Программа защиты любовниц

Что же с ней делать?! Жрать она не жрет, пить тоже отказывается. Так что снотворным ее не накачать. Что делать?!

— Ваня… — Черных отпустил его воротник, уткнулся лбом в спину своего раба. — Ваня, что делать?! Я не представляю!!! Я не знаю, что мне с ней делать?! Она же… Она же не простит мне этого. Нет?

— Нет, Владимир Сергеевич, — осторожно, чтобы не задеть хозяйского лба, мотнул головой Иван.

— И настучит?

— Да.

— И нам с тобой не оправдаться?!

— Вряд ли.

— Тогда что? Что?!

— Я все решу, Владимир Сергеевич, вы только прикажите, — взмолился Иван.

Он, если честно, уже пару дней назад предлагал ему это. Сразу, как все пошло не так, не по задумке, предлагал. Черных отказался. Он таращил глаза, шипел на него страшно, обвинял в кровожадности и еще бог знает в чем, отказывался.

Иван знал, что сделать это ему с ней все равно придется, выхода потому что не было. И хрен с ней, что повозиться придется, и все равно, что баба может шум поднять, он с ней справится, он уже все продумал. Тогда они останутся вне подозрений, но вот команды все не поступало и не поступало.

— Решит он! — Черных от него отшатнулся, как от прокаженного. — Что ты решишь? Что?!

— Все. — Иван медленно повернулся, глянул на хозяина. — Вам надо будет просто уехать из дома ненадолго. Дня на два-три, скажем. И быть на людях все время. А я… Я все решу.

— А Зоя?!

— Зое я скажу, чтобы еще отдохнула. Чего ей тут, раз вы уезжаете?

Иван говорил тихо, методично, почти без эмоций, и от этого-то Владимиру было особенно страшно. Он не представлял, мог только догадываться, что тот станет делать с бедной девушкой.

Ого! Она уже и бедная! А минут пять назад была шлюхой. И ненавидел он ее в ту минуту. А теперь что же, жалеет? Нет, расслабляться нельзя. Нельзя! Пусть Ванька все решает, он сможет, не наследит.

— Ты правда все решишь? — спросил он через паузу измученным задушенным голосом.

— Да, — бесцветно, тихо, ровно.

— И ты… Ты сможешь отвести от нас подозрения?

— Сто процентов, — кивнул Иван и невольно закусил губу.

Он не был уверен, вот в чем проблема, не был уверен в том, что на вопросы не придется отвечать.

Нет, он сделает все бесшумно, так, что подозрений не будет, но вопросы задавать им все равно станут. Это по умолчанию.

— Ладно, Ваня. Ладно. — Черных хлопнул его по плечу, сгорбился и, тяжело волоча ноги, зашагал к своей комнате. — Делай, что считаешь нужным.

— Хорошо, — кивнул он. — Хорошо. Вы… Вы не станете с ней больше говорить, Владимир Сергеевич?

— Последнее слово? — Черных с ужасом передернулся. — Нет! Я иду собирать вещи. Утром я заеду в одно место, сам знаешь куда, потом сразу в аэропорт. Зое мне звонить, или ты сам?

— Сам, — безошибочно угадал настроение хозяина Иван. — Я позвоню ей сам. Отдыхайте…

Хозяин укатил из дома на следующий день в начале девятого утра. Гладко выбритый, сильно надушенный, в тонкой сорочке из дорогого батиста, тонких льняных брюках, замшевых мокасинах на босу ногу. Он нес в руках дорожную кожаную сумку и кейс, когда столкнулся с Иваном на выходе.

— Вы без завтрака?

— В городе, все в городе, — на ходу откликнулся Черных, выскакивая из собственного дома, как из преисподней. — Все, я позвоню…

— Когда? — крикнул ему в спину Иван.

Но ответа не последовало. Хозяин прыгнул в машину и укатил, оставив его один на один с сумасшедшей проблемой, чего-то затихшей в кладовой. Уже пару часов как молчит.

Иван еще раз набрал Зою, поболтал с ней, все больше для того, чтобы удостовериться, что она невзначай не нагрянет с глупой бабьей башки. Зоя даже не выезжала еще от детей, обрадовавшись вчерашнему предложению продлить свой отпуск.

— Как вы там без меня, Ванюша? Не разнесли еще дом в пух и прах? — рассмеялась она, готовясь проститься.

— Все нормально, Зоя. Все чисто, — соврал он.

На самом деле он ни разу не взял в руки пылесоса и тряпки с тех пор, как в кладовой поместили пленницу, некогда было. Все время приходилось прислушиваться и наблюдать за воротами. Не дай бог, нагрянет кто-нибудь, а у них тут такое!

Небеса были на их стороне, за эти дни ни одна сволочь не навестила их дома. Никто не ткнулся пальцем в звонок на воротах, не прогундосил в домофон и не напросился в гости. Вот и запустил за наблюдениями дом. Ничего, Зойке делать нечего, наотдыхалась, слава богу.

Он прошел все этажи комнату за комнатой, отметив про себя, где особенно пыльно. Зашел на кухню и без аппетита съел приготовленный на двоих завтрак. Каша получилась пересоленной, правильно хозяин сделал, что не остался. Кофе остыл, тосты высохли и скорчились, напоминая вкусом и видом картон.

Иван вымыл посуду под раковиной, считая барством загружать посудомоечную машину двумя тарелками. Тщательно вытер столешницу, обеденный стол сначала влажной тряпкой, потом сухим полотенцем, затем пошел в мастерскую.

Он долго стоял перед верстаком, рассеянно рассматривая предметы, развешанные по стенам. Прикидывал, рассчитывал, думал. Решил, что ничего не годится. Перешел в дальний угол к металлическому шкафу, долго рылся в ящиках, пока наконец не нашел то, что ему было нужно. Тонкая металлическая проволока, прочная и гибкая, как леска. Он откусил кусачками кусок длиной полметра, тщательно закрепил концы на деревянных ручках, дергал, натягивал, получилось вроде прочно. Ладно, что не выйдет с проволокой, он доделает руками. Но стрелять девку он точно не станет, хотя и было из чего, это даже с глушителем опасно. Мало ли кто мог услышать странный хлопок. Вдруг догадаются? Маловероятно, конечно, но вдруг?

Теперь бы хозяин не пожалел о своем решении, он же любил ее, любил. Вдруг опомнится, когда схлынет злоба, и пожалеет?

Приготовив орудие решения проблемы последних напряженных дней, Иван сел у телефона и замер. Вернее, телефонов было сразу три. Один домашний и два мобильных. Они лежали рядом. Иван искренне надеялся, что по одному из трех телефонов его хозяин непременно позвонит. Он дал ему час времени.

Черных позвонил через сорок минут.

— Ванька? — осторожно спросил тот, позвонив на домашний.

— Я.

— Как там у тебя?

— Все тихо.

— Как это тихо?! — заволновался тот сразу. — Она что, перестала орать?

— Да.

Иван тут же снова прислушался, в кладовке было тихо.

— Ты смотрел ее?

— Нет.

— А чего так?

— Завтракал, — безмятежным голосом ответил работник.

— Ну ты… Ну и нервы у тебя! — невольно восхитился Черных, помолчал минуту. — Заявление я оставил.

— Приняли?

— Да. Хотя и с большой неохотой.

— Вопросы были? — насторожился Иван.

— Нет. Спросили про машину. Я сказал, что в моем гараже такой нет.

— Про машину?! — Иван вдруг переполошился. — А как они?.. Кто-то видел? Запомнил?

— Они туману напускают, но, думаю, соседи видели.

— Ладно… — промычал Иван.

А про себя тут же подумал, что дело дрянь. По тачке выйти на него раз плюнуть. Черных — нет, тот не пострадает. Он вообще видел эту колымагу и сидел в ней единожды. Сквозь темные стекла его никто не рассмотрел, а вот на него выйдут запросто.

Черт, черт, черт!!!

Иван так сильно сдавил телефонную трубку, что последние безмятежные слова его хозяина прошли словно сквозь вату, только потом он о них вспомнил, когда уже отключился, и замер возле телефонов, стройным рядом лежащих перед ним, один домашний и два мобильных.

Что сказал Владимир Сергеевич? Что вылет у него через час? Что он уже прошел регистрацию? Да, кажется, так. И что прилетит непременно загоревшим и отдохнувшим. И что ему — отдохнувшему, конечно же, не хочется разгребать проблемы по возвращении. Ему даже вспоминать обо всем этом не захочется.

А он что ответил ему?

— Я все решу, — коротко обронил он.

И теперь он должен это сделать.

Иван погладил стальной корпус своего мобильного. Ему нравилась эта игрушка — подарок хозяина. Он не особенно бывал щедр и не часто, но вот эту игрушку, очень дорогую, ему подарил к Рождеству. Иван подарком дорожил.