Страница 62 из 114
Мечется по комнате, от окна к двери, от двери к окну.
Тот, кто любил Магу, не может быть убийцей. Это был не Будимиров. Будимиров солнце украл, монстров наплодил. Из-за него у всех нет жизни.
Мага наверняка не жива. Любим погиб. Мама с Гишей мучаются. Прошлого нет — пепелище. И будущего нет, потому что бороться с Властителем не получается: его не увидишь, не поймаешь. Как можно победить его?
Оружием? У него — все виды оружия и бойцы.
Хитростью? Хитрость Властителя за годы его правления реализована в наглядное пособие: покорное стадо трудолюбцев, монументальность городов, незыблемое политическое устройство. Ни щели в великом «строении»!
И вдруг Джулиан останавливается посреди комнаты. Мама сказала: «Вы призваны победить Властителя, чтобы мы все могли начать жить». «Вы» — они с Любимом. Не вяжется. Любим выбыл из игры. Но мама, молчаливая, сдержанная, так уверенно сказала! Она верит в свои слова. Он не может обмануть её надежд: сам убьёт Будимирова! И выполнит своё предназначение! Для этого пришёл в город.
Гюст прав: начать надо не с Будимирова, с Кропус.
«Мага, помоги! — просит. — Что бы ты сейчас посоветовала?» И словно слышит её голос: «Ты победишь, мой мальчик! Но прежде изучи обстановку!»
Да, он затаится. Станет следить за Кропус, узнает, у кого хранится досье, где можно подловить её одну. Явится ночью к ней домой. Всё просто…
Он отвечает за всех, с кем свела его судьба. И словно все они сгрудились вокруг… Неожиданно впадает в то состояние невесомости, что мотало его в воздухе, когда он видел свои стихи и слушал Магу. Высвечиваются лица людей, их голоса подключают его к электричеству, разрушают в нём труса. Спадают с него клочья разодранной старой шкуры. Новая кожа чутко откликается на любое прикосновение. Она и внутри и снаружи. И каждое слово: или ожог, или онемение. Это Марика вернула ему Магу. Благодаря магической силе тётки, прорвавшей Будимировский полог, снова он оказывается в люльке из солнечных лучей. Ясно видит струящуюся сверху вниз речку, с мысом пляжа, их с Магой рядом, и Степь, и Марику. Слияние звуков, оттенков, запахов, лики в храме делают его всесильным: он убьёт Будимирова и спасёт всех! Тут же ощущает себя нелепым псом, который лает на убийцу, но поджимает хвост и отступает тощим задом.
Сказать Марике, что он живёт только когда она рядом.
Бежать к Степаниде просить прощение: Любима не спас, Будимирова не уничтожил, её предал.
В цехе он наблюдает за Кропус. Поймать её ошибку, потащить волоком к аппарату, превратить в робота. После работы сторожит её, но каждый раз она исчезает непонятно как: только что шла со всеми к лифту, и нет её.
Как-то вытянул Поля на террасу. Спросил:
— Есть ещё выход из здания?
— Наверное, есть другой лифт, — вздохнул Поль. — Похоже, она уже проникла на верхний этаж!
— А у кого может быть документация?
— Так и не смог узнать! Думаю: в цехе она больше работать не будет.
— Поль, помоги, хочу её убить!
— И стать роботом? Мне Апостол поручил с тебя глаз не * спускать. Что-нибудь значит для тебя его слово? Пример Любима ничему не научил тебя?
— Мой долг, моё назначение — убрать Будимирова! Он из моего села. И только я…
— Твой долг — выполнять указания Апостола. — И Поль ушел с террасы.
Мама сказала. Она знает. Поль не понимает.
Возбуждение не отпускает и ночью. Во сне пытается заманить Кропус в капкан, ищет человека, у которого досье на всех.
«Мы не можем победить. По сравнению с бойцами Возмездия мы хлюпики, не способны выиграть хоть один бой».
«Нам не нужен культ физической силы, важны другие ценности!»
«Лечь под лавку и ждать, когда прибьют?»
«Решите биться с оружием, без меня! Мы не имеем права судить, кому жить, кому нет. Для меня лучше быть жертвой, чем убийцей, так считал Христос».
«Взорвать верхний этаж с Будимировым!»
Голоса оглушают, лица подплывают, отшатываются. Воздух от дыханий густой и влажный.
«Нам, и правда, не нужна власть».
«Может, сам Бог испытывает нас: пойдём против Его заповедей или нет. «Не убий», Гюст, «не убий»!
И голос Марики заглушает другие: «Ждать, пока Будимиров помрёт своей смертью, утопия! Физически он здоровее нас. Убрать его, не убив, невозможно. Убить нельзя! И противоядия на всех нет. — Было очень тихо, когда она замолчала. Куда клонит? — Они отнюдь не дураки, — заговорила о другом. — И не слепые, не могут не заметить нашей суеты. Любое непродуманное действие для нас смертельно».
«К чему ты всё это говоришь?» — сердится Карел.
Марика не отвечает. Решай задачку сам! Но все оговоренные пути спасения не годны.
«Взорвать верхний этаж нельзя, — говорит Апостол. — Фактически это космический корабль, в момент взрыва оторвётся и улетит вместе с гениальными учёными. Марика права: нужен нестандартный ход. Готовь роботов, Поль!»
«Может, они и не смертны вовсе? Может, учёные и до эликсира бессмертия додумались? — слышит свой голос Джулиан. — Зачем роботы, если к нам сюда никто драться не спустится?»
«Найдётся управа и на Будимирова, сынок! Человек же он, не Бог!»
Голоса повторяются днём и ночью.
За последние месяцы он пережил и узнал больше, чем за всю прошлую жизнь. То тёмное, тайное, что тщательно скрывал от всех, вроде зависти к Любиму, желания славы и бессмертия, неожиданно забродило в нём надеждой. Вечная жизнь — солнце с его живительными лучами, торжество зелёного и оранжевого цвета, звон тишины и праздничный день лета! Да за это можно и пожертвовать кое-чем! Снова людьми, что погибнут из-за него?! Попробовал поднять себя наверх, в свою солнечную люльку, врачующую его, услышать Магу, увидеть Марику, не смог. Ощущал лишь свою плоть: он хочет в туалет, у него тяжёлый скелет с кривыми костями, совсем такой же, какой висел в их биологическом кабинете. Он скользкий червяк, ползущий по мокрой земле. Сам себе отвратителен. Попытался найти оправдания своим некрасивым мыслям. Идея вечной жизни сама по себе чиста, он никому не собирается причинять зло, да и пострадал уже за народ — не побоялся, сказал правду! Не пострадал. Не за народ. Себя ублажал. Он боится смерти и любой ценой хочет продлить жизнь. Но жизнь вечная… это много больше, чем продлить.
Ерунда. Всего важнее для него — Апостол. Апостол любит его: каждое слово, каждый взгляд — ему. И он любит Апостола той же любовью, что Магу.
Противоречия нет. И Апостол, и вечная жизнь легко соединяются. Он и Апостолу хочет вечной жизни, и Марике, и Коре. Помыслить нельзя остаться без них, одному!
Смутны ощущения, смутны мысли. Есть ли выход?
В один из вечеров Марика пробирается к выходу. Он спешит за ней и у двери из квартиры заступает дорогу.
— Почему уходишь? — спрашивает и тут же, не дожидаясь ответа, задаёт следующий вопрос: — Что мне делать, Маржа? — Пытается отобрать слова, какие хочет сказать ей. И понимает: она видит всё, что происходит с ним, ей не нужны слова. — Ты избегаешь меня! — говорит с обидой.
Она смотрит сквозь него.
— Да, я избегаю тебя.
— Почему?
— Этого не могу сказать тебе.
— Ты никогда не полюбишь меня?
— Я люблю другого.
— Кого?
— Зачем тебе знать? Я никогда не буду с ним, он любит не меня, женщину особенную, много лучше меня.
— Так зачем ты любишь его?
— А зачем ты любишь меня, когда у тебя есть прекрасная девушка, фактически жена. Она любит тебя и ждёт!
— Как же мне жить?
— Не могу помочь тебе. Могу видеть, но ничего не могу изменить.
— Тебе не нравится то, что ты видишь? — Она смотрит сквозь него. — Пожалуйста, скажи, — просит он.
— Слова ничего не изменят. Постарайся не думать обо мне и строй свою жизнь.
— Ты не дашь совета? Я хочу убить Будимирова.
— Зачем? Его нужно нейтрализовать, как хочет сделать это Апостол, вот и всё. — И она вышла из квартиры, мягко прикрыв за собой дверь.
Рванул дверь на себя, но тут же мягко, как только что она, прикрыл. Что хочет услышать? Ей не нравится его трусость. Ей не нравится его жажда вечной жизни. Ей не нравится его эгоизм. За неё сам скажет себе всё это.