Всех убрать!

Лицо Тича сразу окаменело.

— Да? И что дальше?

— Глаза у тебя есть? Тогда ты видел то же, что и я. Эти двое всю ночь играли в сговоре.

Все находившиеся в прокуренной кухне замерли; воцарилась мертвая тишина.

Тич поднялся и ногой отодвинул стул назад.

Потом он сунул большой палец в нагрудный карман своей куртки и показал оттуда рукоятку револьвера.

— Если тебе не нравится моя игра, можешь убираться. Тебя никто не держит.

Джонни оперся на стол, зажав в правой руке короткоствольный револьвер калибра 9, 65.

— Я так и сделаю. Но не уйду без моих денег. Всех!

Тич благоразумно опустил руки, лицо его внезапно осело, словно тесто.

Джонни ткнул револьвером в сторону парня.

— Мои деньги!

Тот торопливо подтолкнул к нему всю кучу.

— Нет, — Джонни ни на миг не выпускал Тича из виду, держа его на мушке. — Лишь то, с чем я сюда пришел. Тысяча девятьсот шестьдесят два доллара.

Парень дрожащими руками стал ворошить груду банкнот. Седой тип молча забрал у него деньги, отсчитал девятнадцать банкнот по сто долларов, шесть — по десять, и две — по одному доллару — и положил их перед Джонни.

Морини левой рукой сгреб их и сунул в карман куртки, а потом поднялся.

— Джонни, — угрощающе прохрипел Тич, — ты совершаешь дурацкую ошибку.

— Очень может быть, что я — дурак, — согласился Джонни. — Но, кроме этого, я ещё и отличный стрелок. Только попробуй задержать меня, и ляжешь трупом, обещаю.

В голосе Джонни слышалась полнейшая уверенность в себе. Никто не шелохнулся, пока он пятился к двери. Затем он нащупал ручку, открыл дверь — и все равно никто не пробовал его преследовать.

И все же, выбравшись на улицу, Джонни поспешил свернуть за угол и поскорее удалиться.

До «Палмс-отеля» — того обветшалого пансиона, в котором он последних три недели снимал комнату — было семь кварталов. В узком грязном вестибюле, уронив голову и руки на стол, спал ночной вахтер. Джонни прошел мимо него и взобрался на третий этаж по лестнице, покрытой потертым линолеумом. Потом открыл свою дверь, вошел и старательно запер её на ключ.

Света от фонаря, проникавшего с улицы в комнату через единственное окно, хватало, чтобы определить, что ничего особо привлекательного в номере не было. Маленькая тесная комната была загромождена мебелью, которую, казалось, принесли сюда со свалки. Кроме того, после улицы перегретый воздух в ней казался просто удушающим.

Стараясь не налететь на неясно вырисовывавшуюся в полумраке мебель, Джонни подошел к окну и распахнул его настежь. Несколько минут он простоял, глядя на заросшую ржавчиной пожарную лестницу и втягивая в легкие свежий воздух.

Потом, все ещё не отойдя от внутреннего напряжения, повернулся к окну спиной. В шкафчике для посуды нашлась полупустая бутылка шотландского виски. Когда он направлялся к постели, чтобы лечь, она была пуста уже на три четверти.

Джонни присел на краешке постели, поставил литровую емкость на пол и снял туфли. Затем расстегнул молнию на куртке и швырнул на плетеный стул свое оружие. Вскоре туда же вслед за револьвером отправились куртка и рубашка. Он снова потянулся к бутылке и приложился к горлышку.

Когда его мышцы, наконец, начали расслабляться, а в голове поплыл легкий туман, так нужный, чтобы разогнать одни и те же старые черные мысли, бутылка почти опустела.

Он поставил её на пол. Бутылка опрокинулась, но, даже не подумав её поднять, Джонни во весь рост растянулся на постели, повозился, тяжело перевернулся на живот. И сразу же провалился в сон.

Спустя полчаса на пожарной лестнице за окном возник какой-то силуэт. Это был парень лет двадцати, коренастый и здоровый, с испещренным шрамами лицом.

Присев перед открытым окном, он не меньше минуты прислушивался к размеренному дыханию спящего.

Потом парень перешагнул подоконник и совершенно бесшумно проник в комнату. В ожидании, пока глаза привыкнут к темноте, он неподвижно, стараясь даже не дышать, застыл у кровати.

Джонни сладко похрапывал, лежа на животе, расслабленная вялая рука свешивалась с края постели.

Парень потянул из-за пазухи дубинку, начиненную свинцом...

Глава 4

Парень взвесил дубинку на руке и от души замахнулся. И в этот миг Джонни метнулся в сторону и перекатился по постели. Рука, которая секунду назад безвольно свешивалась с края кровати, стремительно взлетела вверх.

Дубинка глухо плюхнула в подушку в том самом месте, где только что покоилась голова Джонни. А его костистое запястье уже вцепилось мертвой хваткой в горло нападавшего.

Хрустнул кадык, странно выгнулась гортань. Парень выронил дубинку и рухнул на пол. Он хрипел и бился в судорогах, отчаянно стараясь глотнуть хоть каплю воздуха. Руки его вцепились в грудь, остроносые туфли выбивали стаккато о заштопанный коврик, лежавший перед кроватью.

Джонни медленно выпрямился, присел на край кровати, спустил ноги на пол. Он все ещё дрожал и задыхался. В висках болезненно пульсировала кровь, пред глазами плыли круги и сверкали молнии. Он выжидал, пока это пройдет, не переставая наблюдать, как молодой бандит отчаянно пытается восстановить дыхание. Джонни смотрел на него с каменным лицом и с плотно сжатыми губами.

Парню удалось, наконец, глотнуть немного воздуха, и его грудь вновь начала мало-помалу подниматься и опускаться. Ноги перестали биться в судорогах и вяло расслабились. Дрожащие руки медленно обхватили омертвевшее горло. На разукрашенное шрамами лицо падал свет фонаря, горевшего на улице. На нем уже не было ненависти, одно страдание. Из широко разинутого рта вырывался хриплый жалобный стон.

Только теперь Джонни понял, что нападавший не умрет. Жизнь, казалось, начинала возвращаться в его все ещё тусклые глаза. Джонни поспешил обыскать карманы бандита. Парень не сделал ни малейшей попытки оказать сопротивление; казалось, его мозг утратил всякий контроль над руками и ногами. Он не сводил с Джонни вылезших из орбит глаз, все ещё сведенных спазмами. При нем не оказалось огнестрельного оружия, лишь нож с пружинным лезвием.

Джонни швырнул нож на подушку, потом поднялся на ноги, ещё слегка покачиваясь от давнего головокружения. Он запустил худые мускулистые пальцы в волосы, чтобы их пригладить, затем обеими руками энергично растер лицо. И замер, глубоко задумавшись. Потом направился к двери, вставил в замочную скважину ключ и отпер замок.

Вернувшись к парню, он склонился над ним, подхватил подмышки и поставил на ноги. Ноги у бандита все ещё подкашивались. Джонни поволок его из комнаты на лестничную площадку.

Лаура Бриль, работавшая официанткой в заведении на углу, поднималась в свою комнатенку в противоположном конце коридора. При виде их её симпатичное, но усталое личико окаменело. Она отступила назад, прижалась к стене и закрыла рот ладонью, словно хотела сдержать крик.

Джонни протолкнул парня, который все ещё не очухался, мимо нее, к началу лестничных маршей.

— Что вы с ним сделали? — прошептала девушка, по-прежнему прикрыв ладонью рот.

— Ничего, — буркнул Джонни и спустил молодчика с лестницы, просто перестав его поддерживать.

Парень кубарем скатился до самого конца пролета и врезался в стену на следующей лестничной площадке. Теперь он оказался распростерт на животе и, всхлипывая от боли, попытался привстать на колени. Сломанная рука безвольно свешивалась вниз.

Джонни спустился к нему, рывком поставил на ноги и заставил скатиться до низа следующего пролета. На одной из ступенек парень споткнулся и теперь приземлился на спину, испустив жалобный крик.

Джонни снова спустился и снова ухватил его за шиворот.

Ночной вахтер одним прыжком вскочил из-за стола; глаза его полезли на лоб, и вид был совершенно одурелый.

Джонни протащил незадачливого убийцу с его дубинкой через тесный вестибюль, выволок на улицу, дал ему тяжело упасть на тротуар, после чего вернулся в дом и лаконично пояснил:

— Грабитель...