Солдат мафии

Войдя, он прежде всего тщательно закрыл окно. Не стоило привлекать внимание полицейского, если тот вдруг вздумает пройти мимо. Он зажег свой карманный фонарик и, прикрывая рукой его тонкий луч, чтобы не заметили с улицы, направился туда, где висели свежевычищенные вещи.

Там он занялся этикетками с именами владельцев.

Для такой маленькой деревушки их оказалось слишком много; на эту работу ушло не меньше часа. Джонни просмотрел почти все и уже задавался вопросом, не придется ли ему шагать в другую химчистку, когда на глаза наконец попалось то, что он искал.

Удача ему улыбнулась. На этикетках трех костюмов шариковой ручкой было написано: «Р. Капеллани».

Все остальное оказалось не труднее, чем проникнуть в химчистку.

Во время последней отсидки в тюрьме Джонни больше года проработал учеником в швейной мастерской. Считалось, таким образом преступник обретет профессию, которая даст ему честный кусок хлеба после выхода на волю. Вполне возможно, в этом была доля правды.

Над одним из столов висели ножницы самых разных размеров. Джонни выбрал самые маленькие, взял иголку и подобрал три катушки ниток под цвет подкладки каждого костюма. Очень осторожно он подпорол подкладку, а затем поместил между ней и тканью пакетики с кокаином, отобранные у Нолана. Причем выбрал такие места, где их наверняка не мог обнаружить владелец костюма.

После этого осталось только зашить подкладку и проделать ту же операцию с двумя другими костюмами.

Запас кокаина подошел к концу. Работа тоже. Осталось вновь поместить костюмы в большие полиэтиленовые пакеты и повесить их на прежнее место.

Управившись с этим, Джонни одним махом взломал кассу.

Там не оказалось ни гроша, но это не имело значения. Наутро хозяин химчистки заметит разбитое стекло и вызовет полицию. Взломанная касса все объяснит: кто-то пытался украсть её содержимое, и труды его оказались напрасны.

Джонни вышел тем же путем, что и вошел, сел в «понтиак» и покатил в сторону Инглвуда.

Пламя спички на мгновение осветило салон голубого «бьюика». Галлони достал пятую за ночь сигару и, как следует раскурив её кончик, швырнул спичку в раскрытое окно. Ласково погладив автомат на коленях, он нащупал ногами охотничью двустволку на полу, потом откинулся на спинку и обвел задумчивым взглядом спящие во тьме дома.

— Инглвуд, Нью-Джерси, — мрачно сплюнул он. — Дивный город... Готов смотреть на него всю жизнь.

Тут Барбетта круто вывернул руль, чтобы миновать запертую на ночь тележку продавца сосисок.

— Но тут нет ни единого бара, где бы можно было выпить чашку кофе, — проворчал он.

— Давай вернемся к автомату с «кока-колой», — предложил Галлони. — Нужно чего-нибудь выпить, у меня просто закрываются глаза.

— Ладно, — кивнул Барбетта. — Я готов на что угодно, лишь бы не раскатывать без толку по этим мерзким закоулкам.

Он свернул к перекрестку с Мейн-стрит неподалеку от вокзала. Там снова повернул, не обращая внимания на красный свет, и затормозил возле бензоколонки. Та была закрыта, как и все остальное в этом городе в три утра. Но автомат с «кока-колой» работал.

Барбетта вышел из машины. Сунув несколько монет в щель автомата, нажал кнопку, снова сунул монеты и ещё раз нажал кнопку. С бутылкой «кока-колы» в каждой руке он вернулся к «бьюику».

Примерно в то же время на перекрестке на красный свет остановился «понтиак». Это была первая машина, которую они увидели за ночь, поэтому Барбетта уставился на неё во все глаза.

И тотчас узнал Джонни.

В ту же секунду тот повернул голову и увидел его.

Барбетта отшвырнул бутылки, чтобы выхватить пистолет.

Джонни не стал доставать свой пистолет из-за пояса, а мгновенно воспользовался более быстрым оружием. Стремительно вывернув руль, он нажал на газ.

Пистолет уже был у Барбетты в руке, когда «понтиак» пересек тротуар. Растерявшийся бандит попытался увернуться от машины, но она на всем ходу его догнала. Его тело описало в воздухе дугу, отлетело от стены бензоколонки и с глухим стуком рухнуло на землю.

«Понтиак» пронесся мимо исковерканного тела, шины взвизгнули, когда он разворачивался, чтобы нырнуть в переулок. В этот миг позади громыхнул почти пушечный выстрел: Галлони почти одновременно нажал оба курка двустволки.

Картечь хлестнула по кузову, разбила зеркало и пробила шины. «Понтиак» занесло, и он ткнулся в телеграфный столб.

Джонни торопливо выхватил пистолет из-за пояса, ногой распахнул дверцу и, сложившись пополам, выскользнул наружу. Потом, словно краб, отполз в сторону.

Галлони в «бьюике» уже не было.

Джонни обогнул «понтиак» и отчаянно вытягивал шею, пытаясь его заметить.

Из-за «бьюика» сверкнуло пламя автоматной очереди, засвистели пули. Одна угодила Джонни в левую руку, разорвала мышцы и прошла насквозь.

Он вскрикнул и осел на капот машины.

Снова очередь. Теперь пуля рикошетом от металла ударила Джонни в бок.

Он скатился за машину.

Какая-то дымка застлала глаза, но сразу исчезла, когда он услышал приближающиеся шаги. Посмотрев на уровне земли между колес машины, он увидел ноги подбегавшего Галлони.

Пистолет Джонни по-прежнему сжимал в руке. Он три раза выстрелил из-под кузова машины, и третья пуля перебила бандиту ногу.

Он со стоном рухнул. Тут же последовали ещё два выстрела, размозжившие ему голову.

Теперь Джонни отчаянно напрягал все силы, чтобы встать.

Ни в одном окне не вспыхнул свет, хотя множество глаз сейчас внимательно смотрели на улицу. Полицейский участок находился всего в полумиле. Нужно было как можно скорее убраться отсюда, но далеко уйти он не смог бы. Раненая рука при каждом движении причиняла ужасную боль.

Джонни бросил пистолет и свободной рукой сунул раненую за пояс, чтобы та не болталась.

Потом попытался вздохнуть поглубже — и едва удержался от крик: вторая пуля застряла между ребер, острая боль словно ножом пронзила грудь.

Несмотря на начавшееся головокружение, он попытался добраться до «бьюика». Дверца осталась открытой, мотор продолжал работать.

Джонни упал на сидение, протиснулся за руль и здоровой рукой захлопнул дверцу. Потом ему удалось ухватиться за руль и, несмотря на текущую из раны кровь, тронуть машину с места.

До моста он добрался ещё до того, как полицейские успели оповестить контрольный пост дорожной службы. Скорчившись так, чтобы дежурный не заметил кровь, сунул деньги за проезд и поскорей уехал. Добравшись до Манхеттена, кое-как отыскал телефонную будку и набрал домашний номер Райли.

После третьего звонка раздался сонный голос:

— Да?

— Говорит Джонни Морини. Позаботьтесь о безопасности моей жены Мери. Если её ещё захватили.

Он назвал адрес пансиона в Инглвуде.

— Джонни... Что случилось? Кажется, вам нехорошо?

— Позаботьтесь о ней. Это долго не продлится.

— Где вы?

— Повторяю, скоро все кончится... Оставайтесь на связи...

Джонни повесил трубку, сел в «бьюик» и, едва не теряя сознания, поехал в сторону нижнего Ист-Сайда.

На мрачной грязной улице навстречу попадались одни пьяницы и бродяги. Джонни оставил «бьюик» и заковылял по тротуару. Здесь его жалкий вид и неверная походка не бросались в глаза. Редкие прохожие, ещё державшиеся на ногах, передвигались столь же неуверенно.

Он одолел крыльцо и, хватаясь за перила, стал подниматься на второй этаж. Кровь, которой он отмечал каждую ступеньку лестницы, полиции ничего бы не дала: в этих местах им трудно было рассчитывать на сотрудничество.

Добравшись до лестничной площадки, он привалился к двери доктора Миллера и постучал.

Миллер был настоящим врачом. В свое время его клиентура состояла из очень приличных людей... до того, как он был осужден за аборты. Это было в те годы, когда за такую практику сурово карали.

Дверь ему открыла девочка лет четырнадцати, весь наряд которой составляла мужская рубашка. При виде окровавленного человека она не слишком удивилась, лишь округлила губы и слегка присвистнула.