Начало

«Вечером, возле ресторана по Ленина, сотрудник министерства внутренних дел, начальник отряда ППС, вышел из своего личного транспорта, переговорил с неизвестной девушкой. „Несколько минут он стоял один с совершенно пустым лицом“ — цитата из уст свидетелей жуткого события. После чего достал пистолет и выпустил себе пулю в висок. Сотрудник скончался до приезда скорой помощи.» Газета городской вестник, 24 октября 1999 года.

В ресторане звук выстрела произвёл настоящий переполох. Люди поспешно начали покидать помещение — кто посмотреть что произошло, кто быстро сориентировался и постарался затеряться в толпе, что бы уйти не заплатив, впрочем, никто и не пытался их остановить. Персонал жался в уголке зала, обеспокоено косясь на панковатую девицу, занявшую угловой столик. Она заходила уже второй раз за сегодня. И как она пришла утром — они помнить будут всю жизнь. Девица, на вид хрупкая, тоненькая, в два движения отправила спать охранника Борю, который был раз в пять её больше. Нахамила официантке, разбила голову второму охраннику стулом и долго говорила о чём-то с директором, в его кабинете. А потом села за столик и сидела там, пока Хозяин не приехал. Вышла на пару минут и почти сразу вернулась. А спустя несколько минут, Хозяин выстрелил себе в голову…, над рестораном повис стойких дух животного ужаса.

Мужчина в пиджаке вышел из подсобки, глянул на окна, на толпу людей, сгрудившихся вокруг хорошо знакомого мерседеса. Он сглотнул и направился к столику девушки. Та как раз пригубила мартини с оливкой. Сорок третье за этот долгий-долгий день.

— Как вы и сказали… — Пробормотал мужчина, не решаясь сесть за столик.

— А я блять провидица. — Ощерившись в улыбке, заявила красноглазая девица.

— Мы вам очень благодарны. — Промямлил, по бумаге и фактической работе, хозяин ресторана.

— Мне как-то плевать. Мы договорились по утреннему вопросу?

— Да, я согласен на вашу, как вы выразились крышу.

— Вот и отличненько. — Девушка поднялась и залпом допила мартини. Оливку выплюнула на пол.

Мужчина легко удержался от язвительного комментария по поводу воспитания гостьи — жить очень хотел. Вот и сдержался. В кабинете…, в его любимом кабинете, в который теперь директор ресторана зайти панически боялся, он увидел такое…, у этой женщины, была какая-то странная власть. Мистическая. Она умела заставить увидеть воочию то, чего не было. Да и быть не могло.

И как он не поседел за это долгое утро?

— Сколько говоришь, менту платили? — Мужчина озвучил сумму. У девушки в этот раз глаза не округлились, а в первый раз она чуть с ног не рухнула, когда он цифру назвал. — Штык сказал, половину платить будите.

— Штык? — Это имя или кличку, она назвала впервые за день.

— Он самый. Хозяин теперь он. Усёк?

— Половину? Вы серьёзно?

— Серьёзней не куда. В случае проблем, — девушка вдруг широко улыбнулась. — Сядь где потише, и думай. Постоянно, со всей силы думай — зови меня. Я приду.

Мужчина промолчал. Только сглотнул громко и кивнул. Он боялся её, панически.

— Владимирский Централ! — Орала магнитола. Покачивая головой в такт музыке, грузный, слегка заплывший жиром, но всё ещё довольно мускулистый мужчина, вёл машину. Наголо бритая голова, могучая жёлтая цепь на не менее могучей шее, узкий лоб, сломанный нос боксёра и рваный шрам на подбородке — большинству этот человек был знаком как Бульдозер, иные знали его как Владислав Михайлович. В некоторых кругах, к этому имени добавлялось уважительное «солидный бизнесмен». В кругах пониже и попроще, Бульдозера звали просто — папа. Иногда шеф или босс. С этим он мирился. А вот когда салага назвал его «чиф», на манер американских гангстерских боевиков, да ещё и с каким-то идиотским акцентом, он не выдержал.

Завтра парня уже должны выписать из больницы…, или послезавтра? Чёрт их разберёт с этими врачами. То завтра, то через неделю, то лекарства не завезли, пациента в итоге в морг увезли.

Сегодня у Бульдозера был выходной, и он собирался навестить дочку. Она в Новосибе, радость и отрада на старости лет, в институте сейчас учится. Эх, хоть один человек из семьи нормальную жизнь проживёт. Отец в зоне помер, мать вообще не знал, брата менты забили до смерти, дядя в СИЗО от туберкулёза умер. А! Что вспоминать…, хорошо хоть догадался, оформил на девочку кой-какой бизнес, денег в банке положил, за учёбу заранее заплатил. Времена нынче неспокойные. Мамедова вот грохнули на зоне. От банды его живых считай никого не осталось. И ведь кто зверей-то расшугал? Менты! Дожили блин. Только сунулись на освободившуюся территорию и вот те на — наряд приезжает. Денег не берут, наглые, ведут себя как ушлые уркаганы из юности Бульдозера. Подмяли они точки Мамеда под себя. Мир сошёл с ума…, и Бульдозер уже не надеялся умереть своей смертью. Главное пока ещё держится. И о дочке позаботился, а там как масть пойдёт…

Открылась задняя дверь.

Закрываясь, хлопнула. Бульдозер всё ещё смотрел на дорогу. Услышанное никак не могло состыковаться с сознанием. Он даже на спидометр посмотрел — 140 километров в час. Ну, скоростное шоссе, вот и гонит так…, показалось, конечно же. Бульдозер глянул в зеркало заднего вида и чуть не выронил руль. На заднем сидении сидит мужик. С красными глазами.

— Это, ты там аккуратно. Разобьёмся же нахрен. — Сказал мужик, и Бульдозер ощутил, как в горле пересохло. Киллер! И сидел в машине с самого начала, а сейчас появился…, только вот в машине пусто было, он помнил чётко. И этот звук открывшейся, да закрывшейся двери, на скорости в 140 километров в час… — Я Штык. Лёха. А ты Карган, я не ошибся?

Не смог он ничего сказать. Попытался, но горло перехватило. Головой отрицательно мотнул.

Бульдозер попытался взять себя в руки и начал останавливать машину. Съехал на обочину.

— Как не Карган? — Изумился мужик на заднем сидении. — А кто тогда?

— Б-б-бульдозер. — Наконец сумел он выдавить из пересохшей глотки. Машина остановилась. Бульдозер повернулся и, оскалившись, потянул руки назад. Ухватил тщедушного парня за грудки и…

— Вот дерьмо. — Штык перебрался на переднее сидение. Пощупал пульс мужика. Вроде живой. На лбу синяк какой серьёзный будет, вон, уже всё красное, след от казанков видно. — Фух, живой.

— Эй. — Штык потрепал Бульдозера по щекам. Тот слабо застонал, вроде приходит в себя. — Уважаю, слушай. Я ж думал всё, убил. А ты живой. Реал мужик. Мне это поговорить надо.

— Ты кто такой. — Простонал Бульдозер, почти очнувшись. Перед глазами плавали разноцветные круги, жутко ломит голову и шея болит…, чем это его? И как? Не заметил даже. Он глянул на заднее сидение. Нет больше никого. Этот парень один…, кажется, или у него глаза красные?

— Штык, я ж говорил. — Парень открыл бардачок и на колени ему выпали два новеньких серебристых шестизарядных кольта. Он отпрянул, задрал руки к потолку и вот в такой позе на мгновение застыл. Глаза круглые стали. Бульдозер воспользовался моментом и выхватил пистолет из наплечной кобуры. Сунул дуло под бок парня.

— Вот так сучонок и сиди. — Рыкнул он. — Кто такой, кто послал? Говори блять, а то пристрелю!

— А стреляй. — Вдруг улыбнулся ему чело…, Бульдозер вмиг побелел, головокружение, боль во лбу, всё схлынуло в один миг — изо рта парня полезли четыре блестящих острых клыка, а глаза буквально засияли! Он не хотел стрелять, но тут просто не смог себя контролировать. Пистолет выплюнул пулю. В боку парня появилась внушительная дыра. Дверь не пробило — пуля осталась внутри. Сейчас он упадёт замертво или воя от боли, но…

— Ты почему не умираешь? — Сам понимая, как глупо это звучит, пробормотал Бульдозер.

— Не охота мне. — Ответил человек, уже с нормальными, человеческими челюстями. — Да нафиг умирать, согласись? Жить-то оно всё круче, да?

Кивнул головой как-то на автопилоте. Пистолет убрал. На рану стал смотреть. Кровь больше не идёт. Да и раны уже нет. Вон, кожа чистая. Розовенькая даже.

— Что ты такое? — Бульдозер потихоньку стал нашаривать ручку двери — валить! Билась в мозгу всего одна мысль. Усыпить бдительность и валить!