вооруженный до зубов, он как будто вернулся в Камено-Поле только затем, чтобы прикончить его, Матейчо. Тодько сейчас Матейчо понял, какому риску подвергал себя своим усердием, затаиваясь то за одной, то за другой оградой, чтобы следить за всеми, по его мнению, сомнительными лицами в селе.

Может быть, впервые с тех пор, как пришел на службу в милицию, в тот вечер он вернулся домой еще засветло. Но перед этим в общине он притворился, что плохо себя чувствует, и даже пожаловался:

— Эх, черт побери, так кости ноют, так ломает всего, как будто в ступе толкли! — А потом многозначительно добавил, намекая на то, что сидел в тюрьме: — А чего ж еще ждать остается? Цемент, он злой, не прощает!

Вернувшись домой, он застал жену во дворе, где она собирала щепки в печку.

— Муженек ты мой, что это случилось, что и ты, как все люди, хоть раз вовремя домой вернулся?.. — удивилась она.

— А-а, черт меня дернул с тобой связаться! — скрипнул он зубами. — Тебе-то что, а вот со мной что будет?..

Только теперь она внимательно посмотрела на его испуганное лицо и подумала, что у него, наверное, какие-то большие неприятности. Она хорошо знала мужа и не раз говорила ему, что служба в милиции не для таких полуграмотных людей, как он.

— И что ты за человек такой: у тебя и дом есть, и земля! Работал бы себе спокойно. Так нет же! Носится как угорелый по селу. Бабы его проклинают, мужики ругают!.. Ты погляди, какой плетень стал, того и гляди упадет, — показала она ему на ограду перед домом.

— А у тебя что, руки отсохли? Целыми днями дома торчишь! — вспылил он.

— Это мужское дело, — попыталась оправдаться она.

Но Матейчо уже не слушал ее. Он тревожно оглядывал запустелый двор и прикидывал, откуда мог бы незаметно напасть на него однажды ночью Шишманя. И вдруг в его голову пришла спасительная мысль: «Собака! Надо немедленно достать собаку. На цепь посажу у самого порога».

Входя в дом, он через окно около двери увидел деревянные шары на кровати в комнате, где они спали с Венкой. Он остановился на мгновение, и снова его охватила тревога. «Каким же дураком я был! — с ужасом подумал он. — Да он может одной гранатой разнести меня на куски, даже не входя в дом! Надо переставить кровать подальше от окна», — твердо решил он и позвал Венку: — Бросай эти щепки и иди сюда!

— Какая муха тебя сегодня укусила? Я же и печь еще не растопила, — удивленно смотрела на него жена.