Сон павлина

– Интервью, – поправил Павел.

– Точно, его самое, – согласился Пушкин и, ничуть не смутившись, продолжил с тем же чувством собственного превосходства. – Меня будут возить по разным городам, обязательно пошлют за границу для обмена опытом. Это я по телевизору видел. Так поступают со всеми новшествами.

– Какой у вас опыт? – снисходительно покачал головой Валерий. – Только телевизор и смотрите целыми днями.

– Эх, мне бы саблю да мотоцикл! – воскликнул Василий Иванович, – Показал бы я этим негодяям, как людей воровать.

– А вот если бы меня украли, – заметил скромно Платон Семиборода, – я бы за ночь всех подлецов налысо постриг. Сразу бы по внешнему виду было видно, что это наши враги.

– Чем бы ты побрил, если бы тебе руки связали? – усомнился Ломоносов.

– Я в кармане всегда перочинный нож ношу, – признался Платон и предложил: – Тётушка Лида, давайте я вас им подстригу и причёску сделаю.

– Зачем мне это нужно? Я к своей привыкла.

– Я просто хочу доказать всем, какой я мастер.

Валерий наклонился к уху Павла и прошептал:

– Всё время старается кого-нибудь подстричь, побрить или сделать причёску. Мне кажется, он в прошлом был парикмахером.

Тётушка Лида неожиданно согласилась:

– Хорошо, попробуй. Вдруг ты и в самом деле прирождённый парикмахер. Проведу тоже над собой эксперимент, проверю твои способности.

Достав перочинный нож и поточив его, Платон принялся с таким проворством обрабатывать голову тётушки, что вызвал всеобщее восхищение. Не прошло и получаса, как причёска была готова.

– Очень даже неплохо, – озирая себя в зеркало, признала хозяйка дома.

– Вот, пожалуйста – и не учил, а получил мастера-цирюльника, – недовольно проговорил Валерий. – Опять не тот результат. О стихах не думает. И этот не поэт… Да, но где же всё-таки Клеопатра и Бруно? Хоть бы весточку какую подали.

– Мне бы роту солдат, я бы весь город перевернул, а след нашёл, – уверенно заверил Василий Иванович. – А если бы дали ещё ракету, да я бы с ней для устрашения прокатился по улицам – в течение дня вернули бы и Клео, и Бруно.

– Пройдём-ка в кабинет, – пригласил учёный друга. Когда они расселись в креслах, он спросил: – Во втором Пушкине ты кого узнаёшь по характеру и манерам?

– Похож на Чапаева, – не колеблясь, определил он и неуверенно добавил: – Или, по крайней мере, напоминает командира батареи.

– Да. И мне так кажется. Внешность Пушкина, а характер – Чапаева. Получилась какая-то абракадабра. Хоть память прошлого и у него тоже не восстановилась, но манера, поступки так напоминают Чапаева. Ты что-нибудь понимаешь?

– Нет.

– И я тоже. Никак в толк не возьму, в чём тут дело? Первый Пушкин склонен к безделью, целыми днями торчит у экрана телевизора. Второму подавай полк и хоть сегодня – в бой. Справится, не заканчивая военной академии. Третий оказался прирождённым парикмахером. Но нет среди них того Пушкина, которого я стремился возродить, а именно – величайшего поэта.

– Как ты и предвидел, это подтверждает невозможность повторить личность, – заключил Павел. – Ты повторяешь тело, но не индивидуальность. Следовательно, всё верно: индивидуум в природе появляется только один раз. Второй эксперимент доказывает это. Полученные люди походят на кого-то, но только походят. Они не копируют их в точности и не являются ими в действительности. У того же Василия Ивановича можно найти много того, что, по-моему, не свойственно настоящему Чапаеву. И в чём здесь загвоздка – не пойму.

– Да, в этом – бессилие нашего ума, слабость человеческих знаний, – вздохнул Валерий. – Сознание – это та высшая форма материи, которая существует в природе как реальная сила и которая в нашем организме достигает не максимальных, а строго определённых значений и критериев. Природа очень экономна и не терпит ничего лишнего. Но есть в ней противоречие, не соответствующее её разумным и экономным привычкам, которое наталкивает на ряд вопросов. Почему мозг человека используется только на шесть процентов, а девяносто четыре, вроде бы как получается – лишние, раз бездействуют. Что это за особый резерв? Для чего он? Природа не создаёт лишнее, а заглядывая далеко в будущее, предполагает использовать этот запас для определённых целей. Но каких? В какого сверхразвитого индивидуума намерена она превратить человека в конечном итоге? Какие возможности откроются перед ним, если его мозг будет использоваться на все сто процентов, то есть на полную мощность? В какого сверхразвитого индивидуума превратится обычный гомо сапиенс? Очевидно, это будет необыкновенная личность с какими-нибудь колоссальными способностями. Пока это загадка, которую требуется разгадать.

– Да, мы используем только десятую часть своего будущего потенциала, – согласился Павел, – и если судить по этому, то развиты очень скромно. Мне кажется дело здесь не в нашем мозге, а в чём-то другом.

– Возможно, – задумчиво протянул Валерий, – Я понял, что, сколько бы мы ни повторяли близнецов, каждый из них будет совершенно другой личностью.

– Воссоздать оригинал – это восстановить его прошлую память, и тогда он вспомнит всё, что с ним было. Без памяти прошлого это совсем другой человек.

– Знаешь, мне кажется, сейчас самое время исследовать твой кактус, – неожиданно предложил Валерий: – Подключим к его колючкам датчики и проверим, какие поля индуцируются у него в момент мышления и соответствуют ли они биотокам человеческого мозга.

– Что ты! Он не дастся, оскорбится, – отмахнулся Павел. – Константин терпеть не может, когда к нему прикасаются. Не дай бог, колючку какую-нибудь сшибёшь ненароком при поливе, весь день будет охать, что его искалечили.

– Уговорим. Объясним ситуацию. Надо же понять, в конце концов, из чего складывается его личность. А ведь он – это тоже, несомненно, личность.

– Хорошо. Если уговоришь – исследуй, а против его воли я не пойду.

К ним в комнату, слегка приоткрыв дверь, заглянула тётушка Лида:

– Из милиции не звонили? О Клео ничего не известно? – осведомилась она.

– Молчит наша доблестная милиция, и ещё год будет молчать, пока сам о себе не напомнишь, – проворчал Валерий. Сейчас узнаю, как у них дела.

Он стал звонить по телефону, а тётушка охать и причитать:

– Моя бедная девочка! Она такая наивная. Да и Бруно – такой же, всему верит. Никогда не прощу себе, что отпустила их одних. Вот в наказание мне за это – переживания мои. Спать теперь не могу, и аппетит совсем пропал.

Её причитания прервал голос племянника:

– Сказали – ищут. Никто их не видел, никаких улик не нашли. Придётся ждать.

Тётушка безнадёжно махнула рукой и направилась к себе, а молодые люди решили посетить квартиру журналиста. Накинув лёгкие курточки, захватив для обороны оборонительные сигареты, они покинули дом учёного.

Кактус как обычно дремал на окошке и, когда стук входной двери разбудил его, поинтересовался из комнаты сонным голосом:

– Кто это к нам в гости пожаловал?

– Валерий, – ответил журналист и полюбопытствовал: – А как это ты определил, что я не один?

– Я же не глухой, слышу, что зашли в прихожую четыре ноги, а не две. Каблуками во всю гремите.

Гость и хозяин, сняв верхнюю одежду, прошли в комнату и не успели присесть на диван, как почувствовали в теле неимоверную тяжесть, какую испытывают космонавты в момент старта. Их словно вдавило в диван. Тела сделались непослушными, неуклюжими, но дальше с ними приключилась ещё большая странность.

Они внезапно увидели себя со стороны, точнее с потолка. Произошло как бы раздвоение личности: они прекрасно знали, что сидят на диване, и одновременно видели себя извне. Казалось, их глаза вылезли из орбит, взвились к верху и оттуда самостоятельно, без материальных глаз, созерцали следующую картину: двое мужчин с остекленевшими зрачками и застывшими лицами неподвижно сидят на диване, – и первое, что им бросилось в глаза – это их удивительное сходство: оба одного роста, одинаковый овал лица и цвет волос, одинакового покроя тёмные костюмы и даже носки стандартны, с одной фабрики.