Иудифь

Иудифь, глава двенадцатая

Пребывание Иудифи в стане ассирийском; Пир Олоферна

И Олоферн велел своей прислуге

ввести Иудифь в большой шатёр трапезный,

весь серебром уставленный помпезно,

чтоб отдохнув, поела на досуге.

С его стола велел вкушать еду ей

и пить вино в серебряных сосудах.

Она сказала: «Не могу, не буду.

И, чтобы не терпеть соблазна всуе,

пусть подают рабе, владыка мой,

лишь только то,  что я взяла с собой». 1

«Но истощатся вскоре все припасы, –

заметил Олоферн, вполне резонно, –

никто из нас по твоему закону

такого не готовил здесь ни разу»!

«Мой господин, – на это отвечала

Иудифь, – и да живёт душа твоя! 2

Не издержу всего дотоле я,

доколе Бог не совершит сначала

моей рукой, что Он определил,

за чем меня послать благоволил»! 3

Затем в шатёр ввели её особый.

Там Иудифь спокойно отдыхала.

Спала, молилась, перед стражей встала,

сказать послала Олоферну, чтобы

он приказал  своим - пусть не мешают

ей на молитву выходить в долину

и Господа просить, чтоб не покинул,

и слова ждать в тревоге и печали.

И Олоферн велел ей волю дать –

пути её нигде не преграждать.

Прошли три дня, а по ночам, тоскуя

о доме, там за горным перевалом,

она, накрывшись тёмным покрывалом,

в долину выходила Ветилуи.

Источник бил у лагеря прозрачный.

И обнажившись, в нём при свете лунном

купалась Иудифь, и телом юным

сияла в тишине долины мрачной.

И выходя, она молилась Богу,

просила осветить её дорогу:

«Господь наш Бог Израилев могучий,

открой мне путь избавить от невзгоды

сынов невинных Твоего народа,

развеять над горами злые тучи»!

Весь день в шатре, чиста душой и телом,

она прихода ночи ожидала.

А вечером свою еду вкушала

и мыслила о предстоящем деле.

И вновь прогнало солнце ночи тень.

И наступил её четвёртый день.

И Олоферн, встревоженный душою

затеял пир для самых приближённых. 4

Клевретами своими окружённый,

сказал он строго евнуху Вагою:

«Пойди и убеди Иудеянку,

что у тебя в шатре, сюда явиться –

вином и пищей с нами насладиться.

Она одна до ночи спозаранку.

Ведь стыдно оставлять её одну –

такую необычную жену!

Я опасаюсь – без трапезы с нами,

без приглашенья к пиру и беседе,

она нас осмеёт, сомнений нету,

и посчитает грубыми мужами». 5

И к ней Вагой вошёл, и ей сказал он:

«К тебе от господина приглашенье.

И на пиру ты станешь украшеньем,

какого никогда здесь не бывало!

Почти же  господина моего,

и честь прими перед лицом его!

С ним будешь пить вино и веселиться,

и в этот день, как дочь сынов Ассура,

что во дворце Навуходоносора,

во всей красе ты можешь появиться».

И Иудифь Вагою отвечала:

«Кто я, чтоб господину прекословить?

Немедля поспешу я всё исполнить,

чего бы от меня не пожелал он.

И это будет до последних дней

жить утешеньем в памяти моей»!

И нарядилась в лучшие наряды,

надела дорогие украшенья,

И стала хороша до изумленья,

представившись мужей суровых взглядам.

Ковры пред ней служанка разостлала

напротив Олофернова застолья.

И возлегла она на них привольно.

А сердце Олоферна трепетало.

Мучительно желал сойтись он с ней –

добычей неожиданной своей.

Он случая искал для обольщенья.

К ней силу применить мешало что-то.

Такой не ведал раньше он заботы –

любую брал и мял без сожаленья.

Но сердце Олоферна к Иудифи

подвиглось. И взволнована душа:

она не просто ликом хороша.

Она прекрасней всех, кого он видел!

И с первых дней мечтал он об одном:

привлечь её на ложе перед сном.

И он сказал: «Так пей же вместе с нами

и веселись. Зачем грустить напрасно.

Спешить не время. Всё теперь нам ясно.

Давай же веселиться вечерами»!

«Мой господин, я буду пить с тобою, –