Нагаш непобежденный

Нагаш неторопливо встал с трона. Он был в одеянии, украденном из храмовой крепости, которое скрывало почти все изменения в его теле, вызванные временем и абн-и-хат. Только руки и лицо давали представление об ужасе, спрятанном под грубо сотканной одеждой. Плоть некроманта, когда-то тонкая, как бумага, начала разжижаться под воздействием жара, который излучали кости, и выглядела совершенно тошнотворно. Там, где плоть и кожа исчезли, блестели открытые мышцы и сухожилия. На щеках и лбу Нагаша оставались лишь крохотные ошметки кожи, придавая какое-то подобие жизни его скелетоподобному лицу.

Он подошел к деревенскому вожаку, и глаза того расширились в неприкрытом ужасе. Варвар начал осыпать некроманта проклятиями, и голос его все возвышался. Когда Нагаш ступил в ритуальный круг, варвар вскочил на ноги, но не успел сделать ни шагу — некромант схватил его за горло.

Задыхаясь, варвар начал биться и лягаться. Нагаш произнес одно-единственное слово, и мускулы варвара резко сократились — с такой силой, что кости рук и йог сломались, как сухие ветки. Ругательства перешли в вопли боли, которые делались все пронзительнее и безумнее — некромант протянул левую руку и начал методично срывать клоки темных волос с головы вожака. Когда кровоточащий череп остался совершенно лысым, Нагаш вытащил из-за пояса нож и стал чертить на коже руны.

Приготовления отняли почти полчаса. Завершив их, Нагаш бросил варвара в центр круга, как кучу тряпья. Оказавшись за пределами ритуального круга, некромант поднял руки и начал читать заклинание. Тотчас же сигилы, запечатленные в круге, вспыхнули и ожили, и заклинание стало проникать в сознание и душу варвара.

Это был вариант заклинания жатвы, которое он использовал в Кхемри, а потом восстановил в памяти в годы, когда скитался по Пустым Землям. Разница с оригиналом заключалась в том, что новая версия могла разделять составляющие элементы в душе жертвы. Вырывая душу варвара из тела, Нагаш оставлял нужные ему элементы и отбрасывал все остальное, как аристократ, выбирающий самое вкусное из еды во время великолепного пира.

Воспоминания варвара ничего для него не значили, он отбросил их презрительным движением запястья.

Вот оно! В похлебке мыслей варвара некромант ощутил терпкий привкус знания местного языка. Это он извлек и поглотил. Грубые гортанные слова возникали в его сознании и снова исчезали, одно за другим запечатлеваясь в памяти.

Под конец некромант поглотил жизненную энергию варвара, попробовав на вкус ее силу. Губы Нагаша скривились от отвращения.

— Разочаровывающе, — презрительно хмыкнул он, когда съежившийся труп рухнул на пол. Взмахнув рукой, Нагаш послал поток силы в этот мешок с костями и отправил его в шахту.

Некромант повернулся к адепту, наблюдающему за ритуалом, не скрывая ужаса, и поискал в памяти нужные слова.

— Кто ты?

Адепт прижался лбом к полу.

— Ха… Хатурк, о могущественный, — заикаясь, выдавил он.

— Хатурк, — повторил Нагаш. — Кто ты такой, что поклоняешься мне? Раньше ты служил храму.

Некромант ожидал, что бывший послушник начнет врать, но Хатурк кивнул.

— Я служил Хранителям Горы, — с готовностью признался он. — Со временем я бы и сам стал Хранителем. Но их время закончилось. Предсказание древних сбылось.

— Как это?

Хатурк осмелился оторвать взгляд от пола.

— Древние говорили нам, что однажды гора проснется, — объяснил он. — И бог придет. А теперь ты здесь.

Интересно, подумал Нагаш.

— И где предсказание Древних… — Он замолчал, сообразив, что у варваров нет письменности. — Как сохранялось предсказание Древних?

— Его передавали от поколения к поколению, от Хранителей к послушникам.

Нагаш задумчиво покивал.

— А деревенские вожди о нем знают?

Хатурк замотал головой:

— Они недостойны, о могущественный. Это невежественный, суеверный народ.

— Действительно, — произнес Нагаш.

Но его сарказм был недоступен таким, как Хатурк. Адепт быстро закивал.

— Но они знают о тебе, — продолжал он. — Мы ходили по деревням и рассказывали о твоем появлении. Говорили вождям, что ты тот, кто пришел за Хранителями, потому что Верховный Хранитель отказался признать, что предсказание Древних сбылось.

— Они поверили? — спросил Нагаш.

Адепт покачал головой:

— Еще нет, о могущественный. Они упрямы и не любят менять свое мнение. Но, — торопливо добавил он, — начался сезон войн, и племена Отрекшихся пришли к нам с северных земель с огнем и мечом. Без помощи Хранителей деревенские дружины терпят одно поражение за другим. Уже уничтожены две деревни, женщин и детей они убивают прямо в домах. Остальные вожди открыто говорят о союзе против Отрекшихся, но даже этого будет недостаточно. Если они хотят победить, им потребуется сила горы.

Нагаш задумался: ему нужны вассалы, чтобы трудиться в шахтах и разыскивать источники камня и дерева для строительства крепости.

Вечный Царь пересек помещение и снова сел на трон. Глаза его задумчиво мерцали.

— Рассказывай дальше, — велел он.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Кровь за кровь

Ламия, Город Зари, 76-й год Ксара Безликого

(—1598 год по имперскому летосчислению)

— Царица! Царица! — в ужасе завывала Айа. — Благословенные боги, что мы наделали?

Архан, пошатываясь, отошел подальше от кровати и иссохшего трупа Нефераты. От увиденного он потерял дар речи. Бессмертный покачал головой, чудовищность происшедшего просто ошеломила его.

— Не понимаю, — с трудом выдавил он. — Я ни в чем не ошибся. Ритуал должен был подействовать. Он должен был подействовать!

Бессмертный потер лицо окровавленной рукой, с некоторым опозданием сообразив, что из нее все еще течет кровь. Сделав над собой усилие, он сосредоточил всю свою волю и заставил рану затянуться. Архан чувствовал себя окончательно ослабевшим. Он отдал царице почти всю свою жизненную энергию. И все напрасно, с горечью подумал он. Сейчас она выглядит не лучше, чем Неферем.

Архан заставил себя закрыть глаза, глубоко вздохнул и усилием воли отогнал от себя образ мертвой царицы. Почти мгновенно сожаление рассеялось, как жар пустыни на закате, а сознание сделалось яснее и четче, чем в течение последних лет. Неферата ушла, и ее чары растаяли вместе с ней. Архан удивлялся и одновременно стыдился того, как остро он ощущал утрату. В нем кипели горечь и ненависть, заполняя образовавшуюся пустоту.

Но теперь он снова стал собой и ясно понимал, что ждет его впереди.

Бессмертный медленно встал на ноги и собрал свою одежду. Айа свернулась в комок у изножия кровати Нефераты и безнадежно всхлипывала.

— Довольно, — сказал Архан, одеваясь. — Ее больше нет. И все слезы мира не вернут ее.

К тому времени, как он застегнул пояс с мечом, служанка сумела взять себя в руки. Она села, вытирая следы угля с мокрых щек.

— И что мне теперь делать? — спросила она.

Архан поднял с пола у стола Нефераты дорожный мешок и начал засовывать в него книги Нагаша.

— Думай сама, — ответил он. — На твоем месте я бы взял смену одежды и столько драгоценностей царицы, сколько смог унести, а потом украл быструю лошадь из царской конюшни. Любой купеческий караван с радостью возьмет тебя с собой за подобающую плату. Не советую путешествовать по торговой дороге одной.

Служанка с недоумением уставилась на него.

— Покинуть город? — тупо спросила она. — И куда же я поеду?

— Да куда угодно, лишь бы подальше отсюда, дурочка! — рявкнул Архан, закидывая тяжелый мешок на плечо. — Ну, если, конечно, ты не предпочтешь выпить из отравленного кубка и последовать во тьму за своей царицей.

Айа испуганно смотрела, как он направляется к выходу из комнаты.

— А куда идешь ты? — спросила она.

— Повидаться с царем, — пробурчал Архан. — Я давным-давно мечтаю кое-что ему подарить.