Иудифь

Иудифь, глава десятая

Иудифь идет в ассирийский стан; Иудифь у Олоферна.

Вот Иудифь окончила молитву,

спустилась в дом и позвала служанку.

Её порыв, походка и осанка,

как у бойца перед грядущей битвой.

Ах, этот дом! Она в нём проводила

все праздники свои и все субботы.

С Манассией делила все заботы,

когда ещё был жив и весел милый.

И вместе с мужем знала здесь она

счастливые, простые  времена. 1

Она опять сняла с себя вретище,

и на пол сбросила вдовства одежды.

Явилась вновь прекрасной, как и прежде,

без серых одеяний полунищих.

Омыла тело чистою водою

и умастилась драгоценным миром,

и причесалась, словно перед пиром,

повязкой повязавшись золотою.

Одежды дней веселья своего

надела в довершение того.

В сандалии свои обула ноги,

что бледной розой засияли в коже. 2

Запястья, серьги, кольца, перстни тоже

надела перед трудною дорогой.

И яркою своею красотою

она сияет солнцем в синем небе.

Теперь любой мужчина, кто б он не был,

невольно залюбуется такою.

В ней столько жизни, в ней такая стать –

царице царства мощного подстать!

И мех вина взяла она с собою,

сосуд с янтарным маслом из оливы,

сушёные плоды: изюм и сливы,

и чистые хлеба, и куль с мукою.

Припасы на служанку возложила.

Потом вдвоём присели отдохнуть

И, отдохнув, из дома вышли в путь,

прося у Бога мужества и силы.

И позади последний поворот.

старейшины их ждали у ворот.

Вот Иудифь увидели мужчины.

Её краса старейшин поразила.

Она их потрясла и удивила.

И были для того у них причины.

Ведь Иудифь под полною луною

прекрасна, словно юная богиня.

Такой её не видели доныне,

как здесь, под лунной дымкой золотою.

И Озия красавице сказал:

«Мы молим, чтоб Господь тебе воздал

в делах твоих своё благоволенье,

чтоб благодатью сохранил своею

на радость нам – народу Иудеев,

для Иерусалима возвышенья.

Она же молча поклонилась Богу,

потом за город выйти захотела.

Сказала: «Знайте, я иду для дела

и верю – Бог укажет мне дорогу».

Ворота отворили перед ней.

И вышла со служанкою своей.

А мужи городские всё смотрели

за нею вслед, пока с горы сходила,

пока долиной горной проходила

терять её из вида не хотели.

Но вот мелькнуло платье золотое

в последний раз на круче под горою,

и скрыто с глаз обманчивой игрою,

что лунный свет ведёт ночной порою.

И всё. Ушла. Но, что её там ждёт?

Погибнет ли?  Иль славу обретёт?

Луна ушла, и ночь черна, как сажа.

Иудифь идёт со спутницей своею.

И вот возникла прямо перед нею

Ассириян передовая стража.

Они её спросили: чья? Откуда?

Куда идёт полночною порою?

Она сказала: «Ничего не скрою.

Я дочь Евреев и бегу оттуда.

В нагорной Ветилуе был мой дом.

Но жить мне невозможно в доме том.

На истребленье преданы Евреи.

Конец моей земли я сердцем чую.

И к вашему вождю теперь иду я,

чтоб возвестить, о прошлом не жалея,

каким путём легко ему с войсками

проникнуть к нам, в нагорные пределы,

чтоб не достали ни праща и стрелы,

чтоб вы не рисковали головами.

Страною овладеет господин,

а из мужей не сгинет ни один.

И слушали её Ассирияне,

дивились красоте её безмерной,

и так сказали: «Ты дорогой верной

спустилась с гор в предутреннем тумане.

Спасла ты душу тем, что к господину

придти с таким известьем поспешила.

Его благодеяние и милость

получишь в судьбоносную годину.

Всю правду от него ты не таи,

и выскажи ему слова твои.

Ступай к его шатру, что под горою

сияет, словно яхонт драгоценный.

Тебя проводят наши сокровенно.

Там будете предутренней порою.

Ей дали сто мужей в сопровожденье,

отправили её служанку с нею –