Страница 9 из 14
Восторженно и вкусно плакать.
Любить, как пить: взахлёб, до дна.
И жить, и сдохнуть, как собака —
та, что хозяину верна.
...ДОМА. (Часть третья)
Звездопады
1.
И будет вечер на Томи
так тих, как никогда.
Наступит долгожданный миг:
покатится звезда,
и я успею загадать
желание одно,
и буду знать, что никогда
не сбудется оно.
2. Сонет
Пылают звёзды над моей рекой
и над её крутыми берегами,
и кажется: достану их рукой,
махнув, как птица, крыльями-руками.
В немую высь, в их трепетный покой,
где чутких снов не потревожит память,
я возлечу неяркою звездой
и стану там сиять себе веками.
Да будет так!.. Но знаю, знаю тайно:
на берег выйдешь ты, пускай случайно,
и тотчас в небе маленькое пламя
сверкнёт, в крутом падении звеня.
Любимая! Взгляни же на меня:
я падаю. Загадывай желанье!
3.
Там ночь облака заплетает в косу,
там воздух застуженный, ясный.
Я дверь открываю и лампу несу,
и звёзды сконфуженно гаснут.
А я, новым солнцем вломившийся в ночь,
в морозный серебряный хруст,
не в силах, сиятельный, превозмочь
нервозную, смутную грусть.
Ведь лампа в руке моей светит, даря
лишь мне трепетанье огня,
а звёзды, которые всё же горят,
невидимы лишь для меня.
4.
С неба звезда слетела.
Разве для зла?
Мне ладонь не согрела —
обожгла.
Резко тряхнул ладонью
(больно же мне!) —
гостья с небес бездонных
канула в снег.
Что я наделал, Боже мой.
Локти бы грыз.
Я же такого, может быть,
ждал всю жизнь.
Долго в снегу я рылся,
мёрз и мок
там, где на миг всклубился
белый парок.
Может, искал неправильно?
Тихо в ладонь лёг
лишь лёгонький,
весь оплавленный
уголёк...
Роюсь в сугробах прошлого.
Под рукой —
выхладевшее крошево
угольков.
Перебираю бережно.
Нечего мне беречь.
Не удержал — теперь уже
не зажечь.
Заданно или суетно жить —
всегда
чувство непредсказуемо,
как звезда.
5.
Недоступно высока,
в облаках мерцала.
Прозвенела у виска
и в сугроб упала.
Зашипела на снегу,
догорая. В полночь
прошептала: «Не смогу.
Не смогу исполнить...»
Ну а я ещё — сорю
днями. Жизнь большая!
Ну а я ещё горю,
много обещая.
На высоком берегу
1.
Дождём, дождём упасть из дрёмной сини
и всё, что не доделал, наверстать,
предутренним дождём, упругим, сильным
дождём, послушным только ветру, стать,
печаль свою пролить земле на радость,
помочь растеньям почву проколоть,
встречая день, как самый красный праздник,
о лезвия лучей изранить плоть,
слабея и спеша, наполнить реки,
над горизонтом радугу зажечь
и вдруг иссякнуть, стать бессильным, редким,
последней каплей утомлённо лечь,
растечься голубыми ручейками
и видеть: ты к берёзке подойдёшь
и капли с веток соберёшь руками,
и скажешь: «Ах, какой чудесный дождь!»
2.
Река и ночь. Безмолвие и тьма.
Или уснуть — или сойти с ума.
Ни голоса — ни рядом, ни вдали.
И под ногами не видать земли,
и не видать, что берега круты.
Лишь промелькнёт из темноты
волною отражённый свет —
и нет его. И даже Бога нет.
3. Храм
Высокий бор насквозь просвечен.
Босое солнце на траве.
Не сосны — восковые свечи
горят на синем алтаре.
Но я из рощиц голенастых,
где чахнет города душа,
спешу сюда не поклоняться,
а распрямляться и дышать
и уверять себя упрямо,
что вечны дерево и зверь —
святые мученики самой
последней, может быть, из вер.
4.
Произрастают на болоте
красы невиданной цветы.
Но если вы любой сорвёте,
внесёте в свет из темноты,
лишь удивитесь огорчённо,
насколько жалок он и мал.
А он светил
во тьме зловонной
и славно так
благоухал.
Вопросом горьким он согнётся,
увянет, не успев понять:
зачем светить
при свете солнца
и слабо так
благоухать?
5.
Там, где берега круты,
пересчитывать ступнями
уводящей в рай тропы
травянистые ступени.
Сплёвывая с языка
табака сухую крошку,
оглядеться свысока
на вершине понарошку
и не думать ни о чём.
Вот он ты, а вот вершина.
Всё на свете хорошо.
Всё на свете разрешимо.
Знать, что выдумал не ты
ночь, туман, громов раскаты.
И уйти до темноты,
отвернувшись от заката.
6.
Я увидел, как снег белый-белый летел —
и на храм, и на хлам одинаково бел.
Стали сосны под снегом ещё зеленей,
неприметная серость — ещё невидней,
даже грязь, вызывающе чёрная грязь
в колее улеглась, белоснежно искрясь.
Говорят, седина украшает, как снег.
Хорошо, что не тает она по весне.
7.
Март. Зелёные скамейки.
В мокрых трещинах земля.
Сотни белых льдинок мелких —
как осколки хрусталя,
как осколки после ссоры
то ли дружбы, то ли лжи.
Снег на клумбе
в невесёлом
ожидании
лежит.
8.
Быть похожим, но чуть-чуть похуже
и ни в чём тебя не превзойти —
вот какой тебе приятель нужен,
вот кому с тобою по пути.
Даже если дружбу рушит случай,
на вражду никто не обречён.
Знаешь, я тебя ни в чём не лучше,
потому что не похож ни в чём.
9.
Что такое ясный взор?
Это —
человек устал
книгу дней и своих и зорь,
дружб и ссор своих листать,
но пред ним предстала ты,
и в тебе он угадал
те рассветные черты,
что ночами намечтал.
День настал, а дивный сон
не растаял, и (чудак-
человек!) поверил он,
что отныне будет так:
лишь вершины синих гор,
и — ни пропастей, ни круч...
Что такое ясный взор?
Просверк неба из-за туч.
10.
Гулкая аллея.
Мы наедине.
Ты, себя жалея,
жалуешься мне.
На стволах корявых —
времени налёт.
Грубая кора их
рябь морщинок льёт.
Ветви, словно пальцы
высушенные.
В памяти толпятся
выслушанные.
С неба жёлто свешена
ниточка огней.
Жалуется женщина.
Жалуется мне.
Из виска устами
выпиваю боль
и стою усталый,
будто бы с тобой.
Гулкая аллея.
Мы наедине.
Ты, себя жалея,
жалуешься мне.
11. Притча о целеустремлённом человеке
Шёл по жизни человек.
Знал, куда идти.
Падал снег и таял снег
на его пути.
В полдень шёл и в темноту,
не жалея сил.
— Почему один иду? —
вдруг себя спросил.
Цель звала. И человек
отогнал вопрос.
Шаг сменил почти на бег
и в который раз,
несгибаем и суров,
сердце в камень сжал,
не свернул на чей-то зов,
руку не подал.
Шёл по жизни человек.
Волосы седы.
Падал с неба белый снег.
Заносил следы.
12. Бунтарь
Торжественно и зло
налягу на весло,
как будто на излом
хочу его проверить,
а после крикну в шквал:
«Вот видите? Сломал!» —
и наплевать, что стал
недостижимым берег.
Что говорил в глаза,
теперь я доказал:
таким веслом нельзя
ни загребать, ни править.
Не верили? Прекрас-
но! Факты против вас.
Я никого не спас,
но пропадаю правым.
...А под волной крутой
подумаю про то,
что этой правотой
гордиться не пристало...
Но знаю, потужив,
что если буду жив,
то против новой лжи