Рейнеке-лис

— Нет, — ответил лис. — Поймите же — сейчас это невозможно. Я должен поручить ему кое-что очень серьезное. Идите потихоньку, а он вас догонит.

— Ну, бог с ним! — сказал Бэллин. — Я отправляюсь.

Баран ушел и к полудню уже прибыл ко двору.

Едва король Нобель увидел барана и узнал котомку на нем, он сразу заподозрил что-то неладное.

— Откуда вы, Бэллин? — спросил он. — И где Рейнеке? Я вижу его котомку. Что это значит? С ним что-нибудь случилось?

— Ваше величество, — ответил Бэллин, — Рейнеке поручил мне доставить вам два письма. Мы сочиняли их вместе, — добавил он с гордостью. — В них вы найдете мудрое решение некоторых важных вопросов. Между прочим, кое-какие мысли подсказаны мною. Письма в котомке. Рейнеке лично завязывал узел.

Король приказал, чтобы вызвали бобра Бокерта, который был королевским писцом и читал королю вслух наиболее важные письма. Вызван был также и кот Гинце. Оба они с трудом развязали сложный и запутанный узел. Бокерт сунул лапу в котомку и вытащил оттуда голову зайца.

— Вот так послание! — воскликнул он, содрогнувшись. — Кто же его написал? И кто может прочесть? Ведь это же голова Лямпе!

Король и королева ужаснулись. Король печально опустил голову.

— О Рейнеке!.. — простонал он. — Где ты, мерзавец?! Ты снова меня обманул!.. О, если бы я так легко не поверил твоей наглой лжи!..

Король с ума сходил от горя. Потрясены были и все придворные. Но тут вмешался двоюродный брат короля — леопард.

— Не огорчайтесь так, ваше величество, и вы, государыня, — сказал он. — Держите себя мужественно и не роняйте своего достоинства. Разве вы не государь? И разве не обязаны мы все вам повиноваться?

— Потому-то, — ответил ему король, — потому-то я так и потрясен! Увы, я был слишком опрометчив! Своим мерзким коварством и лестью этот предатель заставил меня покарать ни в чем не повинных наших верных и преданных друзей — Изергима и Брауна. Обесчещенные и страдающие, томятся они в темнице. Как же могу я не раскаиваться! Разве достойно я поступил, когда так легкомысленно поверил наглому лжецу и обидел лучших своих баронов!.. Да, напрасно я послушал свою жену. Этот обманщик лис разжалобил ее, и она за него заступилась. Но что пользы от позднего раскаяния? Этим делу не поможешь!

— Государь, — возразил леопард, — нет такой беды, которую нельзя было бы исправить. Отдайте барана медведю и волку в искупление: ведь он только что сам признался, что посоветовал убить несчастного зайца. Так пусть за это и поплатится! А потом мы двинем против Рейнеке войска и если поймаем его, то сразу же и повесим. Ему нельзя позволить сказать хотя бы слово, не то он опять отболтается и увернется от казни. А всех, кто пострадал от него, мы сумеем утешить.

Король благожелательно выслушал своего кузена.

— Я одобряю ваш совет, — промолвил он. — Ступайте скорее и доставьте ко мне Изергима и Брауна. Пусть они с прежним почетом заседают в королевском совете. Прикажите созвать всех зверей и расскажите им, как наглый мошенник Рейнеке нас обманул, как он улизнул и вместе с Бэллином зарезал Лямпе. И пусть они все воздают почести медведю и волку. А Бэллина со всей его родней я отдаю во власть волку и медведю!

Леопард не стал мешкать. Он отправился к бедным узникам, освободил их от оков и сказал:

— Слушайте весть утешения! Я вам принес нерушимую милость короля и полную свободу! Король приносит извинения за причиненную вам обиду и хочет с вами помириться. Он отдает вам барана Бэллина со всем его родом навсегда. Не церемоньтесь с ними — хватайте, где б они вам ни попались! Кроме того, государь разрешает вам мстить предателю вашему, Рейнеке-лису, как вам будет угодно. Его самого, его жену и детей, всех лисьих родичей вы можете повсюду травить и терзать — никто вам помехой не будет. Этот закон будет действителен не только при жизни короля, но и при всех его потомках. Однако и вы должны забыть печальную ошибку его величества и присягнуть снова преданно ему служить, — он же никогда больше вас не обидит…

Так был восстановлен мир. Барану пришлось заплатить за него своей головой, а потомки его и поныне терпят беспощадный разбой всесильного племени волков. Так началась вековая вражда! Волки до сих пор бешено терзают овец и ягнят и несчетно губят их, считая это своим наследственным правом. Ярость их не унять — о мире с бараньим племенем не может быть и речи.

Что касается пострадавших баронов — Брауна и Изергима, то король задал в их честь двенадцатидневный пир: этим он хотел доказать, что помирился с ними полностью и окончательно.

ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ

По случаю объявленного пира королевский двор был убран особенно роскошно. Собрались все звери и птицы. Они воздали волку и медведю столько почестей, что те забыли и о своих страданиях, и о перенесенном позоре. Торжественно гремели трубы и литавры. Угощение на королевском балу подавалось самое изысканное: каждый мог получить все, чего душа пожелает.

Однако Рейнеке-лис не собирался идти ко двору. Он лежал в засаде возле своего замка и замышлял новые козни.

А при дворе в это время проходили состязания рыцарей, там танцевали и пели, звучала музыка звонкострунных арф и сладкоголосых флейт. Король Нобель благодушно наблюдал празднество сверху из тронного зала. Его радовала шумная праздничная суматоха.

Шел девятый день пиршества. Король с королевой сидели за столом в обществе самых близких своих баронов. Неожиданно появляется кролик и вопиет:

— О государь мой! О мой король! О господа! Сжальтесь! Какое подлое коварство! Какой разбой! Вчера утром, часов около шести, я проходил мимо Малепартуса; вижу — Рейнеке сидит около своего замка в одежде богомольца и, казалось, погружен в молитву. Я хотел проворно проскочить мимо, потому что торопился во дворец. Но он заметил меня, встал и пошел мне навстречу, будто хотел поздороваться. Но нет! Коварный душегуб хвать меня лапой, и я сразу же почувствовал на шее его когти. Я подумал: «Конец мне», но, к счастью, сумел вывернуться — я ведь очень проворный — и убежал. «Все равно попадешься!» — проворчал он мне вслед. Увы, одно ухо он у меня все же оторвал… Чудом я остался в живых! Где же ваш закон, государь, о безопасности дорог? Как теперь путешествовать? Как являться на прием к вашему величеству, если разбойник засел на дороге всеобщей угрозой?..

Только кролик смолк, в зал ворвался говорун ворон Меркенау.

— Благородный государь! — прокаркал он. — От горя и страха мне трудно говорить. Боюсь, чтобы сердце не разорвалось у меня — такое горе мне пришлось пережить! Сегодня вышел я вместе со своей женой Шарфенебе. Идем — видим: на лужайке лежит Рейнеке. Мертвый! У него уже закатились глаза, язык выпал наружу. От страха я стал очень громко кричать, но он лежит недвижим. Он лежит, а я кричу: «Горе! Горе! Ах, он скончался! Ах, какое горе! Как его жаль!» Жена моя тоже так убивалась! Мы оба рыдали.

Я стал ощупывать его живот и лоб, а моя жена даже приложилась к его морде — проверить, есть ли еще у него дыхание, может быть, еще сохранилась в нем хоть искорка жизни. И тут… Нет, вы только послушайте, что произошло!

Стоило моей жене приложить клюв к пасти мерзавца, как этот гнусный выродок бешено щелкнул зубами и голову ей так и отрезал! Я в ужасе каркнул. Тут он как вскочит и бросился на меня. Я едва успел взлететь. Если б я не был так проворен, он бы схватил и меня! Но лучше бы я, несчастный, тоже лишился жизни, чем видеть свою любимую жену в когтях негодяя. Ведь он съел ее у меня на глазах! Даже косточки от нее не оставил — так он был голоден и так жаден! Когда этот изверг ушел, я с растерзанным от горя сердцем подлетел к месту убийства, но нашел там только несколько перышек. Вот они! Удостоверьтесь! Сжальтесь, о государь мой! Если вы и на сей раз пощадите преступника и не покараете его, то среди ваших подданных пойдут нехорошие толки. Ведь недаром в народе говорится: