Нагаш непобежденный

— Мы уже обсуждали это раньше, — буркнула Неферата. — Много-много раз…

— Не поднимать мертвых, — прервал ее В’соран. — Нет. Мой интерес лежит только в области вызывания духов и общения с ними. Если я правильно помню, Нагаш делал кое-какие пометки о призывающих кругах в одной из своих книг.

Неферата подумала.

— И чего ты надеешься этим достичь? — спросила она.

В’соран пожал плечами:

— Знаний, конечно. Чего же еще?

Первым ее порывом было отказать, но она знала, что В’соран захочет знать, по какой причине, а таких у нее не имелось.

— Хорошо, — сказала Неферата. — Но я рассчитываю, что ты будешь держать меня в курсе своих трудов.

— Конечно, — согласился В’соран и благодарно поклонился.

— Есть еще вопрос о Кхемри, — произнес вдруг Анхат. — Восстановление города практически закончено, и жители требуют царя. Ты это одобришь?

Новость удивила Неферату, но она тут же побранила себя — прошло несколько столетий с тех пор, как она дала обещание помочь ныне уже покойному царю Шепрету восстановить разрушенный город.

— Не вижу причин, почему не одобрить, — сказала она, помолчав. — Прошло почти четыреста лет. От Нагаша осталось лишь дурное воспоминание, больше ничего. И чем раньше в Кхемри появится свой царь, тем быстрее мы сможем перестать оплачивать восстановление города.

— Может, лучше подождать и посмотреть, выживет ли предполагаемый царь, после того как заявит свои претензии на трон? — сухо спросил Ушоран.

Неферата повернулась к мастеру шпионажа:

— Это еще что значит?

— Царица Разетры ждет ребенка, но она никогда не отличалась завидным здоровьем, — пояснил Ушоран. — Беременность протекает очень тяжело. Насколько я понимаю, мало шансов на то, что дитя выживет.

Анхат кивнул.

— Собственно, она сейчас здесь. Молится в храме.

— Что? — ахнула Неферата, выпрямившись на троне.

— Она бдит рядом с богиней и молится за жизнь ребенка, — объяснил Ушоран. — Жаль, что это ей мало поможет.

Неферата ответила не сразу. Молчание все тянулось, и Ушоран занервничал.

— Что-то не так, о великая? — спросил он наконец.

И опять Неферата ответила не сразу, а когда все-таки заговорила, все пришли в замешательство.

— Нагаш стал просто дурным воспоминанием, — повторила она. — Легендой. Такой, что с каждым годом становится все более туманной.

Анхат нахмурился.

— Хочется надеяться, — осторожно произнес он.

Неферата покивала — сначала задумчиво, а потом решительно.

— Дитя будет жить, — объявила она.

Ушоран растерянно взглянул на нее.

— Как ты можешь быть так уверена?

— Потому что я собираюсь его спасти, — отрезана Неферата. Она говорила, и идея в ее сознании обретала все более отчетливые очертания. — Царица на все время беременности останется в Ламии как наша гостья, и я дам ей эликсир, смешанный с моей кровью.

Новость ошеломила тайный Совет, особенно она потрясла Анхата и В’сорана.

— Почему ты решила, что она на это согласится? — спросил Анхат.

— Будучи беременной, она отправилась в долгое путешествие только ради того, чтобы помолиться о жизни своего сына, — рявкнула Неферата. — Эта женщина готова на все, что угодно, лишь бы спасти свое дитя!

Ушоран нахмурился:

— А потом?

— Когда ребенок родится, он останется здесь до своего совершеннолетия, — заявила Неферата. — В прежние времена прямые наследники великих городов приезжали в Ламию, чтобы получить тут образование.

Мастер шпионажа уставился на нее:

— Заложники! Ты говоришь о заложниках!

— Вовсе нет, — ответила Неферата. — Я говорю о будущем Неехары. Только подумайте: что, если через сто лет мы будем править Империей отсюда и до Зандри и делать это открыто?

— Остальные города ни за что не согласятся! — воскликнул Анхат.

— Согласятся, если цари нас поддержат, а они скоро это сделают, — возразила Неферата. — Мы слишком долго существовали под тенью Нагаша. Я устала скрываться. После того, что я сделала, чем пожертвовала, я всего лишь поменяла одну тюрьму на другую. — Ее кулаки сжались. — Больше никогда. Слышите? Никогда!

Она встала с трона.

— Передайте царице, пусть пошлет вызов в остальные города, — велела Неферата. — А с царицей Разетры я поговорю сама. Хочу, чтобы первые дети появились здесь в следующем году. Если потребуется, предложите им понизить подать.

— А если они откажутся? — засомневался Ушоран.

— Не откажутся, когда узнают, что храм спас будущего царя Кхемри, — возразила Неферата. — Мы продемонстрируем им, что мы не дети Нагаша. Мы нечто совершенно другое. Со временем они могут начать поклоняться нам как богам.

Они замерли в потрясенном молчании. Неферата вышла из зала и стремительно двинулась по темному коридору внутреннего святилища. Открывающиеся возможности кружили ей голову. Наайма кинулась следом за ней, впервые утратив самообладание.

— Ты пугаешь меня, — тихо сказала она.

— Мы все слишком долго боялись, — отрезала Неферата. — Я говорила совершенно серьезно. Мне надоело прятаться тут, пока мир живет без меня. Может быть, Абхораш поступил правильно, покинув Ламию в поисках своей судьбы.

— Это не имеет никакого отношения ни к судьбе, ни к состраданию, — напряженным голосом ответила Наайма. — Все дело в Халиде…

Рука Нефераты взметнулась и схватила Наайму за горло. Только что они торопливо шли по коридору святилища, а в следующий миг Наайма бессильно повисла в железной хватке Нефераты.

— Никогда больше не произноси этого имени, — прошипела Неферата, и ее клыки блеснули в тусклом свете. — Никогда. Ты меня поняла?

Наайме пришлось собрать все свои силы, чтобы просипеть:

— Я… я поняла…

Неферата стискивала тонкое горло еще несколько мучительных секунд, душу переполняли безумие и ярость. Медленно-медленно гнев покидал ее, и наконец она сообразила, что делает. Вздрогнув, Неферата отпустила бывшую наложницу. Наайма сильно ударилась об пол и замерла, держась за горло.

— Прости меня, — мягко произнесла Неферата. — Я не хотела сделать тебе больно.

Наайма покачала головой. Сердце болело так, что она не могла дышать.

— Ты не сможешь вернуть ее обратно, — выдохнула Наайма. — Что бы ты ни сделала, это не вернет Халиду. Почему ты этого не понимаешь?

Но ответа не последовало. Неферата ушла, не оглядываясь.

ЭПИЛОГ

Предвестники краха

Ламия, Город Зари, 98-й год Асаф Прекрасной

(—1325 год по имперскому летосчислению)

— Они идут! — заорал наставник своим хриплым, севшим во время сражений голосом. — На ноги, парень! Поднимайся!

Четверо в бронзовых чешуйчатых доспехах подхватили оружие и ринулись через тренировочную площадку, взбивая сандалиями клубы пыли. Косые лучи утреннего солнца падали на площадь, оставляя большую ее часть в тени — за исключением того места, где лежал юный Алкадиззар. Воспитанник Хаптшура вжимался спиной в песок и камни, сверху его накрыла перевернувшаяся колесница. Босые ноги запутались в постромках, тяжелый мешок с зерном, изображавший тело убитого возничего, придавил ему грудь. Щит юноши был привязан к его левой руке, меч отлетел на десять шагов назад, в ту сторону, откуда якобы ехала колесница. Как последний штрих, Хаптшур испачкал лицо воспитанника свиной кровью. Старый воин считал, что уроки следует делать как можно более реалистичными, воспроизводя суровую действительность поля боя.

Помощники Хаптшура отбросили всякие понятия о честной игре, твердо решив не предоставлять Алкадиззару ни малейших шансов высвободиться и дотянуться до меча. Они мчались к нему стремительно, как будто спешили как можно быстрее разрубить его на кусочки.

Спрятавшись в глубокой тени за полированной деревянной ширмой, Неферата со все возрастающей тревогой следила за неизбежным столкновением. Несчастные случаи во время тренировок не были редкостью. Даже деревянным оружием вполне можно сломать кости или раздробить череп. До сих пор ни с одним царственным воспитанником Хаптшура такого не случалось, но… Она прижала пальцы правой руки к хрупким планкам ширмы, словно пыталась влить силу в тело юноши. Не то чтобы Алкадиззару это требовалось — несмотря на возраст, разетранский принц был уже выше шести футов ростом и сложен куда более мощно, чем коренастый Хаптшур и его люди. Его мать сделала все, о чем ее просила Неферата, — она оставалась в храме и пила эликсир каждую неделю до того, как дитя появилось на свет, и результат оказался потрясающим.