Страница 5 из 8
Она, в отличие от мифотворчества, есть тот самый трамплин, с которого начинается полет мысли. Или — точка опоры, способная при умело подобранном рычаге перевернуть мир незнания… Выходит, легенда — это образ Времени, его лик.
Действительно, лишь ребенок поверит в натуралистическую реальность ее сюжета. Там все значительно глубже… Говоря о всемирном потопе и плавании Ноя, ученый, дорожащий своей репутацией, должен сначала подумать о земных вещах, например, откуда было взяться воде, чтобы залить всю сушу? И куда потом делась та вода? Как Ной собирал «каждой твари по паре» и чем кормил их, если корм и все твари были под водой?
Это вопросы физико-географического свойства, на чудо при ответах надеяться не приходится. Но есть и другие.
Например, как фрагмент ковчега Ноя попал в реликвии Армянской церкви?.. Разные вопросы, они рождаются сами собой, когда ты увлекаешься темой… Словом, я почувствовал, что не могу не принять предложение нахичеванского лидера, но с одним условием — без политики. Мне обещали карт-бланш.
Оказывается, к прочтению легенды о всемирном потопе я шел много лет, и нахичеванцы почувствовали это после знакомства с моими книгами раньше меня самого, оттого приглашали в экспедицию, которую организовали местное отделение Национальной Академии наук Азербайджана и Нахичеванский Государственный университет. Словом, отступать было некуда, и я поехал покупать билет на самолет.
Три часа лету — и я там.
…Город Нахичевань удивительный, буквально дышит историей, это бросается в глаза, он пропитан прошлым, а имя Ноя здесь на слуху, но его запрещали замечать. Такова была установка Москвы, которая почти два века, с 1813 года, определяла научную мысль Азербайджана и других российских окраин.
Достаточно сказать, что название города с тюркского языка переводится как «пристанище Ноя» или «место, где объявился Ной», топониму, по самой-самой скромной мерке, более двух с половиной тысяч лет, а люди обжили это место того раньше — три с половиной тысячи лет назад, что уже уникально само по себе.
До советских времен здесь была могила Ноя, целый пантеон, который за века посетили миллионы паломников, но его взорвали, когда Москва боролась «с пережитками прошлого» — людьми и памятниками. Нахичеванский край тогда объявили режимным районом, приехать сюда мог не каждый. Только по специальным пропускам.
Теперь о могиле говорят лишь картины, уцелевшие после коммунистического террора, сами люди плохо помнят о ней, потому что воспитано поколение, для которого история — это предмет школьной программы. Или — объект политики. Не более…
Могила была около старого города, рядом с оборонительной стеной. Сейчас там непроходимые заросли кустарника и глыбы взорванного пантеона.
Сюда не приходят люди, лишь птицы прилетают сюда.
А о Нахичевани (Нуксуане) упоминал древнегреческий ученый Клавдий Птолемей, упоминал как о земле Ноя, или Нуха, так принято на Востоке произносить имя пророка. По преданию, он остался жить здесь, открыл соляные копи, которые поныне несут славу городу.
О пророке говорят название окрестной горы — Гора Ноя и селение Ной, где в курганах похоронены его потомки. Есть там гора Гямигая (Гора-Ковчег), к которой, по легенде, «пристало» судно Ноя… Все эти сведения очень и очень интересные, но о них дальше Нахичевани не знают. Кто-то десятилетиями игнорировал их, утверждая свою точку зрения на легенду о Ное.
Однако времена меняются: Азербайджан стал независимым, ему правда о себе самом важнее, чем экономическое процветание, ибо сегодня просыпается память народа, рождается дух молодого государства, входящего в мировое сообщество. Свободные люди должны иметь правдивую биографию, а не ту, что придумала им Москва. Таково условие независимости.
История, и не только в Азербайджане, а на всем постсоветском пространстве, наконец-то стала идеологическим ресурсом, который дороже нефти, дороже всего золота мира, потому что он и есть свобода. Для одних это свобода от имперского прошлого, для других — от имперского мышления.
Демократия при всех ее достоинствах и недостатках разрешила людям вслух говорить правду о себе, своих предках. Этим я объясняю возросший сегодня интерес к прошлому. Народы вспоминают себя! Значит, у них есть будущее, потому что рано или поздно проснется гордость за предков, за свою страну, в общество придет новая мораль — созидательная, уже не батрацкая…
Не стану описывать впечатления, которые оставил Нахичеванский край, то особый разговор, надо выждать, чтобы улеглись чувства, рожденные экспедицией. Впечатления, как вино, должны настояться, к ним важно, не торопясь, возвращаться вновь и дополнять-дополнять, пробуя на вкус… Когда-нибудь напишу книгу о Нахичевани, если будет на то воля Неба.
Красивая здесь земля, неизведанная. И люди достойные.
Пока лишь отмечу: после вялого московского лета местная жара не сразу пришлась по душе, равно как и весь ход экспедиции — надо было втягиваться в походную жизнь, знакомиться с коллегами, а это с возрастом дается все труднее. Мешают городские привычки и убеждения, которые с годами лишь крепнут в каждом из нас.
Увы, привычки делают нас такими, какие мы есть — себе врагами… Иногда бы смолчать, а не получается. Заводишься с пол-оборота и закипаешь по пустякам.
Ведь кто-то в экспедиции по примеру армянских археологов нацелился искать материальные находки, а их близко быть не должно. Это, видимо, и заводило меня. Найти обломки ковчега даже теоретически нельзя, за тысячелетия они истлели бы в прах, если и были наяву… Все равно что встретить в лесу живого мамонта.
Пришлось рассказывать историю о том, как фрагмент ковчега стал реликвией Армянской церкви, как попал туда. Его «обрел» монах, который вопреки запрету пытался подняться на гору Арарат, измучился, но не поднялся. Тогда ему явился ангел, который принес доску от обшивки судна, якобы лежащего на вершине… Вот, собственно, и вся научная подоплека события. О ней упоминал и Гильом де Рубрук, западный путешественник, монах-францисканец, побывавший в тех краях.
История нехитрая, но абсолютно неправдоподобная, с какой стороны ни смотри, однако с этой истории начались другие, тоже тесно связанные с Араратом. Это и громко разрекламированные «научные» экспедиции, и шумные статьи в прессе, и превращение Ноя в объект коммерции.
Но… никто не подумал о том, что ангел не мог оторвать доску от судна и принести ее, потому что ангел — бесплотное, бестелесное существо, призванное служить Богу, нести Его волю стихиям и людям. В том назначение ангелов! Так учит мифология, и опровергнуть ее постулаты трудно.
Если ангел совершает что-то иное, физическое, например, отрывает доску от остова судна, он сразу же становится материальным и превращается в беса — врага Бога и людей. Это тоже аксиома.
Я предложил коллегам ответить - на вопрос, что есть что в истории обретения иных церковных реликвий, мягко напомнив: мы, в отличие от других экспедиций, едем искать не следы потопа, не остов мифического ковчега, Ной интересен нам в первую очередь как страница тюркской истории.
Именно тюркской, потому что легенда о потопе родилась на Древнем Алтае, оттуда пришла она в мир. Сначала в Северную Индию, потом на Средний и Ближний Восток.
Об алтайских ее корнях сообщают даже записки русских священников С. Ландышева и В. Вербицкого, которые в XIX веке вели насильственную христианизацию населения Алтая. Можно лишь догадываться, каково было их удивление, когда они услышали в глухом краю от «диких» аборигенов о всемирном потопе, о сотворении планеты, о вечной душе человека, о небесных ангелах.
То был мир тюрка, который жил с теми образами почти три тысячи лет!
Алтайцы уверенно пересказывали иные сюжеты Библии и Корана, то есть книг, которых не знали, но пересказывали, потому что исповедовали веру, предшествовавшую христианству, исламу и другим религиям. То была философия Древнего Алтая, с нее люди планеты начали познание Бога Небесного.